Ночные всадники. Нарушители закона (сборник)

Треслер приехал в сопровождении сержанта Файлса и еще двух своих спутников.

– Где ваши люди? – спросил его полицейский сержант.

– Они должны быть в роще, позади коралей.

– Сколько их?

– Четыре, считая повара.

– Четверо ваших и шестнадцать моих, итого – двадцать, а с нами двумя будет двадцать два. Это хорошо.

Сержант прямо направился к роще. Ковбои были уже там. Им дана была инструкция держаться вблизи коралей, защищать их до последней возможности или же действовать в качестве подкрепления, если борьба произойдет в другом месте. Треслер и Файлс стали спускаться в долину по очень крутому склону, поверхность которого осыпалась под ногами лошадей. Файлс поглядел на небо, которое становилось слегка облачным.

– Это хорошо, – сказал он. – Лунный свет нам не особенно полезен. Мы должны, главным образом, полагаться на то, что появление наше будет неожиданным.

В глубине долины уже собрался весь отряд полиции. Файлс разделил его на две части, одна из которых должна была находиться в засаде под командой Треслера. Через четверть часа после их прибытия все уже были на своем посту. В долине снова водворился безмятежный сон.

Условленный час приближался. Луна стояла уже высоко на небе, но свет ее становился мерцающим вследствие скопления облаков, временами сгущавшихся в тяжелые тучи. Иногда они прерывались, и серебристый луч отражался на поверхности ручья. Все кругом тогда принимало какой-то фантастический облик. В ароматном воздухе слышалось мелодичное жужжанье насекомых. Ночной мир пробуждался…

Но люди, сидевшие в засаде, ждали молча и напряженно, не замечая никакой красоты в окружавшей их природе. Для них это было поле битвы, и они думали только об условиях и выгодах своего стратегического положения.

Наконец раздался условный сигнал. Где-то прокричала сова, и вслед за тем издалека донесся неясный гул. Один из людей Треслера также ответил криком совы, и третий такой же крик раздался со стороны коралей, где находилась стража.

Гул становился явственнее, и хотя глаз не мог еще различить ни одного движущегося предмета на дороге, но изощренный слух уже улавливал топот лошадиных копыт. Этот топот приближался, и луна, внезапно появившись в облаках, сразу осветила всю картину. Отряд из восемнадцати всадников быстрым галопом обогнул изгиб долины и устремился прямо к засаде. Тогда раздался голос Файлса:

– Стой! Или мы будем стрелять!

Всадники сразу натянули поводья, но ответом был пистолетный выстрел, направленный в ту сторону, откуда раздался голос. Это послужило сигналом для Треслера, который тотчас же сделал знак своим людям. Первый залп произвел смятение в рядах всадников. Битва приняла серьезный характер. Полицейские вскочили на лошадей и наступали с фронта и с тыла на попавших в ловушку всадников. Четыре ковбоя, забыв инструкции, бежали вниз от коралей, чтобы принять участие в схватке. На бегу они кричали во всю глотку, точно рассчитывали навести этим панику на врага и сойти за целый грозный отряд.

Однако их вмешательство принесло пользу. Ночные всадники оказались очень серьезным противником. Когда прошла первая минута замешательства, они устремились прямо на отряд Треслера с такой решительностью, что им удалось преодолеть сопротивление и форсировать свободный проход. Внезапное появление ковбоев отбросило их назад, а в тылу у них находились полицейские силы. Несколько лошадей, лишившихся своих всадников, вырвались на волю в разгар схватки. Один из полицейских выпал из седла рядом с Треслером. В темноте невозможно было с точностью определить, кого еще постигла такая же участь. Шайка Красной Маски попала в западню, и теперь обе стороны решили биться до конца.

Все это время Треслер и Файлс высматривали их вожака – человека, которого они непременно хотели захватить в плен. Темнота, благодаря которой они могли устроить засаду, теперь мешала им ориентироваться. Трудно было даже отличить друзей от врагов, а тем более разглядеть кого-нибудь. Ряды сомкнулись, и возникла жаркая рукопашная схватка. Треслер, помимо воли, был увлечен своей бешеной лошадью в самую гущу сражающихся. Она подвергла его смертельной опасности, но она же своими неистовыми скачками спасла его от многих пуль и, наконец, вынесла его из толпы сражающихся. Треслер не мог совладать с нею. Она понеслась вперед и в своей бешеной скачке прямо наткнулась на лошадь Файлса как раз в тот момент, когда он прицелился в человека, носившего красную маску. Столкновение было таким неожиданным, что всадники и лошади чуть не свалились на землю. Леди Изабелла взвилась на дыбы, а Файлс, отчаянно ругаясь, едва удержался в седле. И, прежде чем он и Треслер опомнились, человек в красной маске уже исчез в темноте, по направлению к тому месту, где начинался крутой подъем.

Перепуганная Леди Изабелла сделала новый прыжок и помчалась вниз по долине. Треслер успел только заметить, что сержант продолжал свое преследование Красной Маски. Через минуту шум битвы остался позади, но Треслер еще долго продолжал сражаться со своей лошадью. Наконец ему кое-как удалось справиться с нею и вскарабкаться вверх на откос. Он решил, что должен исправить ошибку. По его вине, или по вине его лошади, они упустили Красную Маску. Он должен настигнуть его во что бы то ни стало. Он не мог думать ни о чем, кроме преследования, и теперь, когда лошадь повиновалась ему, он снова вполне оценил ее силу и верность ее шага. Она легко преодолевала все препятствия, перескакивая через кусты и ямы. Песок и щебень рассыпались под ее сильными копытами. Она почти под прямым углом вскочила на вершину откоса, и всадник едва удержался за луку седла.

Треслер промчался мимо Файлса, который с трудом взбирался на крутизну.

– На много ли он опередил нас? – успел спросить Треслер.

– Только что поднялся на вершину! – крикнул Файлс.

Треслер вонзил шпоры в бока своей лошади. Теперь вершина холма неясно обрисовывалась на фоне неба, опоясанная густой чащей кустарника. Нагнув голову и почти касаясь носом земли, Леди Изабелла прямо ринулась в чащу. Треслер едва успел пригнуться и уцепиться за шею. Он даже не успел хорошенько сообразить, что случилось, когда лошадь пронесла его сквозь чащу и в следующий момент очутилась в открытой прерии.

Леди Изабелла закусила удила и летела вперед, подобно птице. Треслер уже не мог управлять ею. Он всматривался в даль, надеясь увидеть того, кого искал. Но все было окутано мраком. Тогда он решил довериться случаю и инстинкту своей лошади. Вдруг луна выглянула из облаков и осветила горизонт всего только на несколько секунд, но этого было достаточно, чтобы различить вдали всадника, повернувшего в правую сторону, к реке Москито.

Его охватило отчаяние. Расстояние более мили отделяло их. Леди Изабелла сама, без принуждения, ускорила свой бег, точно почуяла далекого товарища.

Треслер потрепал ее по шее и постарался по-жокейски облегчить свой вес.

– А теперь, ведьма, – ласково проговорил он, – хоть раз веди себя как следует и скачи что есть духу.

Глава XX

Преследование Красной Маски

Казалось невозможным догнать всадника, опередившего их на целую милю и скакавшего во весь опор. Даже Треслер, знавший превосходные качества своей лошади и быстроту ее бега, почти не надеялся на это. Тем не менее бешеная скачка продолжалась, и невозможное становилось возможным. Проскакав восемь миль, он уже почти настиг всадника в маске.

Треслер нисколько не удивился, когда вдруг выехал на знакомую дорогу вдоль берега реки. Теперь он мог бы сделать короткий объезд, чтобы преградить беглецу путь, но он опасался, что тот воспользуется временным прекращением погони и ускользнет от него.

Дорога вела прямо на ранчо, и заросли кустарника вдоль нее тянулись до самого речного брода. Треслер продолжал нестись вперед. Время от времени он ласково обращался к своей лошади, и она, как будто понимая его слова, старалась превзойти себя. Они достигли речного брода, откуда дорога поворачивала в сторону ранчо. Луна скрылась за деревьями. Треслер уже больше не мог видеть всадника и только слышал стук копыт его лошади, бежавшей впереди. У самого брода этот стук внезапно прекратился. Треслер остановил свою лошадь у поворота дороги и стал напряженно прислушиваться. Наконец он различил слабый треск ломаемых ветвей где-то впереди. Тогда он повернул лошадь и направил ее прямо в кусты. Это была та самая заросль, в которую он однажды попал нечаянно. Но теперь он уже не чувствовал ни малейшего колебания. Он знал, куда ехал. Леди Изабелла помчалась через густые заросли, прокладывая себе путь к заброшенной дороге, по которой Треслер когда-то уже проезжал.

Беглец опять значительно опередил его. Треслер в первый раз с тех пор, как началась погоня, стал пришпоривать свою лошадь и даже стегнул ее, чтобы она прибавила шагу. Она замахала головой и хвостом и фыркнула, словно протестуя против такого обращения. Но нетерпение наездника усиливалось. Он чувствовал, что наступает последний акт драмы и конец погони уже недалек. Теперь или никогда!

Вскоре разделявшее их расстояние опять сократилось. Лес внезапно кончился. Начинало светать, и в сером сумеречном свете Треслер увидел, что его отделяли лишь тридцать ярдов, или немного более, от всадника, за которым он гнался.

Оба достигли теперь той неровной, бугристой местности, которую Треслер прекрасно запомнил. Перед ним была плоская возвышенность, которая вела к утесу над рекой. Он помнил, что дорога здесь разветвлялась, направляясь к мосту и образуя широкую дугу. Если он спустится прямо к реке, то выиграет, по крайней мере, пятьдесят ярдов. Однако при таком неверном свете это было, конечно, большим риском. С минуту он колебался, но затем решил одним ударом покончить все. Лошадь беглеца уже заметно начала уставать.

Треслер доехал до края обрыва и ласково потрепал свою лошадь по шее, поощряя ее к последнему усилию. К нему опять вернулось доверие к ней. Он чувствовал, что она может еще совершить подвиг, который он от нее требовал.

Он видел, что человек в красной маске направился по дороге к мосту. Треслер бросил тревожный взгляд на небо. Серые предрассветные сумерки еще не рассеялись. Ни один луч восходящего солнца еще не пробился сквозь густой слой облаков. Однако у него не было выбора. Будет ли светло или нет, а он не может возвращаться назад.

На мгновение он даже забыл о Красной Маске. Все его мысли были сосредоточены на том великом усилии, которое он должен был сделать, и глаза его были устремлены вперед на реку. Сможет ли его лошадь после такой скачки переплыть реку и достигнуть берега? Его нервы были напряжены до последней степени. Окружающие предметы становились отчетливее, кусты были яснее очерчены, и ему казалось, что он уже различает оба берега реки.

Леди Изабелла, насторожив уши, точно прислушивалась к журчанию воды, которое все приближалось. Треслер бессознательно сжал коленями бока лошади, и тело его так изогнулось, как будто он сам собирался сделать прыжок.

Наступил критический момент. Лошадь, как стрела, устремилась вниз и в одно мгновение была уже на берегу. Но, вероятно, царивший вокруг сумрак обманул ее. Она прыгнула дальше, чем было нужно, и, ударившись передними ногами о скалу, перевернулась и свалилась головой вперед, выбросив своего всадника из седла на мягкий речной песок.

Треслер, совершенно невредимый, сразу вскочил на ноги, но Леди Изабелла продолжала лежать в том самом месте, где упала. Горькое чувство сожаления и безнадежности охватило Треслера, когда он вернулся к ней, а в это время всадник в красной маске гнал свою измученную лошадь по склону холма. Он был всего на расстоянии каких-нибудь двадцати ярдов, но Треслер не обратил на него внимания. Взглянув на свою неподвижную лошадь, он понял, что убил ее. Она сломала себе шею и обе передние ноги.

Убедившись в этом, Треслер сразу отошел от нее и взглянул наверх. Медлить было нельзя. Всадник уже исчез, но его несчастная лошадь стояла на полпути к вершине холма, увязая почти до колен в рыхлом песке. Очевидно, у нее уже не хватило сил выбраться оттуда. Не раздумывая, Треслер стал карабкаться наверх, к утесу. Красная Маска не намного опередил его, однако спуск с другой стороны был слишком крут и опасен, поэтому вряд ли можно было опасаться, что он ускользнет от своего преследователя. Становилось светлее, облака рассеялись, и небо окрасилось розовым сиянием, предвестником солнца.

Наконец, задыхаясь от напряжения, Треслер влез на плоскую возвышенность, усыпанную гравием. Она была пуста! Он посмотрел на утес, поднимавшийся над его головою, но и там не было видно никаких признаков человека. Затем он увидел знакомую лачугу, построенную неизвестным охотником, и направился к ней, держа револьвер наготове.

Неожиданно дверь ее распахнулась. Перед ним, лицом к лицу, был не кто иной, как сам Джулиен Марболт. Он выскочил наружу с револьвером в руке, смелый и стремительный, но когда поток солнечных лучей упал на него, сразу с криком отчаяния отпрянул назад. Он не рассчитывал на такой резкий переход от сравнительной темноты к дневному свету. Подозрения Треслера подтвердились: Марболт бывал слеп только при ярком свете.

Его замешательство продолжалось лишь одно мгновение. Затем он сразу с изумительной быстротой ринулся вбок и, обогнув лачугу, побежал к ступенькам, проделанным в скале.

Треслер громко окликнул его по имени, но Марболт не обернулся. Нащупав первую ступеньку, он стал карабкаться наверх. Теперь достаточно было бы одного выстрела, но Треслер не хотел прибегать к этому. Он полагался на свои руки и свою силу. Однако когда он подбежал к лестнице, Марболт был уже недосягаем. Ничего другого не оставалось как стрелять или лезть на почти отвесную скалу по этой головокружительной лестнице.

– Ни шагу дальше, или я вас сброшу оттуда пулей! – крикнул Треслер. Но в ответ на это слепой с удвоенной энергией полез выше. У Треслера, наблюдавшего его снизу, начинала кружиться голова. Наконец он решился выстрелить, целясь в скалу, возле правой руки слепого. Он видел, как от удара пули посыпался известняк, и рука слепого снова поднялась, ища следующую ступеньку.

Треслер не знал, что делать. Если этот человек доберется до верхушки утеса, то все пропало. А он приближался к ней шаг за шагом, цепляясь за шероховатую поверхность скал. Треслер наблюдал это восхождение, не будучи в состоянии оторвать от него глаз. По-видимому, слепой руководствовался только своим инстинктом. Его движения напоминали движения каракатицы, выпускающей свои щупальца.

– Предупреждаю вас в последний раз! Я буду стрелять… – крикнул Треслер.

И опять-таки единственным ответом на это было удвоенное усердие карабкавшегося человека.

Треслер уже приготовился спустить курок, но вдруг ужас сковал его движения. Слепой оступился. Ему оставалось только несколько ступенек, чтобы достигнуть цели, и он изо всех сил старался удержаться. Но это ему не удалось, и он начал быстро скользить вниз, судорожно цепляясь руками за скалы. Треслер бросил на землю свой револьвер и закрыл глаза. Раздался пронзительный крик. Вслед за тем что-то тяжелое и мягкое шлепнулось на край плато и покатилось дальше.