Тридцать один. Часть I. Ученик

– За что? – удивился я.

– Она живая! Говорит, думает, мечтает.

– Ты тоже болтаешь без умолку, но ваще не живой, – съязвил я.

Голем фыркнул:

– Твердолобый! Мы говорим о смерти!

Махнув свободной рукой, я не стал отвечать. Пусть с кем-нибудь бессмертным о смерти разговаривает, с другим големом, например.

– Я настаиваю, – не успокоился Евлампий.

– А я руки умываю! – замотал я головой, очищая пальцы об венчик.

Желтки, сахар и разогретое сливочное масло уже превратились в однородную массу и жутко липли. Дядя сунул мне лимон с миндалем, нахмурив недовольный глаз. Я пожал плечами, а голем в рот воды набрал.

– Шустрее, крысёныш, – прикрикнул Оливье. – Дарвин не вечная гидра, век ждать не будет!

Я закивал, состругивая цедру. Отчаянные спасения не для меня! Я пас, у меня любимая работа! А голем хочет предупреждать, флаг ему в руки, барабан на шею и пусть поёт и марширует вместе с королевскими поварами. А у меня слуха нет.

Я засуетился, забегал. Одной рукой домешивал тесто, второй дорезал лимон, третьей чесал затылок, как мог показывал, что очень занят. Даже перелил всё в здоровенный кувшин. Я-то думал, что пироги в формах выпекают, ну в горшках на худой конец, а тут здоровенный кувшин, хоть ставь здоровенный букет. Ну, дяде виднее, он же маэстро.

– Чего так долго! – причитал Оливье. – Стол на сто гостей накрыть быстрее, чем одну фею нарядить! Чтоб мне с добычей затонуть, я больше не выдержу!

На кухне наступила неожиданная тишина. Слышно было, как горох на тарелке перекатывается.

– Чего они? – занервничал я, косясь на поваров.

– Тоже фею ждут! – загрохотал дядя. – Любят позырить, как она барахтается.

Он ухмыльнулся:

– Такие чудики.

– Чудики? – взревел Евлампий, но его вопль потонул в ураганном свисте.

Из портала под руку с Чичей появилась Людмила в обтягивающем бежевом костюме. Я прижал руки к груди, не зная, что делать с пальцами. Только бы икать не начать, у меня бывает, когда перенервничаю. Если бы мог сказать не заикаясь, то сказал бы что фея не зря так долго переодевалась! Ох не зря! Я очень хорошо понимал чудиков.

Людмила растерянно улыбалась и задорно трепетала крылышками.

– Мы этого не допустим! – завыл Евлампий и начал переходить в боевую форму.

При его размерах, она скорее травматическая, чем боевая, но его отчаяние тоже оружие. Не хочется, чтобы он натворил то что умеет.

Людмила нетвёрдой походкой пофланировала к сосуду с тестом и кокетливо подала Оливье руку. Дядя, натянуто улыбнулся, и галантно помог ей забраться на табурет. Летучие обезьяны зааплодировали, улюлюкая и хлопая крыльями.

Фея, глупо улыбаясь, пожала руку Оливье и, обернувшись искрящимся облачком, проскользнула в кувшин. Я стоял близко, и видел, что внутри она снова превратилась в миниатюрную девушку с крыльями.

Повара и их помощники вернулись к работе. Хотя крылья у них ещё дрожали. Такие чудики!

Из сосуда разносился мелодичный звон, эхом разлетавшийся по кухне.

Голем уже поменялся, из рук-стволов валил пар, а в вихре вместо ног сверкали молнии.

– Следи внимательно, – не глядя, шикнул Оливье. – Никуда не лезь. Сожрешь что без спросу. Пасть зашью! Я отлучусь ненадолго!

– Да, учитель.

Он пробрался между столов, высокомерно расталкивая обезьян, и скрылся в портале следом за Чичей. Преображение голема прошло незамеченным. Его скромный размер впервые пришёлся кстати.

– Что ты творишь? – прошептал я. – Немедленно прекрати!

– Цель найдена, – упрямо изрёк Евлампий и трещина, заменяющая ему рот, растянулась в улыбке.

– Не вздумай! – шикнул я, пытаясь накрыть его ладонью.

Голем увернулся, но я схватил маленькую руку и отдёрнул обожжённые пальцы.

– Огонь!

– Я тебе дам огонь! – взвизгнул я и, несмотря на боль, потащил ствол вверх, но голем всё равно выстрелил.

Крошечный камешек, похожий на песчинку, хлопнув, умчался на волю. Я не уследил куда он делся, но услышал щелчок. Снаряд попал в кувшин с тестом.

Схватив с ближайшего стола мерный стакан, я накрыл Евлампия. Голем выпускал снаряды, они ударялись об стекло и падали ему под ноги.

Я облегченно вздохнул и повернулся к кувшину. Вместо мелодичного звона оттуда тянулась печальная мелодия, которую я уже слышал. Воспоминания не самые приятные. Я кинулся к Людмиле.

– Что ты делаешь?

Фея смотрела на меня расширившимися глазами:

– Я испугалась! – нервно хихикнула она. – Тры-ры!

– Перестань! – грозно рявкнул я. – Учитель скоро вернётся!

– Не кричи! – взвизгнула фея. – Я стараюсь.

– Немедленно, – просительно протянул я.

Людмила не ответила, но печальная мелодия оборвалась, и раздался музыкальный звон.

Голем пыжился выбраться из-под стакана, но тщетно. Не тратя время попусту, я натянул сверху край рубахи. Маскировка так себе, но держится без моего участия.

– Трави помалу, – скомандовал незаметно подошедший Оливье.

Я чуть не подпрыгнул от неожиданности.