Стихи Роберта Бернса. В переводе Юрия Лифшица

Он – как лекарство от невзгод,
с ним – песня на устах,
с ним – хоровод ведёт вдова,
хоть слезы на глазах.

Так славься, старый Джон Ячмень!
Пока ты под рукой,
твое потомство будет жить
в Шотландии родной!

Примечание. Первоисточником стихотворения является старинная английская баллада. По словам Бернса, он однажды услышал «старинную песню с таким названием, очень мне понравившуюся, запомнил два-три стиха (1-й, 2-й и 3-й) и обрывки еще нескольких, которые я включил сюда».

«Тростник растет в сторонке, о…»

Тростник растет в сторонке, о;
тростник растет в сторонке, о;
на свете лучшие часы
дарили мне девчонки, о.

Забот у всех нас – полон рот:
не жизнь – сплошные гонки, о:
мужик свихнулся б от забот,
не будь при нем девчонки, о.

Все норовят надыбать клад, —
не всем даются клады, о;
а кто урвал свой капитал,
порой не слишком рады, о.

А мне б девчонку под бочок
и час из жизни тяжкой, —
наш озабоченный мирок
пошлю я вверх тормашкой!

Пусть я, по мнению ослов,
тупой, как все подонки, о:
был Соломон не бестолков,
но жили с ним девчонки, о.

Природа шла от ремесла
до ма?стерской подгонки, о:
сперва возник простой мужик,
потом пошли девчонки, о.

Тростник растет в сторонке, о;
тростник растет в сторонке, о;
на свете лучшие часы
дарили мне девчонки, о.

Примечание. Это стихотворение Бернс сопроводил рассуждениями о «двух великих типах мужчин» – «серьезном и веселом». По его словам, он бы хотел написать об этом «исчерпывающую диссертацию», но пока ограничится песней, «из которой, поскольку она выражает мое мироощущение, каждый поймет, к какому типу принадлежу я сам». И далее: «Разве умонастроение и занятия человека, подобного лирическому герою песни, человека, способного часами размышлять над Оссианом, Шекспиром, Томсоном, Шенстоном, Стерном, а в другое время бродить с ружьем, играть на скрипке, слагать песни, ни на минуту не забывая при этом любимую девушку… в меньшей степени отвечают нормам благочестия и добродетели, чем… погоня за богатством и почестями?».

«Коварны юные ткачи…»

Похожа на погожий день
была душа моя,
но из-за юного ткача
переменилась я.

Коварны юные ткачи,
красивые ткачи:
девчонок ночью не щадят
коварные ткачи.

Послала ткать из пряжи плед
меня в поселок мать,
но толку нет, и начала
я плакать и вздыхать.

И вот красивый юный ткач
поправил свой станок
и нитки сердца моего
перемотал в клубок.

А после колесо станка
крутила я с трудом,
и в душу сладкая тоска
вошла под стук и гром.

Бледнела тусклая луна,
светлел унылый дол,
когда меня красивый ткач
через поляну вел.

Что сказано, что сделано,
мне с той поры в укор.
Боюсь, в деревне про меня
начнется разговор.

Коварны юные ткачи,
красивые ткачи:
девчонок ночью не щадят
коварные ткачи.

Примечание. Комментируя стихи, Бернс пишет: «Припев этой песни – старинный, остальное написано мной». И не без иронии продолжает: «Здесь, раз и навсегда, позвольте мне извиниться за многие мои глупости, представленные в этой работе. Многим прекрасным мелодиям нужны слова; если бы я среди прочих своих занятий мог связать рифмы в нечто более терпимое, я бы с радостью позволил им прийти. Тот поэт превосходен, каждое сочинение которого превосходно».

«Я молода, я молода…»

Я молода, я молода,
и вы не сватайте меня,
я молода, и вам грешно