Золото верности

– Теперь я поняла твои слова, – сказала она. – Это и правда мёртвый город. Город теней. И я… Я уже видела такое раньше.

– Раньше? – насторожился Живан. – Где это?

– До того, как я попала к вам, моя деревня полностью вымерла от невиданной чумы из горного подземелья. Всего за день… И наши родители тоже тогда погибли. Вообще все… А здесь… Здесь всё тоже самое…

Тания замолкла, погружённая в печальные мысли.

– Вон что… – сконфузился Живан, – а я… я, признаться, решил, что тебя просто односельчане выгнали… Ну, коли ты ведьма… Ох, что я несу… Прости, я в таких случаях совсем не умею говорить правильные вещи. Потерять всех в одночасье – это ужасное несчастье! Но ты даже ни слова не рассказывала… Хотя оно и ясно, это не тема для весёлых посиделок у костра…

– Чума сохранилась в том подземелье ещё со времён Старого мира, – вновь заговорила Тания, – а создала её Шамина. Десять тысяч лет назад именно так она истребила Титанов.

– Откуда ты всё это знаешь? – нахмурился Живан.

– Неважно. Мне так сказали… духи. Хотя до сего дня я не была уверена до конца, однако теперь вижу сама. Массовые истребления – её конёк, что в Старом мире, что в Новом. Я не знаю, кто такая Шамина на самом деле, откуда взялась, но кем бы она ни была – она никакая не богиня. Творить такое может только демон. Ей в преисподней место.

Она не переставала удивляться, как изменился её голос посреди мрачных руин. Это был почти что голос Реанны: ровный и без эмоций, словно искусный хирург вырезал из него душу.

Души из людей высасывало само это место.

Тания машинально осмотрелась в поисках молчаливой воительницы. Голубые глаза Реанны глядели прямо на неё. Она редко смотрела на кого–то так пристально – возможно, именно потому Тания под её взглядом тут же смутилась и отвернулась в сторону.

А Живан тем временем удивлялся всё сильнее.

– Знаешь, на востоке сейчас ходит убеждение, что никакой Шамины на самом деле нет, а просто её образ придумали Чтецы, чтоб им было проще править людьми. Что все эти россказни про богов и титанов – такой их способ властвовать над умами. Потому нас и почитают за еретиков. Но кто там знает, как оно обстоит на самом деле: есть ли Шамина, нет ли её, кто она такая… Никак не возьму в толк, откуда ты знаешь столько про Старый мир… Что за духи? Это что, духи мёртвых?

– Неважно, – отрезала Тания. – Прошу, не расспрашивай больше. Достаточно, что я просто знаю.

Он скрестил руки на груди и оценивающе на неё посмотрел.

– Сейчас ты ведёшь себя, почти как наша Реанна. Такая же загадочная. Вот уж не ожидал, вы ведь обычно как лёд и огонь!

– Ты тоже не стал отвечать на все мои вопросы, – ухмыльнулась Тания. – А я не стала расспрашивать. «Как и любая хрупкая вещь, дружба требует деликатности.» Так ведь?

Тут крупная дождевая капля упала ей на лоб, растекшись ручейком до кончика носа. Тания собралась уже направиться дальше по улице, как вдруг в предгрозовом воздухе разнёсся ровный мелодичный голос.

– Ты сказала «наши родители»? – спросила Реанна.

Тания замерла на месте.

– Да, наши… Моего брата зовут Йед. И мы вдвоём единственные, кто в деревне пережил ту чуму. А на следующий день меня пытался схватить Посланник Синода Маэл, но я сбежала. А вот Йеда теперь видимо держат в столичных казематах. Не знаю, что за всем этим кроется и зачем мы им нужны, но Синод явно имеет здесь интерес.

В этот миг сиреневая молния распорола тучи. Раздался чудовищный треск, а с небес тотчас хлынула вода, словно где–то в вышине прорвало саму ткань мироздания.

Отряд поспешил на поиски укрытия.

* * *

– Так светлее сегодня уже не будет, – сказал Иржас. – Лучше мы здесь и грозу переждём, и ночь переночуем. Да и лошадям нужен отдых. А с утра продолжим путь. Реанна, твоя очередь дежурить. Потом Тания. А после полуночи меня будите.

Компания вошла в пустую каменную постройку. Должно быть, в древности здесь был чей–то дом, а может торговая лавка. Время и звёзды Богини пощадили его больше прочих. По крайней мере, крыша оставалась до сих пор цела, а это сейчас было важнее всего. На руины низвергались шумные потоки воды, конца которым не предвиделось.

Разобравшись с походной рутиной и наскоро перекусив из запасов, путники стали укладываться на ночлег.

Все, кроме Реанны, которая уселась у самого входа сторожить мокнущие руины. Она глядела на них не отрываясь, словно пыталась разглядеть там что–то давно потерянное. Поколебавшись, Тания решила составить ей компанию и тоже уселась рядом. Каждый раз, как грозовой всполох освещал изящное лицо воительницы, Тании казалось, что та окончательно обратилась в мраморную статую.

Когда же вахта Реанны окончилась, Тания осталась сидеть на её месте в одиночестве. Сон к ней всё не шёл, хотя на улице стало совсем темно. Дождь иногда слабел, затем вновь усиливался, а она продолжала вглядываться в кромешную темноту: неотрывно, до самой рези в глазах.

Но Город теней оставался мёртв. Лишь молнии изредка озаряли гиблые руины.

Тания достала из кармана свой кремень – подарок брата. Она доставала его каждый раз, как ей становилось одиноко: приятно было держать в руках вещицу, хранящую в себе частичку Йеда. Никогда ещё они не разлучались так надолго. Никогда не оказывались так далеко друг от друга.

Она не переставала глядеть в дождливый мрак, словно ждала, что вспышкой молнии на руинах вдруг высветит Йеда собственной персоной. А кого, интересно, там хотела высмотреть Реанна? Или что? Им обеим почему–то казалось, что на руинах непременно кто–то должен быть…

И тут Тании пришла в голову идея.

Она обернулась на храп Живана – все крепко спят. Тем лучше, значит не помешают.

Ей толком так и не представилось шанса испытать силу своего Фамильяра в деле. Каждый раз это получалось спонтанно и неосознанно, в суматошном режиме. Она и понять–то ничего не успевала.

Она даже дала ему имя Светлячок, как любимому домашнему питомцу, но как этого питомца контролировать? Как сказать ему «фас»? Одно время ей думалось, что для этого надо произносить какие–то магические кодовые фразы, вроде заклинаний. Как например те два слова «боевые условия». Но на деле это не работало: на прямые команды дух серебристой книги не откликался.

Тании, честно говоря, уж и не хотелось, чтоб он окликался. Ведь когда он начинал с ней говорить – а случалось такое всего несколько раз – ей неизменно становилось до боязни неуютно. Он говорил её собственным голосом у ней в голове, а ей тогда казалось, что она сходит с ума. Да и изъяснялся он порой так чудно, что слова его испугали бы сами по себе.

А может он именно потому и молчит? Потому что она сама так хочет?

«Важно лишь чего ты хочешь. Желания – вот подлинный дар.»

Так он сказал ей в том сне, что не был сном. В Звёздном мире. И до Тании, кажется, начал доходить смысл тех чудных речей. Ведь он прост до буквальности! Это же была подсказка, инструкция! Чтобы что–то сделать, нужно этого захотеть. Но, очевидно, мало просто сказать или подумать «Я хочу!» Нужно захотеть искренне, по–настоящему, сохранить в себе лишь одно–единственное желание, чтобы он понял.

Подобное происходит в критических ситуациях – и как раз тогда он и приходил ей на помощь. Впервые такое случилось, когда Тания столкнулась с отрядом капитана Тарбиса, в том лесу у Закатных гор. Внезапно её зрение изменилось так, что она смогла словно видеть людей насквозь. Фамильяр показал ей их души, или что–то вроде этого.

Чего же она тогда хотела?

Во–первых, она хотела сбежать. Сбежать от давнов, от солдат Тарбиса, от Чтеца за их спинами. Но все эти желания слишком мелки. Они вторичны. Они просто случайно наложились на нечто более глубинное, лишь усилив это.

От кого же она убегала на самом деле?

В действительности она всегда хотела сбежать от лжи. От лжи Чтецов про Богиню и людей, от вечной лжи Йеда про то, что честь в этом мире что–то значит. От мира, который ненастоящий. Вот каким было истинное желание, которое и услышал Фамильяр. И вот почему он решил показать ей суть вещей – ту, какую мог.

Вдруг вспыхнула молния, а её гром даже заглушил храп Живана за спиной. Тания торжествующе улыбнулась.

– Светлячок! – прошептала она, властно вытянув пятерню вперёд, прямо под ливень. – Я хочу увидеть мир истины. Покажи мне хоть что–нибудь настоящее!

И она всеми силами постаралась оголить в себе одно это желание. Увидеть то, что скрывалось где–то там, за чёрной пеленой дождя, за каменными руинами. В этот миг ничто другое не должно её интересовать.

И желание её исполнилось. Мир вдруг поблёк и обесцветился. От каменных руин остались лишь бедные контуры. Тания подняла глаза к небу – словно нарисованная, там разветвилась кучерявая молния. Но вспышки света не было, один только бесцветный узор ветвистых прожилок.

А затем последовал трескучий гром, как после обычной молнии. Звуки, видать, остались прежними. Изменилось только зрение.