Девочка и смерть

– Да, мисс, – ответил дворецкий. – Он интересовался, куда вы пропали, и распорядился сопроводить вас домой.

Лорейн недоверчиво изогнула бровь – Клиффорд, серьезно? Большую часть времени он был так пьян, что вообще не помнил о том, что у него есть племянница. С чего вдруг такая забота? Куда вероятнее, что дворецкий сам заметил ее отсутствие и проявил инициативу. Это льстило и одновременно раздражало. Да, они более-менее поладили, почти подружились, но…

Но их сближение началось с той шутки про пистолет. Через несколько дней, как страсти из-за несостоявшегося суицида тети Присциллы утихли, Лорейн нашла на подносе под дверью красивый дамский револьвер, коробку патронов и руководство по эксплуатации и уходу. Первой ее мыслью было найти Кристофера и швырнуть ему щедрыми подношениями в лицо, но потом Лорейн придумала кое-что получше. Она изучила руководство, зарядила пистолет и, выгадав момент отсутствия дядюшки, явилась к дворецкому. Она приставила револьвер к своему подбородку и взвела спусковой крючок.

– Вы этого хотели? – запальчиво осведомилась она. – Наслаждайтесь. Я не могла лишить вас удовольствия посмотреть, как вышибу себе мозги.

– Вряд ли подобное зрелище доставит кому-либо удовольствие, – резонно заметил он, привычно оставаясь невозмутимым. – Вы ошибаетесь, мисс. Я всего лишь счел, что вам пригодится средство самообороны во избежание подобных инцидентов, – разумеется, он имел в виду гибель Тайлера, якобы от клыков дикого зверя. Лорейн не стала говорить, что, будь у нее тогда пистолет, первая пуля предназначалась бы кузену.

Честный ответ обезоружил ее. Она вернула курок в прежнее положение и убежала, чтобы разреветься, запершись в комнате. Лорейн не привыкла к проявлениям доброты и заботы от окружающих, тем более от совершенно чужого человека. Даже родственники относились к ней хуже. Выходит, дворецкий был не таким уж и плохим малым. Лорейн признала, что ей не стоит больше спускать на него всех собак. Хотя временами все еще хотелось.

Как сейчас. Чувство благодарности быстро сменилось в ней раздражением.

– Понятно, – хмуро кивнула Лорейн, – но больше, пожалуйста, никогда так не делайте, ясно? Я способна сама добраться до дома, не нужно приезжать за мной, ни сюда, ни тем более в школу. Нас не должны видеть вместе!

– Кажется, я чего-то не знаю о наших отношениях, мисс, – усмехнулся он. – Отчего они нуждаются в такой строгой конфиденциальности?

Лорейн пожалела, что тогда приставила пистолет к своему подбородку, а не выстрелила в этого пересмешника. Она и без его колкостей залилась краской, представляя, с какой страстью одноклассники ринутся судачить у нее за спиной.

Пусть не только мне будет неловко, – решила она.

– Кристофер, сколько вам лет? – ядовито осведомилась Лорейн.

– Какое это имеет значение?

Дворецкий был не менее, а то и куда более скрытной персоной, чем ее ручной монстр. За год условно-дружеского общения, обмена остротами и любезностями, Лорейн не узнала практически ничего о его жизни вне особняка. Откуда он родом, есть ли у него семья, друзья или иные близкие люди, где он учился, чем увлекается или интересуется. Кристофер всегда мягко переводил тему, стоило ей завести об этом речь. В результате она сформировала две версии: мрачную и печальную. Или он какой-то маньяк, скрывающий темное прошлое, или просто очень одинокий человек, у которого нет ничего, кроме работы. Последнее казалось донельзя странным, ведь Лорейн не замечала в нем малейшего изъяна, вынуждавшего искать уединения в глуши.

– Не важно, – сдалась Лорейн, – в любом случае вы старше меня. Мне шестнадцать, а в таком возрасте неприемлемо разъезжать в машине со взрослым мужчиной на ночь глядя. Что подумают люди? Вдруг они решат, что я занимаюсь проституцией или еще невесть чем?

Ее эскапада вызвала у Кристофера лишь сдержанный смешок.

– У ваших дяди и тети раньше был личный водитель, – напомнил он, – который каждый день отвозил близнецов в школу, а после забирал обратно. Выходит, Майлз и покойный Тайлер тоже страдали от подобных подозрений? Это многое бы объяснило.

– Господи, – простонала Лорейн и спрятала лицо в ладонях. Она могла продолжить спорить, используя аргумент, что братья, на минуточку, мужчины, а значит, для них допустимо многое, за что будет осуждена женщина, но не стала. Ей пришлось признать поражение – Кристофер ловко загнал ее в тупик. Это было унизительно.

Она сама придумала все эти возможные подозрения, потому что они ей по-своему нравились. Ей хотелось наделить простую поездку до дома в компании работника дяди каким-то скрытым смыслом. И Лорейн винила во всем свою школьную подругу, Холли, натуру романтичную и в чем-то наивную. Холли уже вовсю интересовалась противоположным полом и не оставляла надежд заразить этим и Лорейн, чтобы обрести в ней достойного собеседника. Пока Лорейн лишь пропускала ее болтовню мимо ушей. Но ее проницательный ум не мог проигнорировать новые критерии оценки окружающих, пусть и столь примитивные. Из-за Холли Лорейн была вынуждена отметить, что их дворецкий молод, хорош собой, имея холодную, аристократическую красоту. Были у него и другие достоинства, вероятно, пришедшиеся бы по вкусу Холли. Она уже пыталась набиться к ним в гости, заслышав, что в особняке работает мужчина примерно тридцати лет, а значит, еще не дед, но уже далеко не прыщавый подросток, как все их сверстники.

– Так что, мисс? – поторопил Кристофер. – Домой? Или поискать гостиницу? Вы уже определились с почасовыми расценками?

– Дядя уволит вас, если узнает о дурацких шуточках, – буркнула Лорейн, старательно пряча улыбку.

– Сомневаюсь, что вы поставите его в известность, – беззаботно откликнулся он.

Лорейн помотала головой. Нет, дяде Клиффорду точно не нужно знать. Эта мысль доставляла ей мстительное удовольствие.

Ей вдруг стало хорошо – в тесном темном салоне автомобиля, под стук дождя, наедине с этим человеком, далеко от дяди, утопающего в скорби и алкоголе, далеко от монстров и запутанных записей отца.

– Он приказал мне приехать за вами, – сказал Кристофер и добавил с искренним сожалением в голосе, – а по пути раздобыть ему что-нибудь выпить. Кажется, он опустошил все запасы.

Лорейн покосилась на зеркало заднего вида, где отражались только устремленные к ней темные глаза мужчины. Взгляд был нечитаемым. А ей до смерти хотелось разобрать в нем хоть какое-то выражение. Понять, что о ней думает этот человек. Как он к ней относится? Сочувствует печальной жизни бедной сиротки, о которой совершенно некому позаботиться? Сердится на вздорную девчонку с плохими манерами? Или… Варианты быстро иссякли.

Не выдумывай лишнего, – приказала себе Лорейн. Забившись в самый угол сидения, куда не падал свет, она прижала колени к груди и обняла их руками, чтобы согреться. Вряд ли Кристофер по-настоящему считает ее даже своим другом, поддерживая беседы только в рамках исполнения своих обязанностей. Забота о ней – тоже всего лишь часть его долга.

А скоро им нечем будет платить. Хороший год заканчивался. С конца весны на горизонте замаячила новая беда: средства семьи неумолимо иссякали. Дорогостоящее лечение тети Присциллы нанесло сокрушительный урон и без того шаткому положению Редгрейвов. Летом Майлз начал оплачивать съемную квартиру из собственного жалования. Дядя Клиффорд уволил почти всю прислугу, кроме Кристофера и престарелой горничной. Лорейн не раз видела, как дядя собирает по дому безделушки жены, а после увозит их на продажу. Он сказал Лорейн тоном, нетерпящим возражений, что осенью она тоже пойдет работать.

Так что в шутке Кристофера про почасовые расценки была слишком большая доля истины.

Лорейн прислонилась головой к стеклу, провожая взглядом уютный свет окон небольших кирпичных домиков на окраине города. Праздное созерцание пейзажа избавляло ее от неловкой необходимости смотреть на дворецкого, когда она осмелится спросить то, что так и вертелось на языке.

– А вы бы меня сняли?

– Что, простите? – в кои-то веки ей удалось застать мужчину врасплох. Он по-настоящему удивился ее вопросу.

– Ну, если бы я была проституткой, – уточнила Лорейн, – и оказывала такие услуги? Сняли бы?

Двигатель автомобиля урчал, как задремавший зверь, а снаружи протяжно завывал ветер. Тишина в салоне резко стала особенно острой. Она задержала дыхание, ожидая вердикта. Или замечания, вполне заслуженного. Приличной девушке не подобает спрашивать о подобных вещах, даже допускать такие мысли.

– Нет, мисс, простите, – помолчав, ответил Кристофер. – Не принимайте близко к сердцу, но на мой вкус вы слишком юны.

Лорейн показалось, что он оправдывается. Она тут же одернула себя – не имеет значения. Тему лучше закрыть раз и навсегда, если она не хочет лишиться одного из немногочисленных друзей еще до того, как дворецкий покинет их из-за невозможности платить жалование. Скорее всего, осталось не так уж и долго. Разве что Лорейн и вправду начнет карьеру жрицы любви, чтобы заработать на сохранение буржуазного уклада жизни Редгрейвов.

– Ясно, – мрачно хмыкнула она. Лорейн не должна была, но все равно отчего-то чувствовала себя уязвленной.

Глава пятая.

Лорейн осмотрела полки и еще раз сверилась со своим списком, убеждаясь, что ничего не пропустила. Рабочая смена заканчивалась, и ей совсем не хотелось задерживаться сверх положенного времени, разыскивая закатившуюся куда-нибудь банку с консервированным горошком.

Ей повезло. Достойная подработка нашлась сама собой: отец Холли держал в городе бакалейную лавку. Холли помогала с ее содержанием и, заслышав, что подруга подыскивает себе место, предложила разделить с ней обязанности. Кто же от такого откажется? Холли была в восторге, что теперь они будут коротать время вместе. К несчастью, Холли была болтливой и неусидчивой, поэтому Лорейн частенько приходилось тщательно перепроверять все за ней, чтобы избежать недовольства хозяина. Временами сильно раздражала ее безответственность. И чего утруждаться? Ее дома ждали вкусный ужин и любящие родители.

Лорейн же по возвращению в особняк еще предстояло просмотреть больничные счета, прикинуть, что из тетиного добра можно продать, чтобы покрыть хоть часть долгов, «поухаживать» за дядей Клиффордом, сделать уроки и, в идеале, еще посидеть над отцовскими записями. Обычно она едва успевала выполнить свой внушительный список дел, жертвуя сном, и приезжала в школу заспанной и несчастной.

– Все-таки не понимаю… – задумчиво протянула Холли, наблюдая за тем, как подруга переставляет на место пакеты с мукой, по неведомой причине очутившиеся не в той секции подсобки. – Зачем тебе работать? Вы же так богаты.

Лорейн невесело усмехнулась ее комментарию. В школе она старалась не выделяться, но ученики все равно как-то прознали, что она живет в старинном поместье за городом. Истинное, плачевное положение Редгрейвов тщательно скрывалось. Как и диагноз тети Присциллы. По официальной версии, она покинула семью, чтобы ухаживать за немощными пожилыми родственниками в каком-то северном графстве.

– Хочу сама скопить денег на колледж, – быстро соврала Лорейн. Холли снова и снова поднимала эту тему, вынуждая повторять одну и ту же глупую ложь.

Холли поморщила курносый носик.

– Твои родственники очень странные, – заключила она. – Зажимать деньги на твое образование и при этом содержать такой дом, прислугу, водителя…

Лорейн подняла на нее глаза – так вот в чем дело. Холли, скорее всего, давно смирилась, что не получит вменяемых ответов на свои вопросы. Она жаждала разнюхать что-нибудь про дворецкого. И сейчас Лорейн предстояло очень шустро попрощаться, вылететь на улицу и запрыгнуть в машину, пока подружка под каким-нибудь невинным предлогом не увязалась за ней. Например, подбросить и ее, хотя жила Холли в двух шагах.

– По правде… – вздохнула Лорейн, – наши дела идут не очень. Но мне пора, Холли! До завтра!

– Но…

Лорейн ввалилась на заднее сидение и хлопнула дверцей автомобиля так громко, что жители нижних этажей, должно быть, повыглядывали в окна узнать, что там стряслось.