Час Купидона. Часть I. Секрет Купидона

– Господа, доброе утро! – Анна Австрийская величественно подняла правую руку, адресуя этот приветственный жест ко всем собравшимся.

Министры и советники, уже поднялись со своих мест. Все они низко склонились в ответ на приветствие королевы. Дождавшись, когда её величество заняла кресло во главе стола справа от пустовавшего королевского кресла, все расселись по местам в соответствии со строгим порядком, заведённым при королевском дворе, и сообразно титулам и рангам в Королевском Совете. Мазарини обернулся к Фуке и коротким жестом разрешил ему воспользоваться скамеечкой, которая стояла в глубине оконной ниши. Молодой интендант с поспешностью занял указанное ему место, сев рядом с пожилым человеком, дремавшим там уже долгое время. Это был господин Сегье, с незапамятных времён занимавший должность Государственного Канцлера. Его мнение в Королевском Совете давно утратило важность, а голос не имел весомого значения при принятии решений на государственном уровне, но его личное присутствие по-прежнему было необходимым для соблюдения формальностей и в соответствии с регламентом проведения заседаний.

– Господа, я жду ваши отчёты. Но, прежде всего, я желаю знать, кто несёт ответственность за состояние дворцового имущества? – заговорила королева и вопросительно посмотрела на обер-камергера. – Месье де Сент-Эньян! Могу ли я получить от вас внятные разъяснения?

Всего лишь мимолётное облачко удивления омрачило невозмутимое лицо графа и тут же исчезло. Он аккуратно отодвинул стул, выпрямился, расправил плечи и поднялся из-за стола. Вежливо склонив голову, выражая тем самым почтение к королеве, он заговорил с безупречной невозмутимостью.

– Назовите причины для беспокойства, ваше величество. И я смогу ответить вам со всей ясностью на все беспокоящие вас вопросы. Исходя из того, что известно мне самому.

Наблюдавшие за ним де Невиль и де Грамон переглянулись. В прищуренных глазах де Грамона блеснула весёлая усмешка, тогда как де Невиль быстро поднял к лицу платок, чтобы спрятать за пышными кружевами снисходительную ухмылку. Талант де Сент-Эньяна – не терять лицо ни при каких обстоятельствах – давно уже стал притчей в языцех в кулуарах дворца.

– Объясните же мне, граф, что произошло с дворцовыми часами? – потребовала королева и слегка смягчила тон. – На днях, не далее как вчера утром, я едва дождалась свой горячий бульон к завтраку. А уж о том, что мой духовник отец Монтегю задержался к утренней мессе, и говорить не желаю. Это невозможно, сударь! Часы в моих покоях! Они не останавливались ни на минуту с того самого дня, как моя нога переступила порог Лувра! И вот же!

– Мадам! – на этот раз обычное спокойствие изменило обер-камергеру. Он даже отступил на шаг от стола, позволив себе при этом отодвинуть стул, что произвело грохот, от которого вздрогнули несколько сановных вельмож, придя в себя после неглубокой дрёмы. Достав широкий батистовый платок, граф провёл им по лбу и вискам, тщательно вытирая поступившую испарину.

– Ваше величество, вынужден признаться, я не ожидал, что последствия этой шутки перейдут все мыслимые границы приличий, – произнёс он срывающимся от волнения голосом.

– Шутки? Вы называете это шуткой? Сударь, это невозможно терпеть! Это вандализм! Сущее варварство, вот что это! – почти прокричала ему в ответ королева.

– Ваше величество, вы бесконечно правы, и я не могу не согласиться с вами, – это деликатное вмешательство Мазарини прервало бурный монолог Анны Австрийской, пока её речь не превратилась в скандальный выговор всеми уважаемому обер-камергеру. – Не поручите ли вы господину де Сент-Эньяну взять ход расследования этого инцидента под свой личный контроль? – вкрадчивым тоном поинтересовался Мазарини.

– Вы полагаете, господин кардинал? – немного смягчившись, Анна Австрийская качнула головой, сжала ярко-алые губы и с согласием кивнула. Выказать при этом величественное спокойствие ей удалось не без помощи обаятельной улыбки, особенного магнетизма взгляда карих глаз и бархатного тембра голоса, обращавшегося к ней одной первого министра.

– Я предприму все надлежащие меры, ваше величество, – коротко пообещал де Сент-Эньян и бросил быстрый взгляд в сторону Мазарини, без слов поблагодарив его за вмешательство.

– Не могли бы вы указать, где именно остановились часы? – поинтересовался кардинал, при этом обратившись сразу ко всем собравшимся за столом советникам.

Всеобщее бурление и поднявшийся гул голосов вновь прервал властный и требовательный голос самой королевы.

– Вы можете уточнить у гофмейстерины моего двора, монсеньор, – ответила она и переглянулась с мадам де Ланнуа. – Впрочем, это несложно. Сегодня утром часы остановились в одной из моих личных комнат в моих покоях, а также в дворцовом буфете. Кроме того, уже третий день напольные часы в Большой галерее показывают одно и то же время – ровно четыре часа. И добавьте к их числу также часы с боем в галерее возле дворцовой часовни.

– С позволения вашего величества, должен огорчить вас, но с сегодняшнего утра этот список можно дополнить. Встали часы в Большой приёмной, а также золотые часы Аполлона в личных покоях его величества, – вставил свои пять су де Грамон. – Не считает ли ваше величество, что список довольно впечатляющий, чтобы считать эти факты простым совпадением?

– Господин обер-камергер проведёт расследование. Не так ли? – подытожил кардинал и оглядел увлёкшихся рассуждениями между собой министров и советников. – Ну что же, – он поставил локти на стол и свёл кончики пальцев вместе перед собой. – Ваше величество, господа, теперь мы можем приступить к докладам по текущим государственным делам, не так ли?

В ответ королева резко повела плечом, недовольно качнула головой и обернулась к мадам де Ланнуа. Та кивнула, но продолжала молча смотреть перед собой, ничем не проявляя свою заинтересованность или причастность к происходящему.

– Я думаю, что для господина де Сент-Эньяна будет нелишней помощь вашего крестника, мадам. Пригласите во дворец маркиза дю Плесси-Бельера.

Эти слова королевы вызвали неоднозначный резонанс среди советников. Де Грамон ехидно хмыкнул, возведя очи горе, де Креки переглянулся с ним со скептичным видом, поджав губы в тонкую полоску. Де Невиль тяжело вздохнул и покосился в сторону окна, которое выходило во внутренний двор, откуда доносился цокот конских копыт и грохот колёс подъезжающих карет.

Мазарини с интересом наблюдал за реакцией в Королевском Совете и не спешил показать своё отношение к выдвижению молодого и, по мнению многих, неопытного дю Плесси-Бельера. Пожелание королевы стало неожиданностью и для него самого.

– Стоит ли назначать человека, едва знакомого с дворцовыми порядками, ваше величество? – выразил общее настроение Юг де Лионн. – Маркиз зарекомендовал себя, как достойный всяческих похвал офицер – это так. Но и только, смею заметить.

– На мой взгляд, дю Плесси-Бельер провёл достаточно времени при дворе, чтобы узнать о здешних порядках. К тому же, он начинал службу с Корпуса Королевских Пажей, прежде чем уехал в Италию на войну с испанцами. Теперь я желаю дать этому молодому дворянину возможность проявить себя на придворной службе, – парировала королева и с вызовом в блестящих глазах посмотрела на Мазарини, единственного в Королевском Совете, чьё мнение представляло значимый вес для неё.

– А почему бы и нет? – тихий голос кардинала заставил всех прислушаться к его словам и пресёк волнение, поднявшееся в зале заседаний. – Молодой дю Плесси-Бельер обладает энергией и живостью характера. А если к этому добавить опыт и влияние господина обер-камергера, то выйдет весьма сильный, я бы сказал, мощный дуэт.

– Но как же гвардия? – не удержался от возражений герцог де Креки. – Почему бы не предложить взяться за это дело тому, у кого больше опыта? Тому, кого мы все хорошо знаем? Тот же капитан де Вард. Он проявил себя весьма деятельным офицером на службе его величества. И, замечу, он также лично принимал участие в военных действиях, а не в качестве какого-то там курьера. И, кроме того, он признанный мастер решения деликатных вопросов.

Эти слова вновь всколыхнули противоречивые настроения среди собравшихся советников, и затихшие ненадолго пересуды возобновились с большей энергией, пока их не прервал тихий голос мадам де Ланнуа.

– Не вижу причин, отчего и полковник, и капитан вместе не могут помогать господину обер-камергеру, – проговорила почтенная герцогиня, обращаясь, скорее, к себе самой, но её голос был услышан всеми, и, прежде всего, королевой. Она тут же кивнула, поблагодарив за поддержку, и обратилась ко всем:

– Я согласна, господа. Герцогиня высказала очень дельную мысль. А почему бы и нет? Граф, я поручаю вам найти виновника и расследовать это дело со всем тщанием. Господа дю Плесси-Бельер и де Вард поступают в ваше распоряжение. Мадам де Ланнуа, предупредите полковника от моего имени. Господин де Креки, – в зелёных глазах Анны Австрийской блеснули огоньки вызова, когда она обратилась к герцогу, смотревшему на неё с надменным выражением лица. – Я полагаю, вы не откажете мне в любезности передать соответствующий приказ капитану? На этом и решим! А теперь, господа, что у нас с текущими делами?

Принятое поручение озадачило де Сент-Эньяна. И не его одного. Несмотря на объявленное во всеуслышание распоряжение королевы, не все советники пожелали согласиться с тем, что неизвестный молодой человек только что с лёгкостью получил назначение на одну из самых важных позиций при дворе.

– А этот дю Плесси-Бельер, он не сын маркизы Сюзанны де Брэ? – негромко спросил де Лионн и переглянулся с герцогом де Креки. – Маркиза демонстративно не показывается при дворе вот уже сколько месяцев. А в своём салоне она принимает особ, не удостоенных чести быть представленными ко двору.

– К тому же, в их числе есть и несколько бывших фрондеров, – вставил своё веское слово де Креки.

– И мне достоверно известно, что маркиза бывает на собраниях этих так называемых эпикурейцев, – обронил как бы невзначай герцог де Невиль.

Интендант Фуке, за всё время никак не выдавший своё присутствие в совете, вдруг резко выпрямился и подался вперёд, явно намереваясь возразить, но кардинал лёгким движением бровей призвал его остановить этот импульсивный порыв.

– Господа, господа! – с заметным южно-итальянским акцентом заговорил Мазарини, отвлекая советников от возобновлённого спора. – Если не ошибаюсь, речь идёт о тех, кому было даровано королевское прощение. Кто мы, чтобы осуждать кого-то, кому уже даровано прощение самим королём? Мадам дю Плесси-Бельер в своём праве. Она может принимать у себя в отеле любого, кому не запрещено находиться в Париже. Даже если эти люди не были представлены ко двору его величества.

– Я напоминаю ещё раз, господа, – повысив голос, заговорила королева и строго посмотрела на притихших спорщиков. – Отец молодого полковника – маршал Жак де Руже – командует армией его величества в Италии. И наша армия побеждает!

– Да, наши победные войска уже под Кремоной! – подхватил эту мысль кто-то из советников, лояльных кардиналу, и под торжествующим взглядом Анны Австрийской дальнейшие возражения о назначении дю Плесси-Бельера затихли сами собой.

Глава 1. Король в засаде

Несколько дней спустя. Около четырёх часов ночи. Лувр

Темно и тесно. Не продохнуть, не пошевелиться! Чуланчик для хранения мастики и щёток для натирания паркета меньше всего годился для засады. Долгие томительные часы ожидания изводили охотников, и де Вивонн первым выказал недовольство. Он с громким сопением привстал с перевернутой кадки, на которой просидел уже два часа кряду, и тут же угодил лбом в рукоять щётки, подвешенной на балке под потолком. Людовик с силой дёрнул его за рукав, заставив вернуться в исходное положение, то есть снова сесть на нестерпимо жёсткое дно кадки.

– Тише вы! Если нас обнаружат, то весь план полетит к чертям, и вместе с ним расчеты поймать этого воришку. Тсс! Он появится с минуты на минуту. Молчите, Вивонн! Молчите же!

– Я устал сидеть. У меня ноги затекли. Ещё немного – и я превращусь в деревянный чурбан, – огрызнулся де Вивонн, потирая ушибленный лоб. – Я же говорил, он не явится. Всё эти россказни про часы – ерунда. И вообще, мы сидим слишком далеко. Отсюда мы ничего не увидим. Надо спрятаться за гардинами, оттуда обзор шире. И сидеть удобнее.

– Да, как же! И нас заметят ещё с порога! – не уступал Людовик.

Вдруг он с силой толкнул Луи-Виктора в бок, а когда тот возмущенно промычал проклятие, закрыл его рот ладонью. Ткнув пальцем в узкий просвет в щели между досками, Людовик указал на промелькнувшую в одно короткое мгновение неясную тень и шепнул в самое ухо графу:

– Замрите, Вивонн! Молчите. Кто-то идёт.

В тишине послышались шаги. Кто-то неторопливо шёл по залу, случайно или со знанием дела, избегая места, где лежали особенно скрипучие половицы паркета.

– Кто это? Вы его видите? – Луи-Виктор подался вперёд, желая прижаться щекой к грубо оструганной деревянной дверце чулана и рассмотреть пришельца сквозь узкую щель между досок.

Но Людовик оттолкнул его ударом в плечо. Он и сам горел желанием взглянуть на ночного вора, который вот уже несколько дней с незаурядной изобретательностью дерзко вторгался во внутренние покои дворца и останавливал стрелки часов. Если что и было похищено при этом, так это дворцовое время. Вот именно этот факт и привлёк интерес Людовика к этому делу. Никогда ещё ему не доводилось слышать, чтобы кто-нибудь решился пойти на такой серьёзный риск только ради того, чтобы в шутку вскрыть механизм часов и остановить ход стрелок.

Забыв про опасность засадить занозу на самом неудобном, а главное, заметном месте, Людовик прижался щекой к дощатой дверце и посмотрел в щель. Из чуланчика, где они прятались, можно было разглядеть только узкую полосу в правой части зала. Всё, что он успел заметить в ней, был длинный хвост шпаги под плащом незнакомца. Она едва ли не волочилась за ним, так что издали его силуэт напоминал гигантскую мышь, крадущуюся через зал на задних лапах.

– Чёрт, да он же карлик! – раздосадовано шепнул Людовик и отодвинулся от двери, уступив своё место Вивонну.