Изначальное

– Как это сделать, Учитель?

– Этому посвящают жизнь, каждое ее мгновение и не ждут результата. Если встанешь у Врат в ожидании, створки никогда не распахнутся. Бог не цель, а само существование.

– Но я… – начал было Рама, но Вишвамитра убрал руку со лба.

– Большего сказать по этому поводу я не могу и умолкаю.

Мальчик смотрел на гирлянду цветов, танцующих в воде, и молчал, так же как и его Учитель. Солнце постепенно переваливалось через небесную вершину, готовясь скатываться в ночной плен Шивы.

– Будет еще один лотос, – неожиданно произнес Рама.

– Почему ты так решил? – спросил Учитель, радостно поглядывая на ручей.

– Потому что в моем отражении осталось еще одно свободное место.

Вишвамитра заулыбался еще шире:

– И какое же?

– То, куда ты все время накладывал левую руку. Так, Учитель?

Вместо ответа мудрец показал на ручей, волны которого покачивали фиолетовый цветок с четырьмя лепестками. Он возложил на голову мальчика обе руки и дождался, когда лотос остановится в нужном месте, а затем убрал руки и сказал:

– Это Врата Света, самое интимное, сакральное место для души, я оставляю тебя наедине с собой, позовешь меня, когда понадоблюсь. Учитель бесшумно исчез в лесных зарослях, а Рама, обескураженный таким поворотом событий, обратил свой взор на воду…

Лесной ашрам Вишвамитры представлял собой весьма скромное для мудреца его уровня строение, бамбуковый каркас, сплетенный лианами, да устланный листьями мангового дерева пол. Рама появился на пороге, когда в джунглях окончательно стемнело. Учитель, завидя ученика в слабом свете лучины, как всегда, вместо приветствия произнес:

– Время не прощает беспечность, но поощряет познание.

Мальчик подскочил к нему:

– Учитель, я видел Врата Света, это был снова крест в круге, только фиолетовый.

– Ты понял, почему у лотоса четыре лепестка?

– Да, это Бог, Сын, Дух и я.

– Молодец, Рама, ты правильно увидел и понял увиденное, но знаешь ли ты, как отворяются Врата Света?

– Единением всех четырех, слиянием в Одно и еще кое-что, о чем я не могу поведать даже тебе, прости Учитель, – Рама смущенно опустил глаза.

Вишвамитра обнял мальчика:

– Сегодня ручей удерживал цветки там, где им место, ты стал частью ручья. Дальше удерживай свои лотосы сам и держи все Врата открытыми. Ты есть Рама, ты есть Бог.

Услышь меня

Услышь меня сквозь нежный грохот грома,

Меж лязга сотен скрещенных мечей

Иль в тишине, звенящей, невесомой,

Услышь мой голос, общий и ничей.

Я то, что заполняет пустоту Вселенскую, но не Пустота, я Клей, связывающий частицы Единого меж собой, я Нить Серебряная, что удерживает каждую Составную подле Целого, ибо заряжены все одинаково и отталкиваются, если не понял, что я такое, то назовусь – я есмь Дух Святой и обращаюсь к тебе.

Ни дрожью Страха, ни глаголом Истины, ни гласом Совести, но возмущением естества твоего сотворения, натяжением Нити, ибо длина ее не бесконечна и, отдаляясь от Истока слишком, рискуешь порвать связь и стать видимым Ему, но чужим, потушившим Вечный Свет Любви.

Но услышишь ли меня, стоя за прилавком своего сознания, обменивая Истину, заложенную в тебя, на Иллюзии, созданные подобными тебе? Рукой Иисуса, переворачивающего столы торговые во Храме, заговорю с тобой, услышь меня, оторвись от стеклянных осколков и вспомни, кто ты и чей есмь сын. Не разверзнутся над тобой Небеса, не поразит сверху Меч карающий, не отворятся врата Ада тысячерукие, дабы втянуть тебя, неразумного, в свои чертоги боли и забвения, если отвернешься от Духа и бросишься собирать черепки да бусины, проклиная силу, богатства твои свергнувшую, и ища, со слезами на глазах, закатившееся в щели и трещины имущество, но знай, подле тебя был «Воздух меж нитей паутины», ты же, пропустив его, повис на них, липких и цепких, а Паук, что пока невидим, уже уловил вибрацию своего капкана и знает о Жертве.

Создатель Всего, обсуждение Которого и суждение о Котором, бессмысленно в любых качествах и количествах, ибо будет всего лишь ничтожной крупинкой, не объясняющей ничего о Целом, проявившем себя многочисленно и многогранно, точнее, бесконечно, сотворил и «способность» связываться этим своим бесконечным частям меж собой посредством меня, Духа Святого, столь же сложного в описании и определении, как и сам Создатель. Все, что нужно знать обо мне, – я говорю с тобой все время, все, что нужно делать тебе, – слышать меня.

Я сотворен от начала времен, от момента выделения проявленного из непроявленного, я след изначального в последующем, я связующее, но не вяжущее, место мое между Отцом и Сыном, крылами своими касаюсь обоих, я – пуповина, соединяющая Творца и Творение, я Дух Святой, заклинаю тебя – услышь меня.

Гаутама Будда научился этому, сидя перед стеной, часами контролируя соки и импульсы тела, ибо был чист помыслами, как воздух, что струился между очей его и шершавой каменной поверхностью, и не замечал времени, которое я останавливал для него, но лицезрел всю Вселенную, что мною же была уплотнена до размеров бабочки, порхавшей перед ним.

Так и ты найди среди блеска и шороха иллюзий, столь милых обманутому сердцу и глазам затменным, свою «Стену» и стань перед ней, хоть на миг, а я уж растяну его в бесконечность, и сможешь узреть Все, ибо атомы станут крупнее капель пота на щеках твоих, а звезды сойдутся, как сближаются воины, смыкая ряды перед боем.

Вспомни Зимри-Лима, менявшего по ночам роскошь дворца на холодные прибрежные камни Евфрата. Не слыша меня за заботами правителя, отстаивающего свои иллюзии мечом и огнем, не видя блеска стеклянных бус под запекшейся кровью врагов, но зная обо мне, прислушивался он к водам великой реки или призывал десятки невольниц-певиц, чтобы в их голосах уловить звучание Духа, дарующего связь с Высшим, но не слышал и страдал.

Не страдай же ты, читающий Сейчас, открой завесу, имя которой самость, между нами, продли сияние славы своей Воплощенного и Ищущего, ибо я – часть тебя, через общее Единство, через единородность Любви.

Так знал Алулим, ниспосланный с Небес шумерам, и двадцать восемь тысяч земных лет собрал я для него в один срок, дабы один мог дать многим многое из знаний высших, и расцвел народ, и выросли города, и плуг вошел в землю, а медь познакомилась с огнем.

Эволюция Целого есть движение частей, его составляющих, их перемешивание, столкновение, деление и обогащение, и все эти процессы производятся Волей Создателя, Главного Повара, перемешивающего ингредиенты Великой Ложкой в бульоне, сваренном специально, и это есмь Я, Дух Святой. Услышь меня.

Выбор

Из всех возможных выборов правильный мне представлялся всегда наиболее невероятным. Причина тому была одна – я не Бог, а только Он, Всевидящий и Всезнающий, прав абсолютно, посему неразумные дети его, определяя для себя маршруты, деяния либо выражения, могут «попасть в точку» исключительно случайно.

К тому же все казавшееся мне удачным, логичным и даже великолепным вызывало у окружающих крайнее неприятие, неодобрительное покачивание головой и кислые мины на лицах, что усугубляло и без того запутанную картину мира в качестве клубка спутанных Путей, Намерений и Судеб. Так ли задумал Создатель? Да, именно так, ведь Он не ошибается никогда. Делать верный выбор не наша задача, она нам не по силам, да и чего ожидать от созданий, весь исторический путь свой которые заняты тем, что беспардонно забрасывают друг друга ядрами и стрелами, вдобавок посылая на головы оппонентов проклятия и изысканные идиомы (право, не понятно, что из этого набора обиднее).

Сделав выбор, определить правильное поведение на открывшемся Пути – вот наша задача. Именно здесь нужно проявить такт по отношению к ближнему, если не доросли до любви к нему, даже если возлюбленный ближний летит на вас с выпученными глазами и пристегнутым к винтовке штыком. Не удивляйтесь, вы сами, по собственной воле оказались сначала в окопе, а затем дали согласие (подписав присягу) покинуть его и отправиться под свинцовым градом в атаку. Чего же хочет в этот момент Бог, сотворивший Вселенную, а в ней такое чудо, как вы, от грязного, вспотевшего от страха, измученного вшами и фронтовым рационом вояки, в старой, рваной шинели и каске не по размеру, хлопающей на бегу острыми краями по оттопыренным ушам.

У меня так же, как и у того, что бежит навстречу, выпучены глаза, винтовка наперевес, блестящий на солнце штык и… выбор, убить или быть убитым. Господь Бог точно знает, как правильно, я – нет. Может, подставить свою грудь и не нарушить «Не убий», хотя в этом случае церковь не отпоет меня, ведь тогда я – самоубийца. Проткнуть его сердце – тут все понятно, в смысле последствий, или же подставить себя и убить его, одновременно.

– Господи, – кричу я, подлетая к противнику, – как быть?

– Коли, – орет мне в ухо (вместо Бога) ефрейтор, и я, уже не раздумывая, делаю выпад.

Кто скажет, чей это был выбор? И если не мой, то кто убийца?

Лицо мое, закопченное порохом, вымазанное грязью происходящего, в слезах и крови, как и штык, который я судорожно вытираю о мундир убитого.

Господи, снова обращаюсь я к Небесам, правда теперь более осмотрительно, то есть про себя, благодарю Тебя за то, что не я (так мне удобнее думать), а он – я поворачиваюсь к ефрейтору, который деловито шарит по карманам жертв нашей вылазки. Он ловит мой взгляд и подмигивает:

– Не дрейфь, герой, – а сам думает, слюнтяй, не будь меня рядом, валялся бы в грязи с раскрытым от изумления ртом, а кто-нибудь другой тискал его шинельку на предмет наживы, хотя чем такой богат, поди карточка с мамашей в обнимку, да очки для чтения, вот и весь арсенал.