Гиперандрогения

– Нет, я только потом…

– В глаза мне смотри!

И Антон смотрел. И дрожал мелкой такой дрожью, коей дрожат маленькие беспризорные собачонки, вымокшие под сильным дождём. Конечно, сейчас увидев его, Собакин сделал для себя неутешительный вывод: дело продолжается. Ну, какие они убийцы? Тётенька, на старости лет уставшая от импотенции ожиревшего властного мужа, его характера, безделья и винишка; а её сообщник ещё лучше – трусливый маменькин сынок, альфонс. Ни дня, небось, в жизни не работал.

– Возвращайтесь в квартиру, – посоветовал он им. – Немедленно. Сидите и ждите. Лучший вариант для вас обоих.

Собакин круто развернулся и пошёл прочь, даже не смотря на них. Он был уверен, что никуда теперь они не денутся. И не ошибся.

ххх

Никто никакой наклейки на «лобовуху» ему не наклеил, поэтому хмурый опер вернулся за «баранку» и выехал с территории аэропорта. Время накапало уже к шестнадцати часам, а сегодня из еды в нём был только бутерброд с чёрным хлебом и кружка наикрепчайшего кофе.

Опять затрезвонил Глазов, но в этот раз оперативник позволил себе свернуть на обочину, чтобы поговорить.

– Ну, и чего там? – нетерпеливо спросил тот. – Рапортуй.

– Пока ничего, – ответил сотрудник уголовного розыска после некоторого, может быть, немного затянувшегося молчания. – Я их нашёл. Не думаю, что они – убийцы.

– Не думаешь или точно уверен? – не преминул поинтересоваться начальник каким-то слишком уж язвительным голосом. – Отпустил?

– Да на них ничего всё равно нет, – буркнул Собакин. – Как там камеры из универмага?

– О, никак, – ответил Глазов. – Ручкин метается, бегает…

– Молодец твой Ручкин, – без особого энтузиазма похвалил его Собакин. Будто он не бегает сам. – И почему же «никак»? Что, нет результата?

– Как это нет? – удивился следователь, поняв, что чуть не загнал себя в логическую ловушку. – По описанию с камер: упитанный подросток. Или просто молодо выглядящий…