Пленница Берга

– Роберт!  – начинает говорить раньше меня.  – Мы не имеем никакого отношения к тому беспорядку в кофейне.

– Я знаю, – отвечаю спокойным тоном.  – Мне сказали, твоего сына ранили? Как он?

– Савву. Да. С ним всё в порядке. До свадьбы заживёт! А твой брат? – спрашивает он нерешительно.

– Роман выкарабкается, а вот Семёну не так повезло.  – Я сильнее прижимаю телефон к уху, мои пальцы болят, так крепко я его сжимаю. Физическая боль лучше, чем та, что грохочет в моей груди.

– Мне жаль это слышать.  – Его слова искренние. Между нашими семьями нет вражды, наши интересы не пересекаются. Когда нам выгодно, мы работаем вместе. Потеря одного из нас не приносит пользы никому.  – Семён  был хорошим человеком. Есть идеи, кто это сделал?

Я сжимаю челюсть. Прямо сейчас я хочу докопаться до сути того, что, чёрт возьми, произошло сегодня днём. Я отправил своих братьев встретиться на нейтральной территории, чтобы обменяться информацией. Обычная деловая встреча. Никто не должен был уйти даже с порезом от бумаги, но в итоге у меня мёртвый кузен и раненный брат.

– Нет ни малейших предположений. Я только что вернулся домой. Я начну копать! – делаю паузу. – Если выясните раньше, кто это сделал, не действуйте без меня. Немедленно дайте знать.

Это не просьба. Убит мой брат. Я получаю право разобраться с убийцей лично.

– Само собой!  – уверяет меня Завьялов. Он имел дело ещё с моим отцом. После того, как отец умер, я стал главой семьи. Его уважение к моему отцу перешло ко мне. Ему всё равно, что я ему в сыновья гожусь, я ему ровня. Закончив разговор, я бросаю телефон обратно в карман и смотрю на Роману.

– Повязку нужно сменить. Мне кажется, так много крови не должно быть. – Я тыкаю в окровавленный бинт. –  Подожди!  – останавливаю Руслана, который тянется в повязке. – Кто обработал его раны?

Руслан умный, он бы не отвёз брата в больницу. Врачи обязаны сообщать в полицию, если поступил человек с огнестрельным или ножевым ранением. Не в наших интересах привлекать внимание полиции.

– Доктор, – отвечает Руслан.  – Роману повезло. Через несколько минут после перестрелки в кафе зашла девушка. Она врач. Там рядом находится больница. Я попросил её, – он хмыкает, – очень хорошо попросил, помочь Роману

Я проглатываю рёв, готовый вырваться из моего горла. Свидетельница, которая нам не нужна.

– И где сейчас эта девушка? – спрашиваю я тихим тоном.

– Внизу. Я закрыл её в подвале. Понимаешь, после того, как она спасла нашего брата, я не мог просто так избавиться от неё! – оправдывается Руслан.

– Это хорошо. Всё в порядке. – Я задумчиво потираю подбородок. Час от часа на легче. – Сменить ему повязку! – приказываю я, сам и направляюсь к двери.

– Ты куда? – кричит мне вслед Руслан.

– Поприветствовать доброго доктора.

Глава 3

Валентина.

Я громко  чихаю. В этой комнатёнке «метр на метр», куда меня заперли, пыль не вытирали годами. По крайней мере, здесь имеется кровать, так что мне не приходится сидеть на грязном, бетонном полу. Да я бы на полу посидела, это не проблема. Куда больше меня волнует то, что этой  комнате, похожей на камеру, нет туалета. Кто знает, когда мои похитители вернуться. Я хочу в туалет по-маленькому. Срочно.

Я плотнее скрещиваю ноги,  верчусь на кровати, пытаюсь найти лучшее положение, чтобы не давить на мочевой пузырь.

О, Боже, о чём я думаю? Меня похитили, а я  боюсь описаться.

Я закрываю глаза. Какой кошмар! Это какая-то дикость!

Вот что значит оказаться не в то время, не в том месте! Как только я наложила повязку парню, собралась уйти, меня скрутили, заклеили рот скотчем, завязали руки и затолкли в машину. Всё произошло неожиданно и молниеносно, я даже пикнуть не успела. В салоне я отчаянно барахталась, мычала, слышала лишь кучу матерных слов, окриков, приказов заткнуться и лежать смирно!

Дверь скрипит, медленно открывается.

В дверном проёме появляется  незнакомый  мужчина. Не из той троицы в кафе, которые приволокли меня сюда. Этот выше и здоровее тех, кого я уже видела.  Его крупное  тело занимает почти всё тесное пространство камеры. Хорошо сшитый костюм, аккуратно уложенные чёрные волосы, блестящие, начищенные ботинки, гордая осанка   подсказывают мне, что передо мной не простой человек.

А тот, кто имеет власть. Тот, кто принимает решения и отдаёт приказы.

Я  резко поднимаюсь с кровати.

– Почему я здесь? –  требовательно выкрикиваю. Во мне клокочет злость. Я помогла их товарищу, вместо благодарности они похитили  меня.  –  Я требую ответа. Но сначала… Ээээ.... мне нужно в туалет.

– Тебе нужно в туалет? – переспрашивает он, поднимает свои тёмные брови, словно впервые слышит, что кто-то может хотеть в туалет.

– Да. Мне нужно в туалет, – говорю я, делая шаг к нему. – После вы мне объясните, почему я здесь. Он поднимает руку в предупреждающем жесте, словно молчаливо требует сменить тон. Но я терпела несколько часов. – Иначе я сделаю дела прямо здесь! – предупреждаю я его, указываю пальцем на середину комнаты. Конечно, я блефую. Кто знает, что он сделает со мной, если я устрою беспорядок в его камере. Я не знаю, кто он, но хорошо понимаю, с кем имею дело. Те люди, они не были мелкими преступниками. Эти люди опасны. Очень опасны.

– А если я скажу, что это можно сделать прямо здесь? – в его голосе звучит любопытство. Я смотрю на него в упор. Если он хочет, чтобы я пописала прямо здесь,  на пол, так пусть прямо говорит. Увы, я не в том положении, чтобы вступать с ним в словесную дуэль, но мой полный мочевой пузырь придает мне больше храбрости, чем у меня есть на самом деле.

– Мне нужно в туалет, – чуть ли не по слогам повторяю я. Какую бы игру он ни хотел сыграть, сейчас я не готова к этому.

– Вы врач? – Он прищуривается, осматривает меня цепким, оценивающим взглядом.

– Да. – Я киваю. –  Но не нужно иметь медицинское образование, чтобы понимать, мочевой пузырь может удерживать только определенное количество жидкости, прежде чем она выйдет сама по себе.

Правый уголок его губ дергается.

– Вы врач, который помог моему  брату, – продолжает он. Я готова пописать на его модные, дорогущие, до блеска начищенные ботинки, если он не проводит меня в туалет. Как бы эта идея меня не привлекала, я уверена, за такое действие  последствия будут суровые.  Я предпочитаю, чтобы все мои зубы были  на месте.

– Да.  ПОЖАЛУЙСТА. Мне нужно в туалет. – Я снова делаю шаг к нему. Он наклоняет голову набок.

– Ну, раз уж вспомнили «волшебное слово»! Вот сюда. – Он выходит из камеры, я следую за ним по коридору. Ускоряю шаг, чтобы не отставать от его широкого шага. Мы проходим мимо нескольких закрытых дверей. Неужели там тоже содержатся люди? Он показывает мне небольшую туалетную комнату, галантно открывает дверь. Я вбегаю внутрь и хватаюсь за дверную ручку, чтобы закрыть её, но он не отпускает с другой сторону.

– Делай свои дела! – кивает головой в сторону унитаза.

– Дай мне закрыть дверь. – Я сильнее дергаю дверь. Он смотрит на меня так, будто не слышал ни слова из того, что я сказал. Я вздыхаю.

– ПОЖАЛУЙСТА.  Пожалуйста, дайте мне закрыть дверь!

Он кивает.

– Конечно, но не до конца! – Он снимает мою руку с ручки, жестом указывает, чтобы я вошла, прежде чем прикрыть дверь. Так близко. Он не увидит меня, но определенно всё услышит. Ну и пусть, говорю я себе, что естественно, то не стыдно.

Он хочет так показать свою власть. Ради бога, пусть тешит своё раздутое самолюбие. По крайней мере, я не писаю в брюки. Рядом с унитазом  стоит небольшая раковина, в мыльнице  кусок  мыла. Сделав дело, тщательно мою руки.  Конечно, полотенца нет. Я толкаю дверь ногой, вытираю руки о костюм.

– Сюда. – Он сгибает палец и машет мне рукой, чтобы я следовала за ним к лестнице в конце коридора. Он не ведёт меня обратно в пыльную камеру, что уже радует.

– Твои ребята забрали мою сумочку и вещи. Мне нужно их вернуть,  – говорю я ему в спину, когда мы поднимаемся по лестнице на первый  этаж дома. То немногое, что я успела заметить, когда меня тащили в подвал, выглядело ухоженным и элегантным. По сравнению с моей однокомнатной, скромной квартирой здесь просто роскошный дворец.

– Нет, не нужно, – произносит он и придерживает для меня дверь.

– Мне нужны мои ключи, мой телефон, мой кошелёк, – говорю я, останавливаясь, как только мы оказываемся на первом этаже. Он окидывает меня суровым взглядом.