Благоухание молока

Офис давил на психику своим простором. Его было слишком много для меня одного, без Женьки. Процедура перевода средств в фонд была практически завершена. Мне казалось, что последняя воля исполняется правильно и безукоризненно, когда вдруг раздался стук в дверь. Стучали не плотью о дерево, а деревом о дерево. Я нажал кнопку и микролифт приветливо распахнул массив перед гостем.

– Вы?

– Я.

– Зачем?

– За беседой.

Моему удивлению не было предела. Тот самый 100 летний юноша в пончо наполнял воздух моего кабинета потрясающим букетом терпкого аромата мужественности и власти.

Он не стал садиться, и какая-то сила вынудила меня принять стоячее положение. Вежливость наверно. А может, он так давил мне на психику, что сработала интуиция – в случае чего – прыгать в окно. От гостя пахло хищником.

– Видите ли, Роман, я вынужден огорчить вас, но создание фонда по раскрытию потенциала не самая лучшая идея. Вам придется свернуть эту программу.

– С чем это связано?

– Я позволю себе не повторять того, что уже было сказано.

До меня в миг дошло мурашками по коже что голос, который мне снился в самолете принадлежал моему гостю.

– Как вам это удалось?

– Также как и Марии удалось найти вас, мне удалось передать вам слова, хозяином которых я не являюсь. Когда начнете мстить, учитывайте это.

Он развернулся и стремительно покинул помещение, оставив меня с открытым ртом и сжатым хрусталем стакана минеральной воды в руке. Я отвернулся от двери в направлении окна, как вдруг что-то звякнуло позади меня, заставив тело вскрикнуть и молниеносно развернуться обратно к выходу.

– Золотую Ветвь Миров невозможно создать заново. В неё можно только войти.

То ли это металлическая ветвь говорила, то ли снова в мою голову кто-то залез. На моем столе мерцала желтоватым светом фигурка, напоминающая ветку пальмы. Я, было, бросился к ней, но в ту же секунду отпрянул от неведомой вещицы. В следующее мгновение я мчался в лабораторию к своему китайскому другу. Химик от бога. Говорят, он мог на ощупь определять пробу драгоценных металлов. К тому же, у меня просто не было никого другого, кто смог бы принять меня в 7 утра в воскресение.

– Чжень, привет это Роман, ты спишь?

Из домофона раздался восточный неискренний смех и приятный бархат голоса:

– Со вчерашней ночи жду тебя друг мой, проходи.

Мелодичный писк электронного замка я дослушивал, мчась по лестнице к разгадке.

– Чай не предлагать верно? Лучше помочь сделать спектральный анализ, не так ли?

– Чжень, ты мое восточное солнце, спасай! Скажи мне все, что можно и нельзя об этой штуковине.

Смуглые пальцы с интересом приняли загадочную безделушку. В моменты, когда я приносил ему что-то подобное, его одолевал приступ аутизма – окружающее переставало иметь для него вообще какое-либо значение. Человек нырял в металл всеми своими нейронами. Время шло. Он молчал. Когда его сопение окончательно вывело меня из себя, я не выдержал:

– Ну что ты мучаешь меня, говори уже!

– Прибор не фиксирует элементы известной периодической таблицы.

– А твои пальцы?

Он улыбнулся, не отводя глаз от кусочка тайны в виде пальмы.

– Знаешь, однажды мне приносили украшение на анализ и оценку стоимости. Нечто вроде ожерелья или воротника. Было у них там определенное украшение для самых главных. Говорят, что даже фараонам оно не полагалось. Лишь жрецам. И сделано оно было из вещества под названием Иропия. Нечто вроде материального проявления высшей духовной силы. Божий метал с неизученными свойствами. Есть мнение, что встречалась жидкая форма и порошковая.

– Такая? – я достал из внутреннего кармана куртки бутылочку янтарного цвета.

Мастер осторожно положил ветку на белый бархат и посмотрел в мою сторону.

– Что это?

– Ты сказал Иропия?

– Да.

– Это она.

– Откуда она у тебя? Черт возьми, откуда у тебя и она и эта ветка?

– Чжень, скажем так, порой судьба испытывает нас. Двор денежных менял это не последнее испытание. Есть барьеры куда круче. За одним из таких барьеров мне его и вручили.

–Поразительно. Этих элементов не существует в природе! Каким образом они попали к тебе?

Я не знал, что ему ответить, но слова пришли сами. Походив по комнате, то ли собирая синтаксическую мозаику, то ли просто ради важности, я многозначительно оперся на спектрограф и сказал:

– Судьба находит сама.

Китаец стоял, молча соглашаясь со мной, а я, уходя, знал, что подарить ему на новый год.

– А что мне делать с пальмой?

– Дарю друг мой!

Металл в его руках получит намного более великую судьбу, чем в моих, потерявшись где-нибудь в кармане. Меня же интересовал только живой и теплый смысл выражения Золотая Ветвь Миров.

С каждым разом я всё смелее открывал папку с секретом геополитического совершенства и исторического бессмертия внутри. Глаз вполне уверенно чувствовал себя среди схем, рисунков, печатей и прочей атрибутики оккультно-мистического характера, направленной на пробуждение зверино-духовной доминации над себе подобными. Всё-таки, кто бы что ни говорил, мир держится на войне и будет существовать пока война интересна каждому из Трёх Неспящих. По крайней мере, так заявлял документ под грифом. По лицу пробежала надменная улыбка – Золотая Ветвь Миров страница 66. Пальцы с яростью спринтера побежали по бумажным дюнам – 12, 43, 65, 68. Стоп. А где нужная страница? Вырвана! Черт ее дери! Может именно он и вырвал? И что теперь? Мертвые языки на спинах женщин, несуществующий металл, отлитый в пальму, бутылки с духовным золотом, меняющим клеточный гомеостаз… Кто пояснит мне что происходит и зачем и почему со мной?

–Дед, как же ты нужен сейчас.

Голова повисла под собственным весом. Не было настроения держать ее гордо над волнами судьбы. Я понимал, что даже, обладая такими документами, я бессилен в одиночку. След вел к Академии 17.22.

В полдень, тихий центр города был забит машинами до отказа. Черная железная масса, обрамленная хромированными линиями и мигалками, выдавала статус пассажиров с вываливающимися из кожаных интерьеров животами. Но приезжали в этот сектор и крайне спортивного вида люди – работники интересующего меня учреждения. Проникнуть за ложно-скромные серые двери у меня не было ни шанса, ни предлога. Я внук ныне усопшего деда и моё имя ничего не значит для каменных лиц, как охраны, так и руководства. Капая слюной томящего желания на руль и сидение я не заметил, как солнце упало за соседнее здание. Говорят, тьма помогает героям. А кто я, как не герой? Да и здания стоят настолько близко, что… Ладони вспотели. Странное всё-таки существо человек – в любой спорной ситуации исходит на влагу. – Хорошо, что не на более твердые выделения, – с улыбкой сказал я вслух, выходя из авто. Проходящая мимо мамочка с коляской понимающе улыбнулась, наивно полгая, что я сочувствую ее будням. Будучи дипломатом, я кивнул в ответ и двинулся в сторону соседнего дома. Оказалось, это было обычное здание без охраны и сигнализации. Спокойно поднявшись на последний этаж, я с удивлением заметил, что дверь на чердак гостеприимна не менее, чем парадная. Боялся я все-таки и темноты и высоты, но цель оправдывала средства. Ветер приветствовал меня легким ударом, заставив застегнуть пиджак и поднять воротник. Подойдя к самому краю крыши, я оценивал сверхвозможности своих ног для доставки тела на крышу соседней постройки. Что-то мне говорило, что их может не хватить. Возможностей этих. Знаете, есть такое понятие “прыжок веры”, это когда человек шагает в пропасть, полагаясь на что-то свыше и, держа подбородок не ниже параллели с землей, фокусируется на предельном горизонте святой Цели. Я разбежался и, естественно, первым делом опустил голову, оценивая, быстро ли я умру в случае недолета. Удар о поверхность крыши оказался сильнее, чем я думал и выбил из меня глухой короткий крик. Последний раз такие маневры я совершал лет 20 назад, когда убегал с друзьями от охраны полуразрушенного кирпичного завода номер 6 в городе с запахом фенола и кедра.

– Похоже, еще и в птичий помёт вляпался. Ну что ж, да поможет мне его сила открыть дверь чердака!

Дверь поддалась не то чтобы давлению руки, а давлению взгляда. – Сегодня что, ночь музеев? А может, все тот же ветер, встретивший меня мгновение назад, сдвинул деревянное ветшающее полотно. Вот не понимаю одного, неужели никто не подозревает, что в здание такого уровня никто не захочет проникнуть с крыши. Совковая самоуверенность. Прощаю им.

Тайну коридоров смиренно хранил приглушенный свет. Звук шагов поглощали красные дорожки. Я помнил примерный план здания и самое печальное, что мне нужно было пройти его от крыши до подвала. Архив Академии находился именно там – под землей, вдали от атмосферы человеческих страстей, мнимых бед и кратковременного счастья. Я шел так, как не ходят те, кто проникает тайком. Мой аллюр был очерчен той самой высшей целью и подбородок был параллелен горизонту. Не было ни страха того, что меня заметят, ни заботы о том как выбираться отсюда, ведь явно никто не захочет выпускать меня через парадный вход. Не составило большого труда проскользнуть мимо шахматистов с пистолетами на первом этаже. Я спускался тише обычного, поскольку боялся того, что не все охранники разделяют страсть к игре королей и кто-то, так или иначе, мог обходить коридоры имперской кузницы гениев. Воздух в подвале оказался на редкость свежим и сухим. Наверняка это было сделано для сохранения манускриптов и всяких там мумий. Всё оказалось также просто, как и на крыше – в конце коридора было открыто небольшое окно. – Да, что-то я слишком предаюсь фантазии, в конце концов, я не в Ватикане. Пройдя чуть дальше, я понял, что поспешил с выводами о безалаберности хозяев этого здания. Передо мной предстала дверь, за которой по моему впечатлению хранилось донорское сердце для вождя и золотой запас для страны. Монументальное сооружение ужасающее своей надменной нерушимостью. Я стоял не дыша, пока глаз не привлек пульт размером с калькулятор, висящий в воздухе на тонком жгуте, справа от входа кощеев сейф. Понимая, что неверный код поднимет вой сирен или хотя бы шахматистов оторвет от доски судеб, я начал осознавать тщетность моего предприятия. Шаги! Неужели охрана… Мужские голоса что-то обсуждали сквозь смех. Другого было не предопределено – отряд двигался в мою сторону. – Ну, вот и всё.