Бытовые байки. Сборник. Декабрь 2024

– А я как раз в это время стоял в пробке, – вздохнул Невезухин.

К вечеру небо затянуло тучами, и начался дождь. Конечно же, зонт Петра Петровича выбрал именно этот момент, чтобы продемонстрировать свою солидарность с современным искусством и превратиться в авангардную скульптуру.

Добравшись домой промокшим до нитки, Пётр Петрович обнаружил, что в подъезде отключили свет. В темноте он умудрился наступить на скейтборд соседского мальчика и проехать на нём несколько метров, выполнив при этом трюки, которые не удавались даже профессиональным скейтбордистам.

– Петя, ты что так поздно? – встретила его жена.

– Понимаешь, Люба, сегодня весь мир решил доказать, что законы Мерфи были слишком оптимистичными.

– Опять твои преувеличения, – махнула рукой супруга. – Лучше почитай, что тебе пришло.

Пётр Петрович взял конверт и начал читать: "Уважаемый Пётр Петрович! Спешим сообщить, что вы выиграли в лотерею главный приз – путешествие на двоих на необитаемый остров…"

– Люба, – задумчиво произнёс Невезухин, – а ты не находишь странным, что из всех людей именно я выиграл путешествие на необитаемый остров? Именно сейчас, когда по телевизору передают про приближающийся к этому региону ураган "Армагеддон"?

– Да ладно тебе, Петя! Может, это знак, что твоя удача наконец повернулась к тебе лицом?

– Боюсь, что если моя удача повернётся ко мне лицом, то только для того, чтобы показать язык, – философски заметил Пётр Петрович, устраиваясь в своём любимом кресле.

В этот момент кресло неожиданно развалилось.

– Вот видишь, – сказал он, лёжа среди обломков, – даже мебель со мной согласна.

Но на следующий день выяснилось, что в лотерейном билете была опечатка, и путешествие предназначалось однофамильцу Петра Петровича из соседнего города. А ураган "Армагеддон" изменил траекторию и обрушился на совершенно другой остров.

– Знаешь, Люба, – сказал вечером Пётр Петрович, – я, кажется, понял, в чём моё везение.

– И в чём же?

– В том, что даже моё невезение работает как-то… неудачно.

И действительно, как бы судьба ни пыталась подстроить Петру Петровичу неприятности, они всегда оборачивались чем-то забавным и почти безобидным. Возможно, в этом и заключалась его особая, невезучая удача.

Операция «Барсик»

Марина всегда считала, что её муж Игорь немного странный. Но когда речь заходила о коте Барсике, странность превращалась в настоящее помешательство. Игорь был настолько помешан на своём котеньке, что инструкция по уходу за Барсиком могла посоревноваться разве что с технической документацией на атомную электростанцию.

– Мам, – Марина театрально развернула исписанные каракули, – здесь всё расписано буквально по минутам!

Зинаида Петровна, женщина с сорокалетним бухгалтерским стажем и двумя выросшими детьми, только усмехнулась:

– Да что там может быть сложного? Накормить, погладить, в туалет сходить.

– Это про кота или про меня? – хмыкнул Игорь, появляясь в комнате с очередной распечаткой.

Барсик, наблюдавший за происходящим с подоконника, выглядел самым невозмутимым существом во вселенной. Его янтарные глаза выражали абсолютное презрение ко всем человеческим церемониям.

Инструкция Игоря была поистине шедевром бюрократической мысли. Отдельные главы были посвящены правильному расчёсыванию шерсти, методике игры с котом, температурному режиму питания и даже психологическому микроклимату.

– Если Барсик будет казаться грустным, – зачитывал Игорь, – необходимо включить классическую музыку. Предпочтительно Моцарта или Чайковского. Ни в коем случае не Шнура!

Зинаида Петровна закатила глаза. Барсик многозначительно моргнул.

Накануне отъезда была проведена генеральная репетиция. Игорь демонстрировал матери тонкости кормления, выгуливания и развлечения кота с такой серьезностью, будто готовил её к высадке на неизведанную планету.

– Если что-то пойдёт не так, – торжественно провозгласил он, – звони немедленно!

– Да куда уж, – проворчала Зинаида. – У меня, между прочим, свои дела есть!

Барсик наблюдал за происходящим с видом светского льва, который случайно попал на совещание бухгалтеров.

Первый день после отъезда молодой пары начался для Зинаиды с тотальной разведки. Она методично обходила квартиру, ища потенциальные очаги котовредительства. Люстры, книжные полки, горшки с цветами – всё было под подозрением.

– Ишь, хитрый, – бормотала она, – думаешь, не знаю твои повадки?

Барсик, сидя на подоконнике, выглядел абсолютно невинным. Слишком невинным.

Инструкция Игоря предписывала три варианта игр с котом: интеллектуальные, подвижные и развивающие. У Зинаиды Петровны был свой, четвёртый вариант —игнор.

– Я тебя, – говорила она коту, – развлекать не буду. Сам себя развлекай.

Барсик, казалось, только того и ждал.

К обеду выяснилось, что Роял Канин – это не просто корм, а целая философия, которую Зинаида Петровна не разделяла категорически. Открыв холодильник, она извлекла здоровенный кусок варёной колбасы.

– На, – протянула коту, – кушай, родненький.

Барсик смотрел с откровенным презрением.

– Что, гордый? – удивилась Зинаида. – Да я тебе такую колбаску нарежу – пальчики оближешь!

Кот демонстративно отвернулся.

История приобретала характер психологической войны. Зинаида Петровна, участница бесчисленных семейных баталий, не могла проиграть коту. Немыслимо!

На второй день война перешла в активную фазу. Барсик, словно генерал, расхаживал по квартире, оставляя стратегические метки. Зинаида, вооружившись флаконом универсального антибактериального средства, молниеносно ликвидировала последствия.

– Ах ты, – шипела она, – маленький террорист!

Барсик отвечал абсолютным спокойствием.

Самым сложным испытанием стал вечерний ритуал. Инструкция Игоря требовала ровно двадцать минут игры с котом специальным мягким мячиком с бубенчиком внутри. Зинаида Петровна, человек сугубо рациональный, считала это бессмысленным.

– Двадцать минут? – возмущалась она. – Да я за двадцать минут могу успеть постирать!

Барсик смотрел так, будто говорил: «Твой выбор».

К вечеру второго дня Зинаида Петровна призналась самой себе, что проигрывает. Кот методично демолировал все её обороны: он не шёл на контакт, игнорировал уговоры, презирал колбасу и смотрел так, будто был владельцем квартиры, а она – временной прислугой.