Лиричные недуги. Как быть и не стать поэтом

Говорю говоренья о всяком,
Тихий, мирный, в душе забияка,
От желаний и немощи больно.
Была б воля, а слово найдется,
Помолчать бы, но духу неймется.

Нанесет пену снизу водою,
Пузырьки-пузырёчки всплывают,
Так их много-премного бывает,
Пусть осядут, и трогать не стоит.
Приглядишься: мерещит узоры
Рожей черта, потрусить бы впору.

Повожу пальцем пену, исправлю
Непонятки на глазки с улыбкой,
Выйдет кошка, а может быть рыбка,
Замутить эту пену я вправе…
Пена эта не пена – мыслишки,
Их навалом навалится слишком.

Разбирать никакого желанья,
Пусть их ритм и рифма повяжут.
Выйдет путное что-нибудь даже,
Обзову их стихами заранее
С юморком интригана невежды,
Как приятная сладость надежды.

Как умеючи, пошлость подкрашу
Красным словом, возьму в оборот
Фразы модные, любит народ
Из страстей есть горячую кашу…
Ладно уж, варить варево хватит,
И по теме, и вовсе некстати.

Душа принуждает учиться

Неизменно в этом роде так писал он много лет.
По бумаге ручкой водит школьник, юноша и дед.
Темы всем давно известны, темы все наперечет,
Мало слов, а мыслям тесно, страсть без слов наоборот.

За спиной маячит критик, тычет в темя: Ты балбес! —
Недовольства злые крики: Что ты пишешь, что за текст!?
Всё, кричит в ответ, ни строчки, принуждай не принуждай,
Не рожденный я в сорочке, не поэт я, так и знай!

Критик враз преобразился, ангел добрый за спиной:
Отдохни, коль притомился, ты способный, Бог с тобой!
Пусть пока не получилось, завтра выйдет, только верь,
Ты накопишь столько силы, что откроешь в сказку дверь.

Не поверил…, но бумагу всё марает день за днем,
Напрягает ум, бедняга, и тетрадки жжет потом…
Неизменно в этом роде так писал он много лет.
Вдохновенье есть в народе, пишет юноша и дед.

У кого что болит

Писать стихи не столь потребность, как привычка,
Пусть не беру слова «я не поэт» теперь в кавычки,
А «рифмоплет» и «графоман» слова не оскорбляют,
Увы, потратил сорок лет, так чувствую, что зря я.

Потребность сочинять стихи мучительно без веры,
Уменье без души писать стихи и вовсе что химера,
Как сделка, компромисс, короче, как привычка.
Романтика души, испуганная птичка,

Оставила помет и песни след лиричной:
Какой же ты поэт, ты человек обычный.
Ну, вот и хорошо, что есть определенье,
Я человек обычный, не каждый это ценит.

Я человек, который кокетничает: Скромный.
От страха и обиды тщеславием влекомый,
И восклицает горько с отчаяньем: Пустышка!
Самокритичность безжалостна уж слишком,

Тем самым вымогает сочувствие, короче,
Потребность ли привычка, важней – душа так хочет.

Чем туманней, тем лучше

Разрушив логику привычных выражений,
И как бы между строчек связь не допуская,
Тон чувств до страсти звона натяженьем
Взвинтить, на рифмах всюду спотыкаясь,
Без формы, ясности, но хаос и движенье.

Не пробуйте понять, и слушайте душою,
Не фразы в целом – каждой буквы стон,
Здесь мир любви рассвет цветочною росою,
Реальность нереальна здесь, и сон не сон.
Писать стихи невнятно, видно, так стоит.

С ума сошедший, гений ли поэт,
Иль в небеса поэта восхожденье.
Спросите прямо, будет же ответ:
Не вопль души – стиха творенье!