Экзамен на верность

– Знаешь, я тоже думала, что совсем непохожа на своего отца, – призналась Тарин, принимая бокал. – Я долго его не понимала и не могла простить ему многие вещи. Пока не встала на его место. Буквально. И я рада, что, в конечном счете, мы сблизились, и у нас было несколько лет до его ухода, чтобы быть вместе.

– Мне такое не грозит. Моему отцу осталось несколько месяцев жизни.

– Тогда ты тем более должен с ним поговорить! – встрепенулась Тарин. – Ты будешь жалеть, если не сделаешь этого!

– Он не позвонил мне, чтобы поздравить с днем рождения, а ты предлагаешь поговорить. Не о чем нам говорить, – жестко отрезал Тимур.

– Это же простая гордость. Он не хочет первым делать шаг, впрочем, как и ты. Но кто-то ведь должен быть умнее!

– Ты вот даешь мне советы, а сама боишься открыть простой конверт, – он кивнул на стол. – Ты прошла аккредитацию, зубами выгрызла у Марата повышение зарплат преподавателям, и при этом не можешь собраться с духом и узнать, что лежит внутри!

Глаза Тарин округлились, и она уже готова была начать новый спор, как вдруг ее осенило:

– Давай так: я открою конверт, если ты поговоришь с отцом – она потянулась за телефоном. Идет?

Тимур раздумывал несколько секунд, внимательно смотря на нее. Прическа, еще недавно элегантно уложенная, растрепалась, и теперь непослушные локоны вились по ее плечам, цепляясь за длинные серьги. На разрумяненном от вина лице решительно блестели синие глаза.

– Идет. Но только после тебя, – галантно склонил он голову.

Когда Тимур закончил телефонный разговор, Тарин все еще сжимала в кулаке злосчастное письмо. Ничего нового, как она и подозревала. Впрочем, она уже давно привыкла к боли, которую причиняли ей эти письма. Жить с болью для нее было все равно, что держать котенка Анны за пазухой: он, конечно, пригрелся в тепле, притих, и лишь слегка скребся, но иногда ни с того ни с сего высовывал мордочку и жалобным мяуканьем напоминал: я еще тут, никуда не делся, и не денусь никогда....

– Он зовет меня в гости, – положил трубку Тимур. – Не горю желанием, конечно, но нужно забрать мои чертежи машин Голдберга. Давно хотел это сделать.

– Конечно, поезжай. Наступают каникулы. А что такое машина Голдберга?

– Шутишь?

– Нет, – Тарин растерянно на него посмотрела.

Следующие полчаса он рассказывал ей о простейших механизмах и цепной реакции. Тарин слушала и понимала, почему студентам и даже ее дочке так нравится слушать Тимура. Тарин не подозревала, что он заметил перемену в ее настроении и попытался немного ее отвлечь. После он помог ей с расчетами для бухгалтера.

С момента своего повышения Тимур тоже часто задерживался в корпусе, поэтому у них возник своеобразный ритуал: если время было позднее, он провожал Тарин к домику и прощался у крыльца. Иногда, когда Анна еще не спала, Тимур заходил пообщаться с девочкой.

Прощаясь, Тимур всегда говорил «до завтра». Тарин не любила эту фразу. Она ей не доверяла. Вернее, не доверяла жизни. Потому что жизнь научила Тарин, что завтра могло и не быть. Или быть совсем не таким, как она ожидала. Поэтому, услышав знакомое «до завтра», она просто кивнула головой и вошла в дом. Она подошла к письменному столу в гостиной, открыла ящик. Вытащила из кармана смятое письмо, слегка расправила и кинула к остальным. Не раздеваясь, она рухнула на кровать лицом в подушку. В темноте спальни мерно отсчитывали время часы.

X

.

Через пару дней студенты и основная часть преподавателей разъехались на каникулы. В колледже стало гораздо тише. У Тарин, наконец, получалось спокойно завтракать дома. В одно такое утро, когда она уже намазала теплый хрустящий тост маслом и добавила немного молока в черный кофе, раздался торопливый стук. Накануне ночью шел мокрый снег, и Тарин еле отворила дверь. Отряхивая сапоги, на крыльце топтался Артур. Его куртка, застегнутая через одну пуговицу, шапка, съехавшая на бок, растерянное лицо – все говорило о том, что старичок принес плохую новость. Оказалось, в котельной отказало оборудование, и нужно срочно найти причину, пока они все не замерзли. Дожидаясь когда Тарин оденется, ее заместитель приговаривал:

– А я говорил, что нужен ремонт! Вот и сэкономили! Нет, ты подумай, как нам повезло: сейчас каникулы, в общежитии почти никого! Если бы это случилось дней пять назад, не знаю, как бы мы выкручивались. Плохо только, что сегодня суббота, я уже обзвонил всех кого мог, но по такому снегу да еще в выходной никто не хочет ехать.

– Тогда что можно сделать? – Тарин появилась в гостиной в длинном свитере.

– Нужно расчистить дорогу и послать кого-нибудь в город за мастером. А пока кумекать своими силами, иначе мы все замерзнем. Но почти все рабочие и охранники в отпуске.

– Тогда созываем всех, кто есть. Я обегу домики и общежития, а вы доставайте лопаты и остальной инвентарь. В городе дороги расчистят быстро, поэтому все зависит от нашей скорости. Скажите Агате, пусть включает плиту – нужно заварить много чая!

И вот так этот день стал одним из самых ярких в ее жизни за последнее время. Никто не отказался помочь. Лука, худой, но как оказалось, очень жилистый, почти без остановки орудовал широкой лопатой. Снежные шапки, пыхтя, валились на обочину. Рядом щуплая Эмма в карикатурно огромных сапогах трамбовала искрящийся на солнце снег. Несколько молодых преподавателей смеялись и дурачились от избытка жизненной силы. Сначала Тарин взирала на все это с осуждением, ведь была дорога каждая минута. Но потом и сама исподтишка запустила снежок в играющую недалеко дочку, жалея, что Вениамин уехал на Новый год к своей матери. Уж она бы не промахнулась…

Размечтавшись, она сделала невольный шаг в сторону и тотчас ушла в снег по пояс. Пару секунд Тарин пыталась ухватиться за чалый кустик у дороги и выбраться сама, но после увидела протянутую руку Луки. Одним рывком он помог ей подняться, отряхнул одежду и с мягкой улыбкой вернулся к работе.

Через несколько часов послышался шум мотора. Навстречу, разгребая горы снега, двигался бульдозер! Они приостановили работу, бросили лопаты, и возликовали: помощь была близко! Тарин заслонила солнце рукой в хозяйственной перчатке и внимательно всмотрелась вдаль. Бульдозер был совсем рядом. Наконец, он остановился. Дверь со стороны пассажирского сиденья открылась, и на землю спрыгнул Тимур.

– Ни за что не догадаешься, кого я встретил по пути на работу, – подмигнул он ей.

– Только не уверяй меня, что тебя просто подвезли, – улыбнулась Тарин. – Ты же еще пару дней должен быть в отпуске.

– А я соскучился, – шутливо ответил Тимур. – Не возражаешь? Решил показать одному моему хорошему знакомому колледж, – он обернулся и призывно махнул рукой. – Этот парень просто обожает чинить всякие штуки: двигатели, котлы…

– Ты привез мастера! – ахнула Тарин. – Что бы мы без тебя делали!

– Артур позвонил мне, когда я собирался выезжать, так что все очень удачно сложилось. Надеюсь, нам хотя бы за это нальют по чашке горячего чая, – кивнул он на термос.

К вечеру отопление снова заработало. На ужин Агата собрала всех в столовой. Когда она вынесла вместе с глинтвейном воздушные рассыпчатые слойки, сырный пирог и плюшки в лимонной глазури, все словно обрели второе дыхание, хотя за пять минут до этого клялись, что больше в них не поместится ни крошки. Разошлись за полночь, уставшие, но довольные. Артур еще за столом клевал носом: он не выходил из котельной целый день. Лука пообещал сам проверить охрану и общежития, чтобы старичок смог пойти домой побыстрее. Агата взяла мужа под руку, и они трогательно засеменили по направлению к своему домику.

Тимур, который и сам валился с ног, предложил отнести уснувшую прямо за столом Анну домой. Девочка даже не почувствовала, как ее перенесли на кровать.

– Как отец? – спросила Тарин, выйдя с ним на ступеньки.

– Держится, – почти не разжимая губ, ответил он.

– Жаль, что ты не смог остаться подольше.

– Зато я не жалею. Ты, оказывается, не можешь прожить даже пару дней, чтобы не влипнуть в неприятности, – попытался пошутить Тимур, спускаясь по ступенькам.

Но Тарин знала, что он не собирался так рано возвращаться. Артур рассказал, как позвонил Тимуру наудачу, а тот бросил все свои дела и объехал полгорода в поисках мастера и бульдозериста, затем долго уговаривал последнего ехать за город. Она смотрела, как фигура ее заместителя растворяется в сумраке снежной ночи и вспоминала, когда в последний раз с ней был рядом человек, готовый прийти на помощь в любую минуту. Уже очень много лет она привыкла решать проблемы сама, не надеясь на других. Но сегодня по ее просьбе преподаватели и рядовые специалисты оставили свои дела, и без тени недовольства вышли с лопатами за ворота. Это было очень важно для Тарин, словно ей, уже давно застрявшей в глубоком снегу, наконец, на самом деле протянули руку.

Через неделю в колледже вновь стало многолюдно. Вернувшийся Портфельчик совсем не выглядел отдохнувшим и всего за пару дней успел сделать выговор своей помощнице по какому-то пустяку, указать преподавателям на их недочеты в проведении лекций, хотя за это отвечала Регина, и, конечно же, схлестнуться с Тимуром прямо на совещании. Поэтому когда Тарин, ведя занятие по биологии, увидела, как к ней в аудиторию заглядывает заместитель по учебной работе, она сжала губы и раздраженно вышла в коридор.

– Что случилось, Вениамин?

– Я решил довести до вас информацию о том, что преподаватель истории сорвал занятия.

– Лука? Каким образом?

– Он не появился на лекции. Заранее меня не предупредил, а заменить его некем. Возникла необходимость отправить студентов в библиотеку для самостоятельного изучения материала.

– Попросите лучше в воспитательном отделе Ирму, пусть она посидит с ними в аудитории. Вы выяснили, где Лука?

– Нет, но есть некие предположения…, – человечек замялся.

– Скромность у вас плохо выходит, – нетерпеливо проговорила Тарин. – Договаривайте: есть подозрения, что он выпивает?

– Весьма вероятно, – высокопарно высказался Вениамин. – Он пропускал занятия и в том семестре, и тоже всегда внезапно. Я всегда даю преподавателю шанс исправиться, – горделиво распрямил он плечи. – Однако и моему терпению наступает конец.

– Я вас поняла, можете идти.