Кошмар на Полынной улице

– Эй, ты там живой? – обеспокоенно поинтересовался Терри.

Спина отзывалась глухой болью в каждом позвонке. Голова кружилась. А в ноздри ударил запах гниения и затхлости. Повернув голову, Бенни нос к носу встретился с лицом мистера Блэкторна, вернее с тем, что от него осталось.

Из могилы наружу прорвался вопль.

– Да не вопи так, сейчас всю округу перебудишь! – шикнул Генри. Бенни был уверен, что тот противно улыбается, но на фоне круглого диска луны голова Генри выглядела сплошным черным пятном. – Чего разлегся? Оторви от него… чего-нибудь и нам кидай.

Бенни судорожно сглотнул и присел в гробу, убрав отломанные куски гробовой крышки. Молочно-белые кости зловеще сияли в лунном свете, череп бездумно таращился на нежданного гостя пустыми глазницами. Под ложечкой засосало. Разорять могилу колдуна казалось Бенни не самой здравой идеей, однако пустота карманов брала свое. Ему очень нужны были эти драгоценности, так что колдуну предстояло расстаться с некоторыми частями скелета.

Дрожащей рукой Бенни оборвал остатки истлевшего костюма, открепил тазовую кость и бросил ее Генри. Следом отправились берцовая и плечевая кости, которые поделили между собой Рэм и Терри. Себе же Бенни сначала присмотрел одно из ребер, но вдруг передумал: череп колдуна показался до того игрушечным, ненастоящим, что руки сами потянулись к нему и отсоединили от хребта. Череп был гладким, посеревшим, с тонкой трещиной посередь лба. Нижняя челюсть тоже имелась в комплекте – даже зубы, на удивление, сохранились получше, чем у некоторых живых. Хмыкнув, Бенни забросил добычу наверх, на траву, и принялся карабкаться на волю, на сей раз без помощи Генри.

Друзья встретили Бенни подбадривающими похлопываниями и похвалами, но он с тревогой покосился на разоренную могилу. Он ждал, что небеса вот-вот разверзнутся и молния поразит их, вероотступников, – но небеса безмолвствовали. Кладбище полнилось тишиной и наплывающим с недалекой речушки туманом. Ни Бог, ни призрак потревоженного Кларенса Блэкторна не выступили из темноты, чтобы покарать расхитителей за нечестивый поступок. Совесть быстро перестала донимать Бенни, и, обнадеженный, он вместе с друзьями покинул кладбище.

Останки Кларенса Блэкторна они спрятали под полами твидовых пиджаков. Бенни же пришлось раздеться до рубахи и обернуть череп в свой пиджак, из-за чего угораздило продрогнуть хлеще бездомной собаки.

Народ в пабе заметно поредел. До полуночи оставалась четвертинка, и все торопились укрыться в безопасности домовых стен. Один лишь старик должен был дожидаться расхитителей в углу паба, однако ж нанимателя и след простыл.

Бенни едва не выронил ношу из рук.

– Ай, будь проклят, шелудивый пес! – выругался Генри и рубанул воздух рукой. – Так и знал, что он брешет! Какие же мы идиоты…

Терри протирал кулаками глаза, не веря, что их с парнями обманули. Рэм, грозно насупившись, подошел к бармену, сыну старого Тома, в честь которого и был назван паб, и спросил, не видал ли парень старика в лохмотьях в дальнем углу. Бармен пожал плечами и вернулся к протиранию кружек.

– Нужно было кому-то остаться здесь, чтобы старик не убег, – продолжил стенать Генри, обхватив голову под копной спутанных темных волос. – А все ты, Бенни! Решил присвоить себе все цацки, вот я и забылся, не подумал…

Тот лишь глаза отвел. За спиной почудился чей-то короткий смешок, но, обернувшись, Бенни никого не увидел.

– И что ж нам делать теперь? – спросил раздосадованный Рэм, когда они вышли из пивной. – Не тащить же эту гадость домой…

– Нужно обратно закопать, – предложил Терри. – Не по-божески это все…

– Да к дьяволу вашего Блэкторна и его останки! – крикнул в сердцах Генри и взмахнул костью для острастки. – Будь тот старик трижды проклят, тьфу…

Он как следует замахнулся да и выбросил кость в дальние кусты. Бенни таращился в темноту, но молчал, не зная, что чувствовать: не то дикую злобу, не то разочарование и жалость к себе.

– Чтоб я еще раз повелся на чьи-то россказни… – припечатал Генри и сплюнул рядом с собой. От него так и веяло яростью. – Я иду домой, чего и вам советую. И никому ни слова о том, что было на кладбище, понятно?

С тем друг потопал в сторону своего дома и вскоре скрылся в туманном мареве. Рэм с кислым лицом развернулся и пошел в противоположную сторону, не удосужившись даже попрощаться. Терри на прощание сочувственно сжал плечо Бенни.

– Ничего необычного, Бенни, всего лишь еще один неудачный день в долгой череде таких же, – сказал Терри, попытавшись утешить. Но слова его отдавали горькой безнадегой. – Ну, спокойной ночи тебе и счастливого Самайна! Передавай привет Эдне.

От упоминания Эдны Бауэрс, хозяйки комнаты, кровь словно застыла в жилах, а по коже пробежала толпа мурашек. Утром карга непременно спросит с Бенни ренту, и что же он предъявит ей – бесполезную черепушку с трещиной во лбу?

Со злости Бенни чуть было не забросил оную куда подальше, но что-то его остановило. Горестно вздохнув, он спрятал одну руку в привычно пустующий карман и медленно побрел домой с головой Блэкторна под мышкой.

Глава 3

Бенни и не помнил, когда в последний раз его утро бывало добрым. Но сегодняшнее выдалось в особенности злым.

Проснулся он ближе к полудню, с гудящей головой, от беспрестанного стука в дверь.

– Открывай, проклятый! – колотила миссис Бауэрс. В мутном сознании всплыло ее немолодое оплывшее лицо. – Я должников у себя не терплю, так и знай!

Несчастный Бенни заставил себя для начала сесть на постели, чтобы мир перестал кружиться и двоиться, затем сунул в башмак одну босую ногу, затем вторую и, кряхтя, как старый дед, прошлепал до двери. Эдна обрушивала удар за ударом, пока он не появился в проеме, побитый жизнью и встрепанный после попойки.

– Ага-а-а, хорош должник! – премерзко протянула миссис Бауэрс, и у Бенни аж во рту скисло. – Значит, как пива налакаться, так деньги есть, а как ренту платить – шиш? Плати немедля!

И она сунула ему под нос распростертую ладонь. Бенни подавил рвотный спазм.

– Миссис, прекрасная миссис Бауэрс! – запричитал он слащаво, сложив руки в молитвенном жесте. – Не обессудьте, но пришлось поделиться с Терренсом Бакли – у него дедушка преставился. Я помочь хотел…

– Бакли? – переспросила недоверчивая миссис. – Это из тех Бакли, что живут на окраине, за речкой? – Бенни усердно закивал. – Ах ты, враль! Да я ж его деда живого вот только сегодня утром на лодке видела! И как только совести хватает по ушам ездить…

Миссис Бауэрс накинулась на него, как курица, что защищает своих цыплят: избивала его грязной тряпкой по всем открытым местам, а Бенни бегал от нее по полупустой комнате, айкая да ойкая. Надежда, что Эдна не знает всех его собутыльников, пошла прахом.

– Нижайше прошу прощения, миссис! – кричал он, прикрываясь от устрашающего орудия пыток в руках хозяйки. – Обещаю, как только… Так я сразу же, Богом клянусь!

– Богом он клянется… – рассвирепела миссис и снова замахнулась тряпкой. – Да ты мать родную с потрохами продал бы, если б мог! Ох, видит Всевышний, терпение мое на исходе.

Нечеловеческими усилиями Бенни удалось унять гнев хозяйки, для чего пришлось, по обыкновению, встать на колени и воспевать дифирамбы ее великодушию, и она, устало пыхтя, повесила тряпку на плечо.

– В последний раз я спускаю тебе это с рук, Бенджамин Фрауд – младший, и то лишь из уважения к твоему отцу, царствие ему небесное… – Миссис перекрестилась и глянула в потолок. – Через неделю я выставлю тебя вон и не посмотрю на то, каким человеком был твой отец, ясно тебе?

Бенни в это время целовал ей руку, не зная, как еще смягчить сердце противной хозяйки. Она вырвала ладонь и вытерла ее о засаленную юбку.

– Стыдоба, да и только, – фыркнула Эдна и с тем ушла прочь.

Бенни с облегчением захлопнул за ней дверь и упал лицом в подушку.

Когда-то его жизнь текла беззаботно: жива была мать, здравствовал отец. Фрауд-старший был сапожником, и неплохим: всю деревню обувал, ремесло свое знал и мечтал передать сыну. Но тот рос никудышным подмастерьем: портил кожу, неправильно изготовлял колодку. Отец грустно вздыхал и переделывал всю работу. А потом он и вовсе отчаялся воспитать достойного преемника.

Бенни перебивался то одной халтурой, то другой, пока отец вдруг не захворал. Мать схоронили и того раньше: от холеры слегла. Здоровье отца угасало на глазах, он, основной кормилец, был не в состоянии делать обувь, потому денег в семье заметно поубавилось. Бенни не мог наскрести даже на хорошего лекаря и звал местную знахарку, когда случались особо невеселые дни.

Бенджамин Фрауд – старший сгорел за два месяца. На похоронах собралась вся деревня, его провожали со слезами и искренней скорбью. И как сильно любили отца, так же недолюбливали сына, видя его неудачником и выпивохой. К тому моменту он знатно пристрастился к спиртному. Миссис Бауэрс сдала ему комнатушку, сжалившись, ведь свой дом Бенни проиграл в карты и жить ему стало негде.

С тех пор Бенни вел нескладную, временами очень бедную и голодную жизнь. Если бы не друзья-собутыльники, кто знает, может, и нашли бы его в какой канаве, а так хоть получалось на время забыть, насколько опротивела такая жизнь. В компании трех друзей он не чувствовал себя самым большим неудачником. Все они звезд с неба не хватали и происходили из простых ремесленных семей, где ежедневно шла борьба за кусок хлеба и лишний грош. Неудивительно, что вчера их так легко смогли одурачить, приманив сверкающими ценностями…

Снова послышался стук, и Бенни в страхе дернулся на кровати.

«Неужто мегера Эдна вернулась?»

Он боязливо поднялся, снова распахнул дверь, но никого за ней не увидел. А стук снова повторился, и лишь сейчас Бенни осознал, что доносится звук из сундука у стены.

«Что за чертовщина?» Медленно, шаг за шагом приблизившись к источнику звука, Бенни откинул покрытый патиной старый засов, поднял крышку сундука и…

– Ну и тесно же здесь, старина! В гробу и то места больше! – сказал череп и одним ловким движением прыгнул Бенни прямо в руки. Его так и парализовало от ужаса, глаза расширились, к горлу подступил крик. – Ну, чего уставился? Никогда говорящих черепов не видал?

Под инфернальный гогот черепа Бенни закричал и отбросил то, что осталось от Кларенса Блэкторна, на кровать, а сам забился в пыльный угол и зашептал под нос: