Лицо лжи

– Вшестером! – воскликнули девушки и поведали мне, что за эту ужасную неделю Пакил порезала о папки руку, рука сильно воспалилась, и бедная Пакил теперь на больничном. Ула и Уара тоже заболели, а у Иалу открылась аллергия, и она, несмотря на принятые таблетки, сейчас беспрерывно чихает и плачет в туалете.

Стоп! За неделю?! Опять получается, что операция началась раньше, чем я, главный исполнитель, о ней узнал? Впрочем, пора бы уже привыкнуть… Не в первый раз…

Конечно, они не вбивали всё это заново своими пальчиками с терминала. В верхнем правом углу каждого бланка коносамента даже сквозь пыль десятилетий сиял оттиск восьмилучевой золотой звезды – шифропечати Космодрома. Вживлённый в неё микрочип в точности дублировал в закодированном виде содержание каждого документа. Это был шифрованный децентрализованный архив. Достаточно было только по одному подносить листочки к скоростному электронному сканеру… Но всё равно – работы очень много получалось…

– Ну и как, всё сошлось? – осилил я, наконец, правильный вопрос.

Хотя раз Сержант заставил Папашу Корна перепроверить архив, он заподозрил недоброе… В том, что это наш Сержант настоял на проверке, я был просто-напросто уверен. А раз сам Сержант что-то заподозрил – то это с большой вероятностью так и окажется…

– Нет! – подтвердили мою догадку девушки.

– Но этого не может быть! – не сдержался я. – Таможенный архив – это же государственное… Это же общепланетное значение… Доступа же ни у кого…

Девчонки переглянулись и одарили меня двумя грустными улыбками.

– Шеф наш всё то же сказал – слово в слово! И ногами ещё топал… Тогда-то Уара в обморок и упала…

Я взъерошил волосы и принялся ходить по залу.

– И что не совпало? Недостача груза, расхождение с коносаментом?

– Нет, не так… – девушки вразнобой махнули руками. – Коносамент в пластиковом архиве есть, а в нашем электронном архиве его нет.

– А в архиве Космодрома тоже нет? – изумился я.

Не могли же контейнеры с неба попадать?

– Но там ведь только номера от бумажек, а список грузов не хранится… – девушки были явно удивлены, что агент с зелёным кристаллом на профкарте не знает таких простых вещей.

– И сколько таких «призраков» оказалось? – разволновавшись, я невольно вплёл в торопливо заданный вопрос кое-что из своего служебного задания.

– Не так уж много, – вздохнула одна из девушек.

– Штук сто пятьдесят примерно, – уточнила другая.

«Ничего себе», – подумал я. – «Это же несколько тысяч тонн груза».

– И что там, в этих неучтённых контейнерах? – я всё пытался найти какое-то логическое объяснение произошедшему.

– Разное, – девушки только плечами пожали.

Наконец мой мозг из расслабленного дорогой состояния смог переключиться на оперативную волну, и вопросы стали более осмысленными:

– А кто получал доступ к архивам в последнее время?

Одна из девушек, пройдя к терминалу, над которым сияло призрачное полотнище голографического проектора, устало спросила:

– За какое именно время?

– За последний месяц, – наугад потребовал я.

– За последний месяц – никто, – был мне ответ.

– Что, вообще никто?

– Вообще никто, – девушка, опустив перепачканные в пыли руки на пирамидку, покорно ждала следующего вопроса.

– За полгода?

Девушка пошевелила пальцами на интерфейсной пирамидке и, наклонив голову, смотрела, что компьютер пишет ей в ответ.

– Только сотрудники адвослужбы… Дважды, – сказала она и, не дожидаясь моего нового вопроса, уточнила. – Только я и господин Корн.

– А за пять лет?

Девушка вновь пробежала пальцами по интерфейсной пирамидке.

– Тоже никто из посторонних, – вздохнула она. – Только агенты адвослужбы… Только сотрудники Парламентской Миссии Малого кольца…

– Кто-кто? – встрепенулся я.

Видимо, я снова не сдержал эмоций, и потому младший референт таможенного крыла адвослужбы колонии Имллт очень удивилась:

– Ну так ведь по межправительственному соглашению же… Мы же обязаны… Но только на основании официального запроса… А что тут такого-то?

Прикрыв глаза, я жестом остановил её… Я боялся, что вопрос – тоже очень важный, – только что родившийся у меня на языке, соскользнёт, позабудется, и я потом буду мучиться, топтаться на месте и пыхтеть, пытаясь вспомнить…

– А вы не пытались сверить списки номеров коносаментов из архива Космодрома с вашим электронным архивом, чтобы точно узнать, каких именно не хватает? И чтоб ни одного не пропустить?

Что-то мелькнуло в глазах девушки, стоявшей у терминала, – видимо, с этого мига мой статус в её глазах вновь поднялся до должного уровня.

– Вот!! – опять хором воскликнули обе устоявшие в канцелярском сражении младшие референтки. – Только что три последних на пластике отыскали! И ввели заново!

– То есть ваш архив теперь полный? – я ошалело потёр лоб. – А восстановленные номера догадались пометить? Чтобы знать, что пропадало?

– Конечно-конечно! – с радостной ехидцей пропели мне усталые девушки, которых я теперь мог с полным основанием называть коллегами…

«Сто пятнадцать тысяч четыреста восемьдесят две штуки гермоконтейнеров! – твердил я себе под нос, старательно объезжая ямы и выбоины на почти пустом проспекте Торжества Кондуктории, благо на блестевшем от непрекращающегося дождя дорожном полотне они были заметны издалека. – Несколько квадратных километров ими сплошь заставлены… И найти там сто пятьдесят три штуки подозрительных! Спасибо вам, девочки… Вы-то хорошо потрудились. А вот что мне делать…»

Стыдно признаться, но я даже не знал, с чего начать. Самое главное, что у меня даже не было уверенности, что странности с учётом застоявшихся контейнеров как-то связаны с поселившимися на грузовом терминале призраками, которых меня послали отлавливать. Хотя… «Где скребётся – там и мышь», – так гласит народная пословица общины Земледельцев. Ну и что мне толку сейчас с этой народной мудрости?

Но как же смотрели мне вслед эти пропылённые девчонки, с честью выдержавшие битву с четвертьвековым архивом! Как махали ручками! Уж они-то были уверены, что агент с зелёным кристаллом доведёт дело до конца… Эх!

За этими невесёлыми размышлениями я почти до самой стрелки Шоссе по проспекту доехал. Но вот мой оперативный джип сворачивает с прямой и понятной дороги куда-то налево, в неприметную улицу…

Наступал вечер, однако солнце должно было быть ещё довольно высоко. А летом и темнеет-то поздно… Но казалось, что сумерки уже наступили – такие тучи собрались сегодня на небесах, что в окнах кое-где даже свет зажёгся.

Узкие улочки окраины Инаркт… Я не очень-то хорошо их знал. Да, в своё время я тут часто бывал, но тогда я ходил пешком от ближайшей остановки автобуса на проспекте Торжества Кондуктории. В те годы мне не было необходимости держаться дорог, я ломил напрямую, через пустыри, по едва приметным тропкам… По прямой получалось чуть больше шести километров. Часто я даже пробегал этот маршрут, чтобы и время сэкономить, и физическую форму побыстрее набрать… Сначала было трудновато, а к старшим курсам университета – пробегал уже единым духом! И в любую погоду причём… Это сейчас я сдерживаю машину на кривых улицах посёлков-спутников, чтобы не проскочить нужный поворот в хмурой дымке моросящего дождя…