Проза

***

Фестиваль «Студенческая весна», проводимый ежегодно в юридическом университете, начался с пышного музыкальнотанцевального вступления. Каждый год на этой сцене наиболее талантливого студентаисполнителя выявляло специально приглашенное жюри. Победителя ожидали награды, признание товарищей и к тому же солидный глоток славы. Кроме того, занявший первое место, безусловно, поднимал престиж учебного заведения, которое представлял. Программу начинал представитель педагогического университета Илья Покровский. Он вышел на сцену с гитарой наперевес, встал у микрофона. В зале стало тихо. Зазвучали первые аккорды, и слегка дребезжащие слова песни посыпались на слушателей. Неожиданно Илья прерывал песню:

– Ты что лыбишься? Да ты, ты, не оглядывайся. Я для кого здесь распинаюсь? По струнам этим дурацким блацаю? Все пальцы, блин, стер.

В зале раздался недовольный ропот.

– О, да ты еще и не одна? С утра до вечера стараешься для них. Приходишь, нате вам, слушайте. И где благодарность?

Из зала раздался крик:

– Пить надо меньше!

– Эх, вы!

Илья всплакнул и поспешно покинул сцену.

Юра наблюдал происходящее изза кулис, слегка посмеиваясь.

– Что это с ним? спросила подошедшая Настя.

– Перепил парень.

– Он не в себе.

– Очухается.

– Юра, это ты сделал?

– Нет, Настя, это сделала водка.

– Посмотри мне в глаза… Это ты.

– Ну что ты заладила – ты да ты. Пошутил просто.

– Играть чужой жизнью для тебя шутка?

– К чему этот пафос? Какой жизнью? С ним ничего страшного не случится.

– Зачем?! Ах да, тебе же победа нужнее, а что будет с ним, неважно.

– Настя, ты что? Успокойся…

– Ты не понимаешь, что творишь? Юра, а если я встану у тебя на пути? Тоже пошутишь?

– Настя, не говори глупостей. Я люблю тебя.

– Нет, ты любишь только себя. Кажется, я понимаю теперь, почему ты боишься красоты. Она не нужна тебе. Ты давишь ее, как давят виноград. Только у тебя, Юра, получается уксус. Смотри не обожгись сам.

Настя развернулась и побежала прочь.

– Настя, подожди!

Неожиданно словно из стены возник Владимир Аркадьевич.

– Здравствуйте… растерянно поздоровался Юра.

– После выступления зайдешь ко мне в кабинет, коротко сказал ректор.

Выступил Юра отлично, не оставляя конкурентам шансов. Однако бурной радости не испытывал, предчувствуя тяжелый разговор в кабинете у Владимира Аркадьевича. Беседа действительно оказалась малоприятной.

Юра постучал и вошел. Хмурое лицо ректора не предвещало поздравлений.

– Я вижу ты большой оригинал.

– Не понимаю, о чем вы?

– Ты что за цирк на сцене устроил?

– Владимир Аркадьевич, я, правда, не понимаю…

– А если я тебя отчислю, поймешь?

– Владимир Аркадьевич, за что? взмолился Юра.

– Чем напоил его?

– Владимир Аркадьевич, он сам пьет – дай бог.

– Ты башкой соображаешь? Если об этом узнают? Позор для института.

– Никто не узнает. Владимир Аркадьевич, больше такого не повторится…

– Конечно, не повторится. Вылетишь пробкой, и все дела.

– Владимир Аркадьевич, у меня мать одна… Нельзя мне…

– Знаешь, ты меня не жалоби. Тоже мне благородный рыцарь нашелся. Иди пока. Решим, что с тобой делать.

– Владимир Аркадьевич…

– Свободен.

Это был серьезный удар. Нокдаун, бросивший на спину. Самой пугающей была неясность. Его намеренно поставили в положение тяжелого ожидания своей участи. Убийственный ход, каждую минуту вынуждающий испытывать напряжение развязки с туманным исходом. В подавленном состоянии, стоящим у окна, Юру и нашла девушка, отправившаяся на его поиски.

– Здравствуйте.

– Привет, невесело ответил он.