Под знаком Близнецов. Дикий горный тимьян. Карусель

«Шелбурн» напоминал старую баржу, выброшенную на берег во время наводнения. Расположенный на узкой улочке на задворках Найтсбриджа, когда-то он считался шикарным, но вокруг вырастали новые отели, офисы и жилые дома, на фоне которых эта гостиница стала казаться анахронизмом. Однако «Шелбурн» крепко цеплялся за свое место, как стареющая актриса, отказывающаяся уходить со сцены.

Снаружи был современный Лондон: сплошной поток автомобилей, гул самолетов в небе, газетный автомат на углу, стайки сильно накрашенных юных девушек, ковыляющих в своих модных сабо. Но стоило пройти сквозь медленно вращающиеся двери «Шелбурна», и время делало скачок в прошлое. Ничего не изменилось – все те же пальмы в кадках, все то же выражение лица у портье. И даже запах остался тем же, каким-то больничным – смесь дезинфицирующего средства, паркетной мастики и специфических испарений оранжереи.

За стойкой сидела та же самая печальная женщина в мешковатом черном платье. Неужели это то же самое платье? Женщина подняла голову и посмотрела на Флору:

– Добрый вечер, мадам.

– Есть ли у вас номер на одного только на сегодняшнюю ночь?

– Сейчас посмотрю.

Мерно тикали часы. Обстановка подавляла, и Флора втайне надеялась, что свободного номера не окажется.

– Да, я могу предложить вам номер, но он находится в задней части гостиницы, и я боюсь, что…

– Хорошо, я возьму его.

– Зарегистрируйтесь, и я попрошу портье проводить вас наверх.

Но при мысли о длинном затхлом коридоре Флоре стало не по себе.

– Не сейчас, – сказала она. – Я собираюсь сначала… поужинать, – соврала она. – Вернусь примерно в половине десятого. Не беспокойтесь о моем багаже. Я заберу его потом.

– Как вам угодно, мадам. Но разве вы не хотите взглянуть на номер?

– Нет. Это не имеет значения. Я уверена, что он хороший…

Флора почувствовала, что задыхается. Все вокруг выглядело таким ужасным, таким старым и обветшалым. Она взяла сумочку и попятилась к двери, бормоча извинения. Наткнувшись на пальму в кадке и едва не опрокинув ее, она все же благополучно выскользнула на свежий воздух.

Сделав пару живительных вдохов, Флора почувствовала себя лучше. Вечер был чудесный, прохладный, но ясный. Над крышами домов сияло синевой небо, по которому бесцельно плыли несколько розоватых облаков, напоминавших воздушные шарики. Флора сунула руки в карманы и зашагала по улице. Через час она оказалась в Челси, недалеко от Кингс-роуд. Улочка, вдоль которой стояли красивые дома вперемежку с небольшими магазинчиками, казалась знакомой. Незнакомым был только маленький итальянский ресторан на месте бывшей мастерской, в пыльной витрине которой, как помнила Флора, всегда были выставлены собачьи ошейники, ремни для упаковки багажа и какие-то невероятные сумки из пластика.

Ресторан назывался «Сеппи». Три лавровых деревца на вымощенном камнем тротуаре, навес из ткани в веселую красно-белую полоску, выкрашенные ярко-белой краской двери.

Когда Флора почти поравнялась с ресторанчиком, дверь открылась, и из нее вышел молодой мужчина, неся в руках столик. Он поставил столик на тротуар и накрыл его скатертью в красно-белую клетку. Потом вынес два железных стула и бутылку кьянти в соломенной оплетке.

Легкий ветерок приподнял край скатерти. Мужчина поднял голову и увидел Флору. Его лицо осветилось ослепительной средиземноморской улыбкой.

– Чао, синьорина.

Какие замечательные люди эти итальянцы, подумала Флора. Улыбка и приветствие были такими искренними, как будто предназначались старому другу, которому всегда рады. Неудивительно, что они так успешно занимаются ресторанным делом.

– Здравствуйте, – улыбнулась она в ответ. – Как поживаете?

– Замечательно. Разве можно чувствовать себя иначе в такой чудесный день? Я как будто снова вернулся в Рим. А вы выглядите как итальянка, которая провела лето на море. Красивый загар. – Он восхищенно причмокнул и взмахнул кончиками пальцев, изображая воздушный поцелуй. – Изумительный.

– Спасибо. – Флора была обезоружена.

Из ресторанчика доносились вкусные запахи, ассоциировавшиеся с чесноком, красными помидорами и оливковым маслом. Девушка поняла, что жутко проголодалась, – это было неудивительно, поскольку она не обедала в поезде. Кроме того, от «Шелбурна» до «Сеппи» она прошагала несколько миль, и теперь у нее ныли ноги и хотелось пить. Она взглянула на часы. Было начало восьмого.

– У вас уже открыто?

– Для вас мы открыты всегда.

– Я хотела бы заказать омлет или что-нибудь в этом роде.

– Все, что пожелаете, синьорина… – Официант отступил в сторону, широким жестом приглашая ее войти.

Внутри был небольшой бар и длинный узкий обеденный зал, тянувшийся вглубь здания. Вдоль стен стояли банкетки, обитые шероховатой оранжевой тканью, и деревянные столики, украшенные букетами свежих цветов и яркими клетчатыми салфетками. На стенах висели зеркала, по полу были разбросаны соломенные циновки. Кухня находилась в дальнем конце, судя по звяканью посуды, запахам и быстрой итальянской речи, которые доносились оттуда. В зале было свежо и прохладно, и после утомительного дня Флору охватило приятное чувство возвращения домой. Она заказала пиво и отправилась в дамскую комнату, где помыла руки и лицо и расчесала волосы. Когда Флора вернулась, молодой итальянец уже ждал ее. На отодвинутом от стены столике стоял высокий запотевший бокал светлого пива и, к удовольствию Флоры, тарелочки с маслинами и орешками.

– Вы уверены, что хотите только омлет, синьорина? – спросил он, после того как Флора села и он придвинул столик поближе. – У нас сегодня отличная телятина. Франческа приготовит ее для вас так, что пальчики оближешь.

– Нет, только омлет. Можно добавить в него немного ветчины. И еще, пожалуй, зеленый салат.

– Я сделаю специальную заправку.

До этого момента в ресторане было пусто, но сейчас дверь открылась, и вошли несколько человек. Они расположились у стойки бара. Официант извинился и пошел обслуживать вновь прибывших. Флора осталась одна. Она сделала глоток холодного пива и огляделась. Интересно, неужели каждая случайно забредшая в этот чудесный ресторанчик женщина встречает такой же теплый прием? Все жалуются, что Лондон стал мрачным, люди неприветливыми и бесцеремонными. Как приятно убедиться, что это не так.

Она поставила стакан, посмотрела вперед и поймала свое отражение в длинном зеркале на противоположной стене. Выцветшая голубизна ее джинсовой куртки и оранжевая ткань обивки напоминали цвета на картинах Ван Гога. Что касается ее самой… Она увидела худощавую девушку со строгими чертами лица, карими глазами и крупным ртом. Загорелая после корнуолльского лета кожа была гладкой и чистой. Темно-каштановые волосы, отливавшие оттенками красного дерева, длиной почти до плеч, требовали хорошей стрижки, которая придала бы прическе форму. Флора критически оценила одежду: выцветшие джинсы и куртка, свитер-водолазка, золотая цепочка на шее.

«Я слишком долго не была в Лондоне, – подумала она. – С такой внешностью мне не найти работу. Надо подстричься. Надо купить…»

Входная дверь снова открылась. Высокий девичий голос крикнул:

– Привет, Пьетро!

Девушка прошла мимо бара в обеденный зал с уверенностью кошки, разгуливающей по хорошо знакомому дому. Не глядя на Флору, она остановилась у соседнего столика, отодвинула его, плюхнулась на банкетку, закрыла глаза и вытянула ноги.

Все эти движения были так небрежны, почти дерзки, что Флора решила, что эта девушка приходится хозяевам ресторана родственницей. Какая-нибудь кузина из Милана, приехавшая в Лондон. «Привет, Пьетро». Нет, она не итальянка, а американка, значит, родственница из Нью-Йорка…

Заинтригованная, Флора слегка повернула голову, посмотрела на отражение девушки в зеркале напротив и тут же отвела взгляд. Затем снова повернулась, и так резко, что волосы колыхнулись у щеки. Что за чертовщина, подумала Флора.

В зеркале была она сама.

И в то же время не она, потому что отражений было два.

Девушка за соседним столиком, не замечая изумленного взгляда Флоры, стянула с головы яркий шелковый шарф и встряхнула волосами. Потом порылась в сумке из крокодиловой кожи, вынула сигарету и закурила, взяв спичку из коробка, лежащего на столике рядом с пепельницей. Воздух сразу наполнился запахом крепкого французского табака. Девушка зацепила ногой ножку столика и пододвинула его к себе. Облокотившись о стол, она снова крикнула:

– Пьетро!

Флора не могла оторвать глаз от зеркала. Волосы у девушки были длиннее, чем у нее, но такого же каштанового цвета с оттенком красного дерева. Она была тщательно и искусно накрашена, но помада только подчеркивала слишком крупный рот. Глаза были карими, ресницы густо покрывала тушь. Девушка протянула руку, чтобы пододвинуть пепельницу, и Флора увидела кольцо со сверкающим камнем и яркие ногти, но руки были такой же формы, как у самой Флоры, – худощавые, с длинными пальцами.

Даже одеты они были похоже – обе в джинсах и водолазках. Но свитер незнакомки был из кашемира, а сбоку на банкетке поблескивал темным мехом небрежно сброшенный с плеч норковый жакет.

Официант, разобравшись с посетителями в баре, откликнулся на ее призывы и почти бегом бросился к столику.

– Синьорина, простите, я думал, что…

Он медленно остановился, его движения, слова, голос – все плавно замедлилось. Это чем-то напоминало старый граммофон, у которого кончился завод.