Дочь глубин

Рядом с ним, сверяясь с сегодняшним расписанием, сидел доктор Хьюитт, как всегда мертвенно-бледный, потный и встрепанный. От него пахло средством от моли. Он преподавал мой самый нелюбимый предмет – теоретическое мореведение, сокращенно ТМ, также хорошо известное среди учеников как «теоретическое мозгоделание».

Хьюитт был очень строгим, и мои опасения из-за испытаний усилились. Мы с подругами ушли в самый конец автобуса, как можно дальше от него.

Как только все двадцать первокурсников заняли свои места, автобус тронулся.

У главных ворот вооруженные парни из военизированной службы охраны с улыбками помахали нам на прощание, будто желали: «Хорошего дня, детишки! Смотрите не умрите!» Согласна, в большинстве старших школ подобный уровень безопасности вызвал бы недоумение, как и курсирующая над кампусом стая крошечных дронов наблюдения. Удивительно, как быстро человек ко всему привыкает.

Когда мы выехали на Первое шоссе, я обернулась на академию, эту россыпь сияющих на солнце кубических зданий на вершине обрыва у залива, и меня охватило знакомое чувство: поверить не могу, что я здесь учусь. Затем я вспомнила, что у меня и выбора-то никакого не было, куда пойти учиться. После случившегося с нашими родителями ГП стала для нас с Девом домом.

Я задумалась, почему Дева не было на завтраке. Как служба безопасности отреагировала на его сообщение о мигающей защитной решетке? Наверняка он прав и это ничего не значит.

Но моя рука все равно потянулась к горлу и сжала черную жемчужину.

Я вспомнила мамины последние слова: «Ты и оглянуться не успеешь, как мы вернемся». А потом их с папой не стало.

Глава 3

– Первокурсники, – процедил будто ругательство доктор Хьюитт. Он стоял в проходе, держась одной рукой за спинку кресла, и тяжело дышал в микрофон автобуса. – Предстоящие вам в эти выходные испытания будут сильно отличаться от того, чего вы могли ожидать.

Это привлекло наше внимание. Все глаза впились в Хьюитта.

Телосложением профессор напоминал водолазный колокол: узкие плечи плавно переходили в обширный живот, обтянутый мятой рубашкой, наполовину торчащей из штанов. Стоящие дыбом седые волосы и печальные, влажно блестящие глаза делали его похожим на Альберта Эйнштейна после бессонной ночи ошибочных вычислений.

Сидящая рядом со мной Эстер зашуршала своими карточками. Топ лежал, положив голову ей на колени и постукивая хвостом по моему бедру.

– Через полчаса, – продолжил Хьюитт, – мы прибудем в Сан-Леандро. – Он подождал, пока не стихнет перешептывание. Мы ассоциировали Сан-Леандро с магазинами, кинотеатрами, субботним вечерним караоке – но никак не с итоговыми испытаниями. С другой стороны, это логично: именно в его порт обычно причаливала яхта академии. – Выйдя из автобуса, мы отправимся прямо на причал, – снова заговорил Хьюитт. – Никаких прогулок или остановок, чтобы попить. Все телефоны должны быть выключены.

Несколько ребят заворчали. В академии работал интранет, который строго регулировался, поймать на ее территории Сеть было невозможно. Хочешь почитать о размножении медуз? Не вопрос. Хочешь посмотреть Youtube? Ну, удачи.

Учителя объясняли это необходимостью сконцентрироваться на учебе, я же подозревала, что это еще одна мера безопасности наравне с подводной решеткой, вооруженными охранниками и наблюдением с дронов. Я этого не понимала, но такова жизнь.

Обычно, оказываясь в городе, мы вели себя как обезвоженное стадо, прорвавшееся к водопою: вваливались в первое же место с бесплатным вайфаем и утоляли жажду.

– Дальнейшие инструкции вы получите уже в море, – сказал Хьюитт. – Замечу лишь, что сегодня вы наконец узнаете, что собой представляет академия на самом деле. А академия узнает, сможете ли вы отвечать ее требованиям или погибнете в бесплодных попытках пройти испытание.

Мне хотелось думать, что Хьюитт просто хочет нас запугать, но проблема в том, что он никогда не опускался до пустых угроз. Если он говорил, что задаст на выходные дополнительное задание, – так и было. Если предсказывал, что девяносто процентов из нас не сдадут следующую контрольную, – именно так и получалось.

Вообще теоретическое мореведение должно быть веселым, необременительным предметом. На нем мы большую часть времени обсуждаем, как изменятся морские технологии через сотню или пару сотен лет. Или что бы было, если бы наука пошла иным путем развития? Что, если бы Леонардо да Винчи сделал больше для разработки гидролокатора, придуманного им в 1490 году? Или если бы подводная лодка Дреббеля не была потеряна в начале семнадцатого века, а проект субмарин с двигателем внутреннего сгорания Монтуриоля не отправился в долгий ящик из-за недостатка финансирования? Ускорило бы это прогресс и находились бы мы сейчас на более высоком технологическом уровне?

Размышлять об этом было прикольно, но… какой от этого практический толк? А Хьюитт вел себя так, будто на его вопросы существовали единственно верные ответы, – но это же было теоретическое мореведение. Как можно ставить «В-» сочинению просто потому, что высказанное там предположение отличается от твоего?

В общем, я ужасно сожалела, что куратором этого путешествия был не полковник Апеш, наш профессор военного дела, или не доктор Кайнд, учитель физкультуры. Хьюитт начинал задыхаться, пройдя всего полметра. Я не представляла, как он будет судить подводные испытания, которые, как я полагала, будут в первую очередь проверять физическую подготовку.

Он передал микрофон Джеминаю Твену. Джем отвечал за командные задания в предстоящие выходные, на которых нас должны поделить на пять команд по четыре человека, по одному от каждого факультета. Но до этого ему поручили разъяснить нам правила.

Ну еще бы. Типичный акула. Поставь его руководить футбольной командой малышей – и он тут же возомнит себя грандиозным полководцем. Бедные детишки у него уже через неделю будут ходить ровным строем, а потом он объявит войну команде таких же малышей из соседнего района.

Пока он перечислял свои любимые правила, я отвлеклась и отвернулась к окну.

Шоссе напоминало американские горки, втиснутые между обрывами. В одну секунду вокруг тебя – сплошные деревья, а в следующую твоему взору предстает панорама всего побережья вплоть до ГП. В один из таких моментов я заметила в бухте нечто странное – тонкую линию вспененной воды, на моих глазах протянувшуюся к подножию обрыва, где мы с Девом ныряли этим утром. Но я не видела ее источника. Это точно не лодка, а морские животные не плавают на такой скорости и по четкой прямой траектории. Это наверняка что-то механическое.

У меня замерло сердце.

Линия вдруг разделилась на три луча, напоминая трезубец, концы которого грозят вот-вот воткнуться в берег под академией.

– Эй, смотрите! – сказала я подругам.

Но к тому моменту, как Эстер и Нелинья повернулись к окну, побережье скрылось за деревьями и скалами.

– Что там? – спросила Нелинья.

И тут по нам ударила взрывная волна. Автобус задрожал. На дорогу посыпались камни.

– Землетрясение! – закричал Джем и, выронив микрофон, схватился за спинку ближайшего сиденья.

Доктора Хьюитта отшвырнуло к окну.

Асфальт трескался, нас занесло к ограждению, и мы все, двадцать тренированных первокурсников, визжали, как детсадовцы.

Каким-то чудом Берни не потерял управление и затормозил, высматривая, где остановиться. Мы свернули за очередной поворот и снова увидели ГП, вот только теперь…

Эстер вскрикнула, и Топ у нее на коленях заскулил. Нелинья прижала ладони к окну:

– Нет. Не может быть. Нет.

– Берни, останавливайся! – заорала я. – Прямо здесь!

Берни свернул на выступ, один из многих, пользующихся большой популярностью у туристов из-за открывающихся с них живописных видов на Тихий океан. Отсюда отлично видно и ГП, только сейчас в представшей нашим глазам картине не было ничего живописного.

Все в автобусе с криками прижались к окнам. От увиденного внутренности у меня завязались узлом.

Нас подбросило новой взрывной волной, и мы с ужасом увидели, как огромный кусок суши обрушился в бухту, унеся с собой последние белые кубики нашего прекрасного кампуса.

Не чуя под собой ног, я бросилась по проходу к выходу и забарабанила по дверям. Наконец Берни их открыл, я выпрыгнула, подбежала к самому краю обрыва и схватилась за холодные стальные поручни ограждения.

Я не сразу осознала, что шепчу молитву:

– Бог Шива, Обладатель Трех Глаз, вскормивший все живое, защити нас от смерти…

Но взывать к защите было поздно.

Мой брат был в кампусе. Как и полторы сотни других людей и целый океанариум, полный морских животных. Участок калифорнийского побережья площадью в квадратную милю отправился на дно океана.

Академия Гардинг-Пенкроф перестала существовать.

Глава 4

Несколько моих однокурсников стояли у ограждения и плакали. Другие застыли, обнявшись. Третьи в панике пытались поймать сигнал, чтобы написать друзьям или позвать на помощь. Элоиза Макманус с воем швыряла в океан камни. Купер Данн метался как тигр в клетке, пиная то передние, то задние колеса автобуса.