Магия внушения или Секретное оружие Бехтерева

Тут весьма уклончиво дается определение реальности, «которая обычно скрыта». Как это понимать? Реальность вообще достаточно скрытна (?) и труднопонимаема. Если исходить из первичного латинского толкования слова «реалис» – вещественный, то можно с Харнером не согласиться: шаман путешествует при камлании не в реальности, а в мире своих иллюзий. Ну а если считать, что шаману удается перейти в так называемые «параллельные миры», существующие объективно, в некоем «супергиперпространстве», то к такому мнению трудно относиться всерьез.

Важно подчеркнуть, что шаманизм – явление социальное, относящееся к психологии не только личности, но и коллектива, социума, общества. Его можно считать колдовством, действие которого ограничено определенным сообществом, которое верит в колдовство (на уровне подсознания), воспринимает его как реальность.

И еще. Шаману вовсе не обязательно использовать какие-либо снадобья для перехода в измененное состояние сознания. Обычно он способен «перенестись в иномир» самовольно, осуществляя, как иногда говорят, самогипноз.

Что же сообщают серьезные специалисты, беспристрастные исследователи о шаманстве, колдовстве? Подобных свидетельств накоплено очень много. Их следует принимать в расчет, оставляя без внимания всяческие поверья, слухи и досужие выдумки о колдунах. Сделать это не так-то просто. В наши дни (впрочем, так бывало и прежде) множество людей жаждут чудес и чего-то такого особенного, по большей части далекого от правды. Фантазия переносит их мысль в красочные, причудливые дали, преодолевая «силу тяготения» земных забот.

В этом отношении очень показательны, например, исландские саги. Они вполне реалистично воспроизводят события прошлого. Так, в двух из них – «Саге о гренландцах» и «Саге об Эйрике Рыжем» сообщается о первом открытии Нового Света европейцами (исландцами) почти за полтысячи лет до Колумба. Как часто бывает, ученые поначалу с недоверием воспринимали этот рассказ, но сравнительно недавно он был подтвержден археологическими раскопками на северо-восточном берегу Америки.

В «Саге об Эйрике» упомянута колдунья Торбьерг. Подробно описан ее посох и причудливый наряд, украшенный самоцветами. «На поясе висел большой кошель, в котором она хранила зелья, нужные для ворожбы». Ее называют прорицательницей, «Малой Вельвой» (ведьмой?) и охотно приглашают на пиры, усаживая на почетную подушку, набитую куриными перьями. Никаких особых чудес перед выпивающей и закусывающей публикой она не демонстрирует. Просит только позволить ей запеть старинную песню (возможно, предварительно испив свое зелье). Вдохновляясь, Торбьерг сообщает, говоря по-нашему, долгосрочный прогноз погоды на приближающуюся весну и предрекает будущее хозяевам и гостям. Как говорится в саге, многие из предсказаний сбылись.

Автор саги существует внутри мира магии. Но достаточно трезво оценивает ее возможности волшебства и ворожбы, немного их преувеличивая. Это понятно: излишнее суеверие парализует волю, что недопустимо для тех, кто рискует идти в открытое море к неведомым землям. «На чудо надейся, а сам не плошай».

В рассказе отмечены некоторые характерные черты колдовства: причудливая одежда ворожеи (чтобы произвести надлежащее впечатление на публику), использование ею каких-то трав или грибов, переход в особое состояние при помощи песен. То, что многие ее предсказания сбылись, вряд ли удивительно: профессиональные гадалки разных веков и народов не только обладали проницательностью, но и умели давать двусмысленные формулировки, что значительно повышало вероятность угадывания. Очень важен факт ошибочных предсказаний. Видимо, автор саги обладал здоровым скепсисом, не принимал на веру слова колдуньи и проверил, насколько они верны. Прямо-таки научный подход! Но, повторяю, он не характерен для преданий древности.

Более интересны в биопсихологическом аспекте наблюдения исследователей за магическими ритуалами. Вот что писал, например, американский врач Гарри Райт, изучавший методы народной медицины. В одной африканской деревне была изнасилована девочка. Она лежала без признаков жизни, пульс не прощупывался. Знахарка Лусунга, тем не менее, стала дуть ей в рот, и ребенок открыл глаза. На вопрос, кто насильник, она прошептала «Мбуки». Тотчас привели пятерых юношей деревни с этим именем. Они отрицали свою вину. Лусунга дала каждому жевать маниоку. Вскоре резко крикнула: «Плюйте!»

Она осмотрела выплюнутую жвачку и указала на юношу: «Ты виноват!» Тот бросился в чащу. Знахарка повернулась к Райту и пояснила: «У него маниока сухая. Злой дух Ванга, сидящий в нем, испугался. Поэтому рот был сухим». (Как видим, вполне медицинский подход.)

Вскоре беглеца задержали. Лусунга сурово взглянула на него:

– Через три дня ты умрешь!

«Она взяла бутыль из тыквы, – пишет Райт, – побрызгала водой и посыпала каким-то красным порошком вокруг хижины, где стоял съежившийся от страха юноша. Он не выказывал ни малейших признаков сопротивления и не пытался бежать. Затем она повторила свое пророчество жителям деревни. Это был приговор. Никто и пальцем не пошевелил.»

Умная Лусунга знала пределы своих возможностей, и потому не соглашалась предсказывать погоду. А вот преступников умела находить и карать. Один из способов: дать подозреваемым птичье яйцо с тонкой скорлупой, чтобы они передавали его из рук в руки. Кто виновен, тот его раздавит.

Подозреваемых подвергали испытанию ядом. Торжественно готовили специальный отвар, устраивали ритуальный танец. Сначала выпили яд вероятные преступники, затем и многие жители. По-видимому, напиток действовал наркотически. Люди впадали в транс, их рвало, они в беспамятстве наносили себе раны. А те, кого Лусунга признала виновными, умирали. Только они! Другие жители не пострадали. Казнь свершилась без применения насилия. Преступников «убедили» умереть.

По словам Райта, «африканские колдуны знают и применяют силу психологического воздействия. И, несомненно, они очень много знают о „лекарствах“.»

Он стал свидетелем магического обряда «воскрешения из мертвых». Считалось, что человек, лежащий без признаков жизни, подвергся нападению злых духов. Это был молодой крепкий парень. Райту удалось проверить его зрачковую реакцию. Она была отрицательной. Пульс не прощупывался.

«Нас окружила группа из тридцати человек, – вспоминал Райт. – Низкими голосами они запели ритмическую песню. Это было нечто среднее между воем и рычанием. Они пели все быстрее и громче. Казалось, что звуки эти услышит и мертвый! Каково же было мое изумление, когда именно так и случилось!

„Мертвый“ неожиданно провел рукой по груди и попытался повернуться. Крики окружавших его людей слились в сплошной вопль. Барабаны начали бить еще яростнее. Наконец, лежащий повернулся, поджал под себя ноги и медленно встал на четвереньки…

Мне сдается, что этому человеку дали какой-то алкалоид, который вызвал состояние каталепсии или транса, и тело его казалось безжизненным. С другой стороны, он мог находиться в состоянии глубокого гипнотического сна».

Так полагает добросовестный квалифицированный наблюдатель. Даже он был удивлен и не во всем разобрался. Что уж тогда говорить об участниках ритуала, пребывавших в мире магии. Они, безусловно, были уверены, что присутствовали при воскрешении из мертвых силою колдовства.

Подобных примеров можно было бы привести немало.

Миссионер У. Чеслинг, несколько лет проживший среди кочевых племен Северной Австралии, сделал такой вывод: «Аборигены легковерны и, не умея объяснить явления природы, приписывают их черной магии». Он привел много рассказов о чудесах, совершаемых посредством магии. Он и сам был свидетелем целого ряда успешных колдовских обрядов и заклинаний. Например, после того, как непочтительно отнеслись к колдуну, тот вызвал бурю.

Понятно, так считали аборигены. У Чеслинга объяснение другое: колдун неплохо знал приметы, по которым умел предсказывать погоду. При всем своем уважении к аборигенам и колдунам должен признаться, что мнение просвещенного христианина представляется мне более верным.

Итак, магия действительно способна творить чудеса. Но только среди тех, кто в них верит.

Из этого не следует, будто власть ее иллюзорна, даже несмотря на то, что колдуны слишком часто занимаются подлогами и обманом доверчивой публики. Фокусник тоже – мистификатор, что вовсе не мешает восхищаться его искусством, получать от него удовольствие и сохранять на его представлении детскую наивность и доверчивость.

Реальность мнимого

Возможны ли на свете чудеса? Какими они могут быть? О них свидетельствует, например, Библия. А вот что писал поэт Николай Гумилев:

В оный день, когда над миром новым
Бог склонял лицо Свое, тогда
Солнце останавливали словом,
Словом разрушали города…
Но забыли мы, что осиянно
Только слово средь земных тревог,
И в Евангелии от Иоанна
Сказано, что слово – это Бог…

Здесь показана, говоря прозаически, картина внушения.

Слово, произнесенное человеком, не может сколько-нибудь заметно воздействовать на природные объекты. Слово бывает эффектным только тогда, когда его понимают. Наиболее сильно оно влияет на человека, находящегося в гипнотическом состоянии. Внушаемый будет убежден, что остановилось Солнце, разрушен город.

Вполне возможно, что некогда люди были в массе своей более податливы к внушению. В таком случае для них могли обретать реальность многие чудеса. Они более остро, чутко, проникновенно могли воспринимать слово.

Более или менее изолированная сравнительно небольшая группа людей (как это было в каменном веке) может безоговорочно верить слову колдуна и в действенность магических обрядов. Для этих людей колдовство будет восприниматься как самая настоящая реальность, объективно существующее явление.

На этот счет есть верное замечание А. А. Богданова: «Общественное бытие и общественное сознание тождественны». Иначе говоря, они образуют единство, взаимно обусловлены. Надо подчеркнуть, что речь идет не об индивидуальном, а общественном сознании, которое определяет представление человека об окружающем мире. Если данное общество уверено в существовании духов, живых мертвецов, страшных чудищ, колдовских чар, то все это будет для них проявлением реальности.

Возможно, при этом кто-то не разделит общую точку зрения. Однако в своем поведении он вынужден будет поступать так, как принято. Традиционные общественные группы не терпят инакомыслящих. Вернее сказать, мыслить некоторые его члены могут на свой лад, но противопоставлять себя обществу они не имеют права и даже желания. Иначе они рискуют стать изгоями.

Таким образом, мнимые существа и явления следует считать реально существующими, если они присутствуют в общественном сознании. Такое существование, объективное с позиции данного общества, для стороннего наблюдателя будет выглядеть как всеобщее заблуждение. Но это будет не более чем субъективное мнение одной личности.

Как мы знаем из приведенных ранее примеров, для того, чтобы колдовство стало действенным, совершенно необходимы люди, верующие в возможность волшебства. Они не станут выслушивать скучные и малопонятные объяснения стороннего наблюдателя, если таковой попытается растолковать им, по какой причине с медицинской точки зрения умер человек, на которого колдун навел порчу. Они прекрасно знают, основываясь не только на личном и общественном мнении, но и на традициях, опыте предков, преданиях, что смерть наступила в результате колдовства.

Очень показателен в этом отношении случай, рассказанный замечательным ученым и путешественником Н. Н. Миклухо-Маклаем, изучавшим на Новой Гвинее быт и нравы папуасов, находившихся на уровне культуры каменного века.

В одной приморской деревне скоропостижно скончался мужчина средних лет. Если смерть стариков местными жителями воспринималась как естественная, то в смерти нестарого, вполне, казалось бы, здорового человека принято было винить колдуна, какого-то врага, который совершил смертоносные магические манипуляции. Подозрение пало на жителей горной деревни. Требовалось им отомстить.

Организационные мероприятия затянулись, потому что не было единого мнения, кто совершил магическое убийство. И тут внезапно сына этого умершего мужчины укусила ядовитая змея. Ребенок скончался. Ни у кого из жителей деревни не осталось сомнений, что проклятие продолжает действовать и грозит погубить их всех.

Стали спешно готовиться к войне. При этом решили обратиться за помощью к Маклаю, которого считали великим волшебником. Он, желая предотвратить убийства, сказал, что, если начнутся военные действия, произойдет большое несчастье. Туземцы решили, что он имеет в виду сильное землетрясение (они не сомневались, что белый «человек с Луны» способен его вызвать своими заклинаниями).

Напуганные таким предупреждением, папуасы не решились напасть на колдунов из горного селения. Такое решение далось им нелегко. Ведь они не усомнились и в том, что смертельная магия тяготеет над их деревней. Через несколько месяцев эта большая и процветавшая деревня полностью опустела: жители ее переселились кто куда.

Мы можем с полным основанием считать их поведение нелепым, не отвечающим реальности (как мы ее понимаем). Для нас эти люди приняли мнимые опасности (наведение порчи или землетрясения) за реально существующие. Они действовали, повинуясь идеям, которые были им внушены, соответствовали вековым традициям. В данном случае папуасы вели себя так, словно все они находились в измененном состоянии сознания (ИСС), словно были загипнотизированы и выполняли внушенную им установку.

По существу, так и было. Но только «сеанс внушения» и переход в ИСС происходили не по воле кого-то. Наркотизация сознания произошла, можно сказать, естественно, в результате направленного постоянного воздействия на людей традиционного для их общества убеждения, сложившейся у них структуры психосферы.

Такое изменение сознания не принято учитывать. Потому что согласно научной традиции (!), во-первых, имеют в виду не какое-то общество, а конкретную личность (или личности); во-вторых, не принимают в расчет постоянные воздействия, принятые в данном обществе: в-третьих, потому что на это просто не обращали внимания.

Впрочем, не совсем так. Существует понятие «коллективное бессознательное», разработанное крупнейшим швейцарским психологом и философом Карлом Юнгом. Это, по его словам, «та часть души (психе), которую можно, в отрицательном плане, отличить от личного бессознательного на том основании, что она не обязана, подобно последнему, своим существованием личному опыту и, следовательно, не является личным приобретением». Однако он поясняет, что «оно обязано своим существованием исключительно наследственности».

Он имел в виду наследственность биологическую. А в нашем случае речь идет о традициях данной культуры. Тут более подходит высказывание Карла Маркса о традициях былых поколений, тяготеющих, как кошмар, над умами живых. Только вряд ли допустимо так резко отрицательно относиться к традициям. Они являются, пожалуй, духовными стабилизаторами общества, его скрепами. Хотя в определенный период они становятся путами, сдерживающими его развитие.