Короли пепла

– Посмотрим. – Ее брат опустил щит, постаравшись не раздавить себе пальцы ног. Кикай заметила на заостренной кромке запекшуюся кровь и пару зубов.

– Самое меньшее – посади этого дикаря за решетку. Запри его рядом с Аруном, чтобы он мог слышать крики, когда мы будем пытать его, и тем самым научился нас бояться.

Фарахи, заложив руки за спину, отошел.

– Если он выживет, – сказал он наконец, кивнув.

– Если он выживет, – согласилась Кикай.

Удаляясь через свой потайной ход, король произнес через плечо:

– Я бы не хотел быть твоим врагом, сестра. Сообщи мне, что узнаешь от монаха.

* * *

Очевидно, Арун был дураком, и он умрет в диких криках.

Он сидел прикованный к железным прутьям, со связанными над головой руками, и понимал, что ему нечем крыть и некуда бежать. Следовало знать, что Трунг был готов убить Фарахи, что у него имеются союзники среди всех этих мелких царьков, ненавидящих семью Алаку, и шпионы на каждом острове…

Похоже, они надеялись, что дворцовая охрана отвлечется на двух гостей – что она будет занята внутри, а не снаружи – и поэтому нанесли мощный удар. И даже если бы этот заговор провалился, король Халина непременно знал бы, что стряслось с Аруном. План был жестоким, расточительным, но эффективным. Иными словами, классический план Трунга.

Ну а я – кретин и идиот.

Королевская стража схватила его посреди ночи. Полупьяный от дворцового вина, он дрых крепким и комфортным сном, полагая, что опасность миновала и сделка состоялась.

Теперь его руки были задраны над головой с помощью веревок, одежда сорвана, ноги прикованы к полу. Большой, коренастый палач молча точил свой инвентарь.

Арун едва не рассмеялся. Да уж, король пиратов! Не сумел довольствоваться парочкой лодок, о нет, не сумел удовлетвориться свободой и богатством и жизнью по своим понятиям в открытом море с мерзавцами да шлюхами. Как всегда, он захотел большего, и поэтому был вынужден рискнуть. И теперь его уж точно запытают до смерти. Не имело никакого значения, что он не участвовал в атаке или что он откроет им правду. Он был слишком опасен и, может статься, причастен, и точка.

Решительность и беспощадность короля Фарахи были притчей во языцех. Этот парень, вполне вероятно, замочил всю свою семью только лишь ради власти. Что значил еще один безымянный пират в этом списке?

Его узилище и застенок выглядели совершенно не так, как у Трунга. Здесь не было ни «наблюдателей», ни ржавых орудий, ни подобострастных рабов, удовлетворяющих дилетантские капризы тирана. Здесь были хорошее освещение, чистые инструменты и вымытый каменный пол.

Коренастый быкоподобный мужик преспокойно встал за единственный стол. Он поднес к ближайшему светильнику клинок, затем, сдув крупинку металлической пыли, положил его обратно к точильному камню. Удовлетворившись, он пододвинул к Аруну свой стол, колесики которого даже не скрипели при движении.

– Я полагаю, о взятке не может быть и речи?

Арун старался говорить легким тоном, контролируя свой страх. Он встретился взглядом с палачом и в тот же миг увидел рептилию, лишенную жалости или сдержанности. Увидел лишь настоящего мастера жестокости, которого просто нанимали на работу и хорошо вознаграждали за талант.

– Я пыточный мастер короля Фарахи. – Его голос не выражал ни эмоций, ни гордыни. По спине Аруна пробежала дрожь.

– А я-то подумал, что ты садовник.

Мясник не моргнул и не улыбнулся. Он говорил так, словно читал по бумажке.

– Когда я удовлетворюсь, что ты дал честные ответы на вопросы моего господина, процедура прекратится.

Процедура.

Арун предположил, это звучало лучше, нежели «кровавое, мучительное нанесение увечий».

– Кто-нибудь из тех, кто удовлетворил тебя, остался в живых, пыточный мастер?

– Тебе понятно?

Арун вздохнул.

– Мне понятно.

Зрачки мясника стреляли туда-сюда, безостановочно, ни разу даже не задев лицо Аруна. Взамен он оглядел его с ног до головы, как будто рассматривал кусок свинины.

– Ты был или остаешься каким-либо образом замешанным в каком-либо заговоре против короля или его семьи?

– Нет, – выдохнул Арун, зная, что его ответы ничего не изменят.

Терзатель поднял бритву с изогнутой ручкой.

– Ты был или остаешься вовлеченным в какой-либо акт обмана, касающийся твоих сделок с королем?

Арун сделал еще один глубокий вдох и попытался обрести спокойствие. Он много лет был монахом в Бато – адептом Просветленного, обученным владеть своими телом и разумом, дабы игнорировать материальный мир. Конечно, он никогда не был особенно хорошим монахом.

– Нет, – сказал он, пытаясь унестись как можно дальше. Но все-таки подпрыгнул, когда бритва коснулась его.

Она не проткнула кожу. Терзатель начал брить его, почти нежно, от шеи до колен, терпеливо и аккуратно. После этого он обмыл кожу Аруна прохладной, чистой водой и протер спиртом, который сильно жег. Все это он проделывал медленно, осторожно и молча.

– Есть ли что-то, в чем ты желаешь мне сознаться, прежде чем я начну?

– Мне не в чем сознаваться. И я все равно убью Трунга для твоего хозяина, если он пожелает. Передай ему.

Палач наконец встретился взглядом с Аруном.

– Моему хозяину ты теперь бесполезен. – Он отступил, положил руки на деревянное колесо, почти как у мельницы, и крутанул.

Наверху со скрежетом разошелся металл, и с низкого потолка опустились четыре железные стержня. К ним крепились решетчатые, как в тюремной клетке, крыша и боковины, которые вскоре накрыли Аруна железом. Только его руки над головой торчали наружу. Мучитель схватил их и отвязал веревку, просунув руки Аруна в две прорези, прежде чем тоже сковать их железом.

Арун мог худо-бедно шевелить руками, но кандалы не давали ему просунуть их через решетку, и его тело было в полной западне. Колесо также отодвинуло панель в крыше, и внутрь хлынул солнечный свет, окутав Аруна утренним теплом.

Терзатель вышел из комнаты и вернулся с чем-то похожим на бамбуковый побег в большом горшке.

Он поместил его на пол – так, что кончик растения оказался в нескольких дюймах от Арунова паха – затем повозился и повернул его под нужным углом, добавляя воду, поглаживая кору и шепча, словно гордый отец.

– Этот сорт способен за один день вырастать на фут или больше. Растение войдет в твое тело и будет прорастать сквозь твою плоть, как сквозь почву. Ты будешь умирать медленно. Если попробуешь сдвинуться или помешать его росту, я удалю твои кисти рук, ступни и глаза, в таком порядке. А после буду удерживать тебя на месте скобами. Завтра я снова задам тебе вопросы моего господина. Уразумел?

Мое тело – ничто. Арун посмотрел вверх, на солнечный свет, чувствуя его тепло, и закрыл глаза, представляя тихую храмовую жизнь. Есть только дух. Он вызвал в памяти уроки своего бывшего учителя. Жаль только, что Арун в них больше не верил.

– Уразумел.

Мордоворот кивнул. Он сел на свое кресло в другом конце комнаты. Вместе они наблюдали за ростом побега.