Обманутая

– Ты хотела найти работу. Какую-нибудь, где не нужно образование, – ответил он, задумавшись. – Ты так и не смогла никуда поступить. Сначала из-за болезни матери все время боялась оставить ее одну, а потом не было денег. Все ушло на лекарства, а потом на похороны.

Слушая все это, Олеся не чувствовала скорби и боли. Сейчас ей говорили о болезни и смерти собственной матери, но внутри ничего, кроме понимания, не было. Олеся не помнила женщину, родившую ее, ни имени, ни внешности, ни голоса. Не помнила, как та называла дочь, как желала спокойной ночи. Как любила…

Ничего.

– Мне казалось, что образование важно, – тихо пробормотала Олеся.

– Так и есть, но твои обстоятельства не позволяли никуда поступить. Ты заботилась о матери, пусть ей и не нужна была твоя забота. А я слишком поздно смог обеспечивать нас двоих так, чтобы ты смогла учиться и не беспокоиться о деньгах. Прости.

– А ты? Ты где-то учился? – постаралась она перевести тему, взглянув в его глаза.

– Да, в колледже. В техническом, но как-то не срослось, и я работал барменом в клубах. Зарабатывал неплохо, и нам хватало.

– Работал? А сейчас?

– Сейчас ничего не нашел еще. Со всем этим не было времени, – вздохнул.

– Прости, что принесла столько беспокойства.

– Все в порядке, – отмахнулся Эрик, двигаясь ближе к ней. Он лег на бок, повернувшись лицом к Олесе. – Ты не виновата. Ты ни в чем не виновата, Олеся.

Эрик ничего не делал, лишь лежал рядом с ней, но уже от этого Олесе было не по себе. Она чувствовала легкий дискомфорт и страх, но убеждала себя, что ничего страшного не произойдет. Он не незнакомец, а тот, кто безумно любил ее.

«Это же твой парень, глупышка, он не обидит тебя!»

– Не хочешь через несколько дней прогуляться? Свежий воздух тебе будет полезен, может, поможет.

– Хочу, – она попыталась вспомнить свою последнюю прогулку, но в голову ничего не пришло.

«А гуляла ли я вообще когда-нибудь? Конечно же гуляла, дурочка!»

– Тут недалеко есть небольшой парк. Тебе понравится.

– И мороженое.

– И мороженое, – засмеялся он. – Какое только пожелаешь. Только одно. Уже холодно.

Она гадала, что было в ее прошлой жизни. До того как упала и потеряла воспоминания. Олеся пыталась вспомнить хоть что-то, хоть какую-то крупицу. Маленькую деталь, которая бы запустила цепную реакцию воспоминаний. Но подсознание молчало, в голове было пусто – ничего.

– Посмотрим что-нибудь? Комедию?

– Да. Включишь? – Она приподнялась и удобнее уселась на кровати.

Эрик подошел к небольшому телевизору, включил его и настроил каналы. Потребовалось несколько минут, чтобы они вдвоем начали смотреть известную комедию, главные герои которой решили пожениться, но все никак не могли решить, какую свадьбу они хотели.

Эрик смотрел фильм вместе с ней, порой смеялся над шутками, обсуждал с Олесей некоторые моменты, наиболее абсурдные или забавные. Неосознанно Эрик двигался все ближе к ней. В итоге оказался так близко, что их плечи соприкоснулись, и от этого простого касания по его телу пробежала приятная дрожь. Стараясь не подавать виду, Эрик бросил короткий взгляд на Олесю, которая, казалось, была заинтересована фильмом и смотрела его с неподдельным интересом. Улыбнулся уголками губ тому, как Олеся смешно прикусывала нижнюю губу, как морщила носик или накручивала на кончик пальца темную прядь волос. Эрик сходил с ума от осознания того, что эта девушка теперь в его власти. Олеся его. Она находилась с ним по доброй воле.

В городе, в котором вот уже несколько недель шел дождь, снова все стояли на ушах. Полиция делала все возможное. Волонтеры искали какую-то зацепку в том злосчастном месте, где перевернулась машина, но так ничего и не находили. Валерия Владимировна, мать Есении, сразу после работы в небольшой строительной компании бежала в полицию, обивала пороги, но постоянно получала один и тот же ответ – ничего нового по делу о пропаже Есении Олеговны Чеховой, двадцати одного года, у них нет. Нет ни свидетелей, ни улик. В машине не осталось ее сумочки. Складывалось впечатление, что Есения добровольно покинула машину. Но вот в побег единственной дочери Валерия Владимировна не верила. Как не верили и друзья Есении, все те, кто знал ее еще до того, как в ноябрьский день случайный мужчина, проезжавший мимо перевернутого автомобиля, не позвонил в полицию. К тому моменту пошел дождь, и всевозможные следы были смыты, хотя в самом салоне автомобиля все осталось на своих местах. Машина чудом не загорелась. Опять же из-за дождя. Дождь спас автомобиль, но погубил все надежды на быстрый поиск его владелицы.

Валерия Владимировна в очередной раз была в полицейском участке, разговаривала со следователем, но ничего нового он ей не сказал. От бессилия женщине хотелось лезть на стену, выть на луну, кричать до беспамятства, но она старалась оставаться сильной. Ради своей дочери, своей единственной, родной и любимой. Той, которая обещала не задерживаться и вот уже опаздывала на несколько недель.

Женщина не верила, что ее Есения могла просто сбежать. Это было не в ее стиле. Доченька так никогда бы не поступила.

В последнее время Валерия Владимировна все чаще вспоминала то, как ее дочь появилась на свет, как муж выбрал для нее имя. Вычитал его в каком-то журнале, после вдохновился фамилией своего любимого поэта Есенина и решил назвать своего ребенка именно так. Как женщина ни возмущалась, но имя ей понравилось, а ее дочери оно очень подходило. Девочка была такой же нежной и чуткой, как и имя, которое она носила.

– Где же ты, моя милая? – шептала женщина, стоя у открытого окна с чашкой горячего крепкого кофе. В последнее время она пила исключительно его, на алкоголь смотреть не могла, а кофе помогал. Валерия Владимировна не сводила глаз с ночного неба, все время вглядывалась в него, надеясь увидеть хоть какой-то знак. Услышать голос своего ребенка, который просто решил несколько недель отдохнуть от суеты и вот вернулся. Но Есения никогда не уезжала, не предупредив, не бросала мать, никогда не поступала так, как большинство девушек в ее возрасте. Из-за этого женщина мало спала. Все время мучилась от кошмаров, в которых с ее дочерью что-то происходило. Нечто плохое. И поделать с этим Валерия Владимировна ничего не могла.

Десятая глава

Во время просмотра фильма Олеся сама двигалась все ближе к Эрику, слегка ерзала на своем месте, не замечая того, что плечи Эрика касались ее. Могла почувствовать тепло его тела, резкий аромат геля для душа, ментол и что-то морское сразу били в нос, но Олесе, к ее собственному удивлению, был приятен этот запах. Вместе с тем она снова почувствовала едва уловимый цветочный аромат, когда сидела рядом с Эриком. Но она знала точно, что Эрик не пользовался цветочным гелем, к тому же у нее самой такого даже не было.

– Мне фильм понравился, – он снова лег на кровать, когда на экране показались финальные титры. – Как твоя голова? Не болит?

– Нет, не болит. А фильм неплохой. Хотя… это ведь первый фильм, который я посмотрела, мне не с чем сравнивать.

– Хорошо, что не болит, – он снова повернулся на бок. Подложил руку под голову, вторую опустил на одеяло между ними. – Ну, ты ведь понимаешь, что такое фильм. Следовательно, в твоей голове могли отложиться впечатления от других картин, просто ты не можешь их вспомнить. Такое возможно? Вроде бы твой врач говорил что-то такое.

– Я не помню, – проворчала Олеся, недовольно убирая подушку, сминая ее и снова убирая на кровать позади себя. – Я не виновата в том, что не помню. Ничего не помню.

– Я тебя не виню.

– Надеюсь, что это так.

– Это прозвучало как-то недоверчиво, – поджав губы, он приподнялся на локтях и посмотрел на Олесю. Старался не показывать, что просто хотел снова прикоснуться к ней. За те полтора часа, что они вдвоем смотрели фильм, Эрик почти привык к ощущениям и теплу, которое исходило от ее тела всякий раз, когда Эрик касался его. Случайно, как могла подумать Олеся, и преднамеренно, как было на самом деле. – Не хочешь есть?

– Я хочу чай. Черный, – кивнула она, поднимаясь на кровати и бросая на Эрика взгляд через плечо. – Пойдем на кухню?

Поправив одежду и одеяло на кровати, Олеся пошла следом за Эриком. Сейчас она могла отметить, что на затылке его волосы были намного темнее прядей спереди. Почему-то ей показалось это забавным и одновременно красивым.

Олеся чувствовала себя в этой маленькой кухоньке, обставленной мебелью первой необходимости, все еще лишней, но старалась не зацикливаться на этом. По словам Эрика, они переехали в эту квартиру не так давно, может, просто не успели освоиться и сделать эту квартиру своей. Так говорил Эрик. Олеся ему верила. Верила, что все было именно так.

Сидя за кухонным столом, Олеся теребила в руках белоснежную салфетку и смотрела в окно. Эрик готовил им чай. Черный, без сахара, как она и любила. В таких мелочах он приказал себе не обманывать, к тому же ему было приятно готовить ее любимый напиток специально для нее. Подложив руку под подбородок, Олеся смотрела на грозовые тучи за окном, слышала вдалеке раскаты грома. Дрожала от каждого глухого хлопка. Дождя еще не было, но не нужно было быть специалистом, чтобы понять – скоро все изменится. Вот-вот прозвучит еще один раскат грома, и капли посыплются с неба на холодную землю. Такую погоду Олеся не любила, во всяком случае, что-то ей это подсказывало.

– Я бы добавила в чай молока, – задумчиво пробормотала Олеся, бросая беглый взгляд на Эрика у столешницы с двумя небольшими чашками. – Так намного вкуснее.

Поднявшись со стула, она взяла в холодильнике пакет молока и долила его в чай. Олеся не знала наверняка, будет вкусно или нет, но назад дороги не было, молоко было добавлено.

– Ты всегда предпочитала добавлять что-то в чай, в большинстве случаев это было именно молоко, – усмехнулся Эрик, слегка волнуясь, но стараясь не выдавать этого.

«Это всего лишь чай, придурок. Она ничего не помнит, ничего из того, что было раньше, помнит лишь то, что ты говорил ей».

– Забавный факт обо мне, – засмеялась Олеся, поднося кружку к губам и делая небольшой глоток. – Вкусно, мне нравится.

Олеся медленно пила чай, осматриваясь в комнате и привыкая к этой странной для нее обстановке. Эрик же, в свою очередь, помогал ей обжиться в квартире, показывал, что и где хранилось, болтал с ней о всякой чепухе, готовил ужин, после которого ушел в душ и оставил Олесю одну. Она медленно прогулялась по комнатам, поводила руками по стенам и мебели, подмечая, что с небольшой перестановкой в спальне жить стало намного приятнее. Но это не меняло тот факт, что она все же чувствовала себя тут чужой. «Это твоя квартира, глупышка. Ну же, не накручивай себя!» – твердила Олеся себе снова и снова. Убеждала себя, что это ее дом, но что-то ее смущало во всем этом. В сердце не ёкало, когда Олеся касалась пальцами своих вещей или подушки, на которой все это время спала, даже косметика на столике тоже не вызывала никаких эмоций. Все было чужим. Холодным.

После душа Олеся переоделась и легла на свою половину кровати. Сейчас же, будучи уязвленной, старалась держаться на расстоянии от Эрика. Не быть слишком близко или далеко. Где-то посередине.

– Спокойной ночи, Олеся, – прошептал он, поворачиваясь на бок снова и смотря на затылок Олеси, которая лежала так же, как и он.