Тридцать один. Часть I. Ученик

– Власть силе! – пророкотал хранитель, и махнул от себя рукой.

Водяной смерч дёрнулся, приподнявшись над одуванчиковым полем, дотянулся до чёрного фея и разлетелся тучей брызг. Там, куда падали капли, земля прогорала копотью и дымилась.

Душегуб заслонился руками, почернев сильнее прежнего. Оливье нигде не было видно. А я, продолжая дико завывать, на бегу, врезался в архивариуса. Повалил, и победно зарычав, прижал к земле. В его глазах без зрачков, плескалась красная жижа, пытаясь вырваться из глазницы. Жуть!

Переборов себя, я наклонился и, почти касаясь его лица маской, завыл. Громко и долго, как только мог. Мровкуб задёргался, пытаясь вырваться, но я крепко держал и выл пока он не обмяк. Тело будто перестало ему подчиняться, зато напряглись челюсти и заиграли желваки. Рот исказился. Дрогнули веки и, из-под них, вылезли обычные синие глаза.

По макушке пробежал зябкий сквозняк, так что волосы встали дыбом. Качнулась серая трава, будто рядом кто-то прошёл, но обернувшись, я никого не увидел. Хотя что-то холодное коснулось плеча и тут же отпрянуло. Исчезло и мерзкое чувство.

Успокоив надрывное дыхание, я стянул маску и пригляделся к архивариусу. Безжизненный, как старый окорок.

– Ты справился! – с гордостью, но испуганно прошептал голем.

– Я же оборотень.

– Отпусти, ему не помочь, – мягко шепнул Евлампий.

Я еще раз дотронулся до архивариуса. Он не двигался и не дышал.

– Ты справился, ты победил, – успокаивал голем.

– А вон тот ничтожный мотылёк! – зло бросил подошедший Оливье. – Не смог отправить тварь обратно в междумирье. Теперь хранитель будет бродить по Фейри Хаусу!

– Нужно сообщить Последнему! – немедленно взвился Евлампий.

– Я тебе сообщу, кишка мелководная! – повысил голос дядя.

– Да что ты можешь? – с издевкой уточнил голем.

– Кто эти хранители? – невпопад спросил я, переминаясь с ноги на ногу.

С меня уже сошла бравада, и теперь клевал стыд.

– Лучше тебе не знать, отрыжка кракена! – произнёс Оливье.

– Узнают все! – закричал Евлампий. – Вы выпустили на волю хранителя Силы!

Голем поднял руки над каменной башкой. Я догадался, что он вызывает тучу, чтобы связаться с судьей Тринадцатого Тёмного Объединенного мира. Оливье тоже всё понял.

– Не узнают, – уверенно бросил он, и вынув из бездонной сумки, направил на меня деревянную игрушку, искусно вырезанную фигурку кузнеца с молотом.

– Давно в такие не играю, – ошарашено заметил я.

– А голем сыграет! – пояснил дядя.

Евлампий попытался хлопнуть, но ладони так и не коснулись друг друга. Оливье нажал на крючок. Сработал механизм, и деревянный кузнец двинул молотом по наковальне. Проскочила голубая искра, и выпалила в голема. Попала между ладоней и среди камней проскочили разряды, опоясав сеткой молний тело Евлампия. Он медленно опустил руки и замер.

– Что с ним? – вскрикнул я от неожиданности.

Оливье спрятал деревянную игрушку, вместо неё вынув кусок вяленого мяса и, махнув им, протянул мне.

– Подкрепись, сбледнул совсем. Нам пора убираться. Даже без твоего каменного стукача, здесь всё скоро будет кишеть магами!

– Но… – пробормотал я, жадно пережевывая жёсткое мясо.

– Никаких но! А то ещё про веретено расскажу! – зло предупредил дядя. – Голем очухается, но забудет что было. Расскажешь про хранителя Силы, заморю голодом!

Я чуть не подавился остатками мяса и, с трудом сглотнув, кивнул.

– Но…

– Послушай! – уже мягче сказал Оливье. – Ты вытащил меня из междумирья, и я прощаю тебе угробленную карьеру. Если бы мог, – он потёр горло и кашлянул. – С радостью выложил бы всё про хранителей и поглотителей, но заклятье задушит меня без всяких ошейников. Так что засунь свои орочьи вопросы поглубже и помалкивай!

Я закрыл рот и ещё раз кивнул.

– Лучше быть живым толстолобиком, чем дохлым левиафаном, крысёныш, – по-отечески посоветовал дядя.

Глава 13. Путешествие без портала

Голем громыхнул, подпрыгнул, покрутил руками и повернулся.

– Что со мной?

– Лез куда не надо, вот молнией и бахнуло! – отмахнулся дядя. – Крысёнушу чуть башку не спалило, дёшево отделался. Валим пока фей не оклемался.

– Душегуб живой? – удивился я.

– Что ему будет? – проворчал Оливье. – Любителя гнилой рифмы и изощрённых наказаний чарами не изведёшь.

– Не помню молнию, – пожаловался Евлампий.

– Остатки разума растерял, – сердобольно заметил дядя. – Чуть напрочь не заклинило!

– Мы прошли заросли?

– Привязался, как рыба-присоска. Засохни! Некогда по прошлому тосковать, – строго сказал Оливье.

– Как мы выберемся? – пробормотал я, склонив голову.

Ни на дядю, ни на голема смотреть не хотелось. Поэтому я рассматривал архивариуса. Старик бледной тенью выделялся на фоне почерневшей травы.

– Быстро и с салютом, но придется покопаться!

Схватив меня за шиворот, Оливье зашагал к перевернутому дереву. Я старался идти с ним в ногу, чтобы не упасть.

– Слышал про радужный мост?

– Его разрушили после мировой войны. Он соединял Благодатные земли и Отдельный мир, – не дав мне ничего сказать, затараторил Евлампий.