Докучаев

– А, тряпка где, веник?

– Я… уже всё… убралась… везде…

– Ага, а где народ?

– Какой?

– Ну, это же командный вагон, где все?

– А… ушли… по вагонам …

– Ага, а это кто был…?

– Где?

– Внизу, убежал кто?

– Это… Толя, приходил… чинить…

– Чинить?

– Да. Там…. Туалет… не работал, он чинил…

– Он солдат?

– Да.

– А чего он через пол ушел?

– Он… так ему нравится… больше…

– Так он к тебе приходил?

– Нет…, то есть… и да… немного….

– Интересно… Ты пока пояс свой не трогай. К запястью его привяжи, живо. Ну!…. Быстрее! И молчи, отвечай только на мои вопросы.

Она испуганно глядела на него. Он приказал ей просунуть руки между металлическими балясинами винтовой, ажурной лестницы, ведущей к пулемётной турели и, когда она подчинилась, быстро связал их поясом, накрепко. После чего опустил винтовку и спокойно стал осматриваться.

– Кто-то может сейчас войти?

– Сейчас? Не знаю…, но… могут и… или… позвонить…

– Ну, ты же на звонок не ответишь?

– Нет…, конечно.

Он обернулся и увидел висящую на стене портупею с ремнём и «Маузером» в коробке. Поставил винтовку к стене рядом и взял пистолет, проверил, он был почти новый, пахло кожей и смазкой, полностью заряжен.

Она внимательно наблюдала за каждым его движением.

– Могу я знать кто Вы такой? И что Вам угодно? – это уже звучало провокационно.

– Я ж сказал молчать.

Докучаев осматривал шикарный интерьер вагона, осторожно продвигаясь. В спёртом воздухе сильно пахло куревом и вчерашней пьянкой. Мимолетно глянув в окна, он аккуратно прикрыл занавески, стараясь держать ствол в сторону уборщицы, не ставая к ней спиной.

– Так, – сказал он, обыскав висящую на стене шинель и форму. Хм… Начальник поезда. Комдив… Душевская… Нина Дмитриевна…, а на фото Вы и вовсе не похожи на прислугу. А Меня зовут Андрей Силантьевич Докучаев… я штабс-капитан императорской армии его Величества. Очень приятно, вот и познакомились.

– А, мне… нет. Совсем. И прислуга – это пережиток… старого режима. Пора бы знать.

В нагрудном кармане кителя он обнаружил красные потёртые корочки удостоверения: – …приказом ВЧК…. РСДРП…. ноября 1917 года…., назначить Душевскую… Красным командиром батареи…

– И что Вам угодно товарищ Докучаев? – заметно приободрилась Комдив, – Я так понимаю, Вы меня в заложники взять хотите? Или что убить? Вы ведь корниловец? Верно? И как посмели ворваться? Ну, с винтовкой да пистолетом против моей своры долго не удержитесь, я Вам сразу говорю. При этом она наклоняла голову, пытаясь поправить стрижку каре.

– Мой Вам совет! Вы ведь наверняка бежите? Догадываюсь откуда. Из-под Лугового, верно?! Из частей смерти?! Оттуда вас третьи сутки как погнали! Так вот, Вы либо дезертир, либо из тех, кому удалось вырваться из окружения? Права? А? Офицер?

– Ну конечно…. Вы же командир…, конечно же, правы – ответил спокойно Докучаев, при этом продолжая обыск вагона на предмет спрятанного оружия. Снег на его фуражке и шинели быстро таял от жара, источаемого печью, и тут же превращался в мелкие и крупные водяные сгустки, падая затем каплями на ажурный красно-зеленый ковер, – Только скажу Вам, дезертиров у нас не водится. В отличие от вашей как Вы успели заметить своры.

Разозлив красную пленницу пока что кроме «Маузера» ему удалось найти новую кавалерийскую саблю, в стандартном обрамлении висящую у входа, незаряженную трехлинейку в углу шкафа, штык и множество патронов к ней россыпью в деревянном ящике. Тут же сбоку у шкафа стояли друг на друге ящики со снаряженными пулемётными лентами. За стёклами буфета среди бокалов обнаружился маленький симпатичный «Браунинг» с ореховыми вставками на рукоятке. Его Докучаев сунул в карман своей шинели. Он тщательно всё осмотрел, каждый закуток вагона, который представлял изрядно потертые апартаменты в английском стиле из красного полированного дерева с коричнево-горчичными текстильными вставками и с узорами по стенам. В небольшой ржавой круглой печке-буржуйке бодро полыхали дрова, печурка явно не вписывалась в столь богатый интерьер, около неё были аккуратно сложены березовые поленья, сама она стояла на стальной плите на полу. По стенам кое-где висели репродукции европейских художников восемнадцатого века, панно со сценами охоты: всадники, собаки атакуют волка. Небольшие рога копытных на стенах, бронзовые канделябры с маленькими вытянутыми лампочками, которые теперь имелись не везде, и только одна из них освещала пространство за ширмой, откуда выглядывала резная ножка деревянной кровати. Посреди вагона располагался длинный неширокий стол орехового дерева с затёртой местами до древесины полированной поверхностью, в итальянском стиле. На нем стояли две коричневых бутылки из-под вина, несколько немытых стаканов, остатки хлеба, еще какой-то засохшей снеди, вроде овощей, горы окурков в пустых стеклянных банках из-под тушенки, какие-то бумаги лежали сбоку в беспорядочном виде. Вилки и ножи со стола он уже зашвырнул за платяной шкаф на всякий случай. Тут же рядом располагалась черная винтовая лесенка, собранная из стальных деталей, скрепленных болтами, ведущая в пулеметную турель на крышу. Около лесенки привязанная к балясинам стояла и злобно наблюдала за каждым его движением захваченная Душевская. Над её головой чуть покачивался кусок висящей сверху полупустой пулемётной ленты, видимо оружием всё же пользовались. Большинство окон были зашторены или закрыты бронированными ставнями. Проникающего сквозь четыре открытых окна света вполне хватало, и тянущиеся по диагонали сверху вниз лучи уже рассекали призраки табачного дыма. В дальнем углу за узкой деревянной дверцей притаились душ и туалет. Туда Докучаев также заглянул: бронзовые вентиля и медные краны уже не мерцали новизной, но английский фаянс выглядел превосходно, изысканная турецкая плитка на полу, и чистые отбеленные полотенца весьма вписывались в антураж вагона для первых лиц.

– Развяжите мне руки. Курить, знаете ли, хочется… – нарушила, создавшуюся было тишину Душевская.

– Я Вам помогу, но прошу, все же постойте пока. Поезд скоро тронется?

– Как же я могу сказать? Развяжите, позвоню…, спрошу.

Он молча взял со стола папиросу из пачки с надписью «Казбек», поднес её к раскаленной трубе печи и подпалил, после чего подошел к Душевской и передал ей, заметив вблизи не столько злобу в её состоянии, сколько похмелье. Она была ростом меньше него более чем на голову, круглолица, не дурна собой, чуть пышнотела, лет около тридцати, он мельком обратил внимание на симпатичные чуть смуглые черты её лица, слегка вздернутый носик и длинные ресницы, обрамляющие красивые карие с хитрецой глаза. Она поднесла папиросу связанными руками к губам и, раскурив, выдохнула дым. Затем строго оглядела стоящего перед ней Докучаева снизу-вверх, будто он её подчиненный и одет не по форме. Он отошел к дивану, снял с себя шинель и фуражку, пистолет убрал за пояс и, тоже одолжив без спросу её «Казбек» закурил.

– Я вижу, обживаетесь? Что ж устраивайтесь по удобнее! Вы ж с дороги штабс-капитан? Может чаю, изволите…? Ваше благородие…? – Душевская натянула симпатичную улыбку гостеприимства.

Докучаев не особо реагировал. Он огляделся, отыскав золотистый давно не чищеный самовар, стоящий около буржуйки на этажерке. Рядом внизу стоял большой железный бидон очевидно с запасом питьевой воды, сверху на крышке лежал металлический мятый ковшик. Ему подумалось, что все предметы принесенные красными в этот прекрасный интерьер в виду своей неприглядности ужасно портят его, омрачая тот некогда рожденный художниками и инженерами фон, придуманный для создания прекрасного рабочего настроения штабного командного состава. Теперь же это место выглядело странно, в нём как по волшебству смешались местами дурно пахнущий ужасный казарменный быт и первоклассный королевский декаданс.

– Благодарю. Я сам организую самовар. А Вы совсем не похожи на уборщицу, я сразу понял…

– Хм, сочту комплиментом, впрочем…, что же Вас привело в мои покои? Так мне и не ответили, успевайте, пока мне не надоело с Вами любезничать!

Она сделала ещё затяжку и швырнула окурок к печи. Он упал рядом, но не на притопочную плиту, а откатился на пол, на паркет. Докучаев, негодуя внутри, подошел и убрал его, закинув в печь, вновь подумал о том, что именно вот такие красные командиры и угробили изысканный некогда вагон.

– Мне нужна Ваша помощь.

– Ого…?! – рассмеялась Краском. Это, с каких пор офицеры просят у нас помощи?! Ну…, и что…? Чем же я могу Вам помочь? – заигрывающе улыбнулась Душевская, слегка переваливаясь с ноги на ногу, испытывая неудобство, стоя со связанными руками.

Докучаев заметил на её левой ступне войлочный светло-серый тапок. Другая нога была босой. Он огляделся и обнаружил второй тапок под столом, подал ей, она бросила его на пол и тут же надела.

– О, благодарю! Слетел зараза, когда Вы ворвались. Признаться, сюрприз крайне неожиданный. Так на чем мы остановились?

– Скажите, куда идет поезд?