Офицеры. Книга вторая. У края

– А… – лейтенант пренебрежительно махнул бесшабашной рукой. – Плевать на наши рубли! Скоро марками начнем получать!

Пряча радостно блеснувшие глаза, Ваня прикрыл их ладонью.

– По пятнадцать рубликов… – Шустрик извлек из-под полки бутылку и завлекательно повертел ею в руке.

– Плевать!

Кинув на столик смятые червонцы, парень, держа в каждой руке по три пузыря, покачиваясь, зашагал по проходу.

– Дурни! – злорадно усмехнулся Иван.

Смахнув денежки со столика, он быстренько спрятал купюры в кармашек, для большей надежности и полной сохранности вшитый в семейные в узкую светлую полоску сатиновые трусы.

– Процесс у нашего маклака, вижу, пошел? – поинтересовалась вернувшаяся женщина лет пятидесяти с поблекшим и затасканным в дорогах лицом со следами остаточных похмельных явлений.

– Еще как пошел! – Шустрик довольно осклабился.

Нисколько не покоробило Ваню то, что его открыто обозвали спекулянтом. Еще в бытность свою старшинскую он умудрялся толкать на рынке солдатское мыло, наволочки и простыни…

– Ну и чудно! – на женском лице проступила улыбка. – Сейчас мы на пару продолжим растить нетрудовые доходы…

С каждой проданной бутылки Евдокия Тарасовна имела свою долю в два рубчика. Поначалу женщина отнеслась к предложению своего чересчур предприимчивого пассажира с вполне объяснимым и имевшим быть место скепсисом:

– Ты имеешь наглость толкнуть водку друзьям за три цены?

– Они мне не друзья. Если на плечах нет головы, то…

В двух словах Шустрик обрисовал стоявшей у вагона толстой тетке всю намечающуюся картину. В дороге парни все опустошат, так или иначе, начнут искать спиртное, суматошно бегать по всему составу, ломиться в служебные купе давно спящих вагонов. В итоге они пойло найдут, но оставят гроши чужому дяде.

– Соображаешь, – Евдокия Тарасовна одобрительно хмыкнула.

По большому-то счету, возникающие промеж молодых людей взаимоотношения лично ее ни с какого боку не касались. Свою личную выгоду она блюла, остальное – не ее забота.

– Те що, – лукаво прищурилась она, – мало платыты?

– Деньги лишними не бывают…

Изобразив на лице значимость, Иван многозначительно качнул коротковатым и покрытым волосиками указательным перстом. У него впереди намечались приличные расходы, поэтому он и решил толкнуть два ящика водочки, чтоб создать для себя определенный задел. В Киеве, если все сложится, как он задумал, Шустрик хотел прикупить, а потом спекульнуть еще четыре ящика.

Моральная сторона вопроса Ваньку нисколько не беспокоила. Почти всех учившихся вместе с ним ребят он недолюбливал и в основной своей массе презирал. Пока Шустрик ревностно исполнял обязанности старшины курсантской батареи, он частенько и вполне откровенно издевался и измывался над простыми курсантами, над теми, в коих не чувствовал способности и силы к отпору.

Конечно, к концу третьего курса ситуация в корне изменилась и не в лучшую для него сторону. Пришлось Ванечке поменять всю тактику и стратегию. Шустрик не гнушался и тем, что кое перед кем заискивал, подхалимничал, ища в них поддержку и опору.

И все едино на выпуск он не пошел из-за предохранительных побуждений. Боялся Ванька, что «начистят» ему рыло от души его друзья-товарищи по старой памяти…

Вернувшись в свой вагон, Григорьев нашел Рэма не сразу. Он прошелся из одного конца в другой, случайно заметил друга, когда проходил мимо купе проводников. Дверь неплотно прикрыли, и через тонкую щелку Сашка увидел Рэма, сидящего с отрешенным лицом напротив миловидной девушки, увлеченно повествующей.

По неподвижно застывшему лицу Валишева представлялось затруднительным, не зная его одной особенности, сказать, что он уже порядком выпил. Выдавали его слегка стекленеющие глаза, которые теряли обычно присущее им живое тепло и подвижность.

– Садись, Саша, – Рэм устало улыбнулся одними уголками губ, – составь нам компанию. Анюта очень интересно рассказывает о своей студенческой жизни. Оказывается, мы еще сколького не знаем о том, как живут другие…

Темнело. За окном пролетали огни. Стучали колесные пары. По коридору, переходя из одного вагона в другой, шастали молодые лейтенанты. Разгоряченные воспоминаниями и непрекращающимся застольем, они докатились до той самой кондиции, когда возникает непреодолимое желание искать себе на одно место приключения.

– Не желает ли милая дама присоединиться к нашему шалашу? – в приоткрытую дверь просунулась любопытствующая голова.

В ответ девушка вздрогнула, отодвинулась в уголок.

– К сожалению, – Рэм окинул товарища чуточку насмешливым взглядом, – Анна Васильевна уже ангажирована нами. Ты, брат, увы, чуточку опоздал. Приходите завтра…

– Засада…

Озадаченно потоптавшись возле двери, молодой человек тяжко и разочарованно вздохнул. Его делегировали к проводнице друзья-товарищи, которые заскучали в чисто мужской компании. Они пребывали в уверенности, что девушка охотно присоединится к ним. А дальше – дело техники. Облом приключился с той стороны, откуда не ждали. Нашлись среди них люди более проворные и шустрые, наложили свою лапу на общественное достояние.

– Наш пострел везде поспел… – лейтенант нахмурился.

Но не затевать же ему выяснение отношений с товарищами из-за первой попавшейся им на глаза смазливой бабенки.

– Глянем в соседнем вагоне…

– Машинку для закатки губ прихвати… – напутствовали его.

Напившись вдоволь крепкого и горячего чаю, Григорьев ушел спать, оставил их одних. Рэм все слушал и изредка плескал себе в стакан из непонятно которой по счету бутылки. Лицо его мрачнело, а взгляд тяжелел. Но его суровость Анюту нисколько не пугала.

Несмотря на то, что лейтенант о себе почти ничего не сказал, ей казалось, что она знает его уже давно. У нее появилось ощущение того, что между ними установилось тесное взаимопонимание, граничащее с духовной общностью, которая неизменно переходит в близость. Поначалу в духовную, а потом и в физическую.

Требовался легкий толчок. Кому-то из них двоих надлежало сделать первый шаг. Девушка надеялась на то, что инициативу возьмет на себя представитель сильного пола. Время шло, а Рэм ничего не предпринимал.

– Отвернись к окну, я переоденусь… – подталкивая события, негромко произнесла проводница.

С нерешительным колебанием, Анюта медленно распахнула рубашку, скинула ее. Заведя руки назад, она отстегнула застежку бюстгальтера, не сразу сняла его. С внутренним волнением ждала, что сейчас, поднимаясь, шевельнется за нею надвигающаяся тень, мужские руки возбуждающе опустятся на ее плечи и…

Не дождалась Анюта. К ее разочарованию, лейтенант даже не шелохнулся. Привычными движениями она быстро стянула вниз юбку, выпрямилась, чуточку помедлила.

– Можешь смотреть, – разрешила девушка, накинув на себя халат. – Ну, как тебе? – она кокетливо присела, выпрямилась.

– Хорошо, – кивнул парень головой. – Как дома…

На самом деле, Анюта будто стала другой, намного ближе. От ее внешнего вида повеяло чем-то подзабытым, но странно родным. Внутри все задрожало. Помимо его воли все мужское существо потянулось к живительному женскому теплу.

– Тебе плохо, я вижу… – девичье дыхание приблизилось. – Забудь обо всем. Я тоже этого хочу… – узкая ладошка с жалеющей лаской опустилась на лицо Рэма, тонкие пальчики пробежались по его осунувшимся скулам. – Ты такой хороший…

Второй рукой девушка приспустила халатик с левого плеча, обнажая матово-белую грудь.

– Анюта, – глуховато произнес он, – понимаешь, глупостей не следует делать, даже если очень плохо. Ты хорошая. Но так нельзя поступать, это не по правилам…

Сильные мужские ладони перехватили тонкие кисти, бережно сжали их, поднесли к раскрывшимся губам.

– Ты хорошая, Анюта. У тебя все еще будет. Не стоит тратить свои чувства на ничего не значащие и ни к чему не обязывающие встречи. Но если тебе невтерпеж, – Рэм иронично усмехнулся, – ты выйди, свистни, и к тебе мигом выстроится очередь…