Голодная луна

Мальчик нерешительно взглянул на него из-под почти незаметных бровей:

– Я могу тебе почитать.

– Ты уже читал своей матери. Хватит на сегодня, – сказал Брайан, но когда Эндрю втянул щеки и разочарованно вздохнул, сдался. – Ладно, если хочешь.

Мальчик побежал стремглав в торговый зал с воплями:

– Папа разрешил мне ему почитать!

Брайану стало стыдно. Он жалел, что не пошел на родительское собрание и не поговорил с учительницей Эндрю. Он бы пошел, но после проповеди Манна старался не показываться на публике.

Брайан замечал, как женщины заглядывают через витринные окна в магазин, притворяясь, что сплетничают не о нем. Однажды он подслушал, как они обсуждали то, через что пришлось пройти его бедной жене, то, что он заставлял ее делать. Ему хотелось сказать им, что после собрания на пустошах он к Джун ни разу не прикоснулся. И не собирался, пока она сама этого не захочет. Брайан ни с кем не мог поделиться своими страданиями. Без сомнений, его репутация пострадала еще больше из-за того, что ему было стыдно пригласить кого-нибудь из последователей Манна пожить в своем доме.

По крайней мере, благодаря учению Манна, Джун перестала принимать валиум. Возможно, со временем она станет терпеливее по отношению к Эндрю. Ему и самому хотелось бы быть терпеливее. Иногда, оставаясь с Эндрю наедине, он чувствовал себя лучше.

Но когда Эндрю начал читать ему религиозную брошюру, Брайан внутренне кривился каждый раз, когда мальчик делал ошибки.

– Не «Ишак», – сказал он мягко. – Ты же не хочешь вырасти, не умея как следует читать и писать? Не хочешь работать в шахте, в темноте, весь день, потому что на большее ты не способен?

Но когда Эндрю произнес «Исак», Брайану захотелось выбить из него всю дурь.

– Исаак, черт возьми, Исаак. Постарайся прочитать хотя бы одну строчку без идиотских ошибок.

Последнее предложение, о том, как Бог хочет, чтобы каждый ребенок слушался родителей, учителей и людей в форме, Эндрю прочитал почти без ошибок. Он умоляюще взглянул на отца, от чего Брайан почувствовал себя неловко.

– Так-то лучше, – пробормотал он. – Пойдем, отведу тебя на футбол в качестве награды.

Ветер гнал облака, тени от них сгрудились на склонах. Брайан и Эндрю шли по отвесным улицам к окраине города, и ветер донес с пустошей над Мунвеллом запах горелой растительности.

– Папа Исаака убил бы его? – спросил Эндрю.

– Это всего лишь притча, сынок, чтобы ты знал, как надо себя вести. А если это и на самом деле произошло, то давным-давно.

– Ты бы убил меня, если бы Бог тебе приказал?

– Никто не прикажет мне убить тебя. И хватит нести чушь. Лучше футбол смотри.

На школьном футбольном поле шел матч пять-на-пять. Отцы, сыновья и старики, дымившие трубками, стояли вдоль разметки и кричали.

– Пас, отдай пас! – проорал Брайан. – Придурок!

Когда Эндрю вздрогнул, отец сжал его плечо:

– Я не на тебя кричу. Ты тоже можешь кричать.

Но Эндрю стоял молча, даже когда мяч подкатился к его ногам.

– Давай, сынок, ударь по мячу, – крикнул Брайан.

Игроки тоже стали что-то кричать мальчику.

– Ударь по нему со всей силы, сынок. Ты же не девчонка, – сказал ему отец, и мальчик сделал шаг вперед. Он неловко ударил по мячу, поскользнулся и упал в грязь.

Брайан отвел Эндрю домой. Мальчик вытянул вперед перепачканные руки. В ванной он ждал, пока отец разденет его.

– Неужели ты сам не можешь этого сделать? – проворчал Брайан. Ему было неловко прикасаться к бледной коже сына, к его пенису, который стыдливо спрятался в мошонку. Ему не в чем чувствовать себя виноватым, пытался убедить себя он. Теперь Джун тоже испытывала стыд, когда видела мальчика обнаженным. Эндрю пожаловался, что вода слишком горячая, но Брайан не обратил на это внимания. Когда мальчик сказал, что кончики его пальцев стали похожи на изюм, отец помог ему выбраться из ванны и вытер досуха, потом одел в чистую одежду и отвел в магазин.

Джун воздела глаза к небесам:

– Где та одежда, в которой ты уходил? Что ты опять натворил?

– В него попали мячом, и он упал, дорогая. Его одежда в раковине. Мальчишки пачкаются иногда, на то они и мальчишки.

– Ты не лучше. Только посмотри на свои ботинки. Или тебе тоже приходится валяться в грязи, чтобы доказать, что ты – мужчина? – Джун криво улыбнулась. – Ничего, Эндрю. Теперь ты сможешь играть с хорошими детьми, а не с теми, которые над тобой насмехаются.

– Я бы хотел играть с тобой и папой.

– Правда? – Джун обняла его. – Хорошо. Пора нам стать настоящей семьей. Я рада, что ты нас любишь больше, чем своих так называемых друзей из книжной лавки.

– Думаю, они сделали для нас много хорошего, – вмешался Брайан.

– Неужели? Я скажу тебе все, что о них думаю… – Она взяла себя в руки. – Но не при Эндрю. И не при покупательнице.

Девушка изучала товар на витрине, потом вошла в магазин. Уводя Эндрю в подсобку, Брайан успел взглянуть на нее: большая грудь, длинные загорелые руки и ноги.

– Сломала флягу этим утром, – сказала она Джун. – Я возьму зеленую с витрины.

– Пересчитай их для меня, сынок, – попросил Брайан Эндрю, открывая коробку со шнурками, и услышал, как Джун спросила:

– Вы много сегодня прошли?

– Десять миль этим утром. Эй, не сочтите за грубость, но не надо лепить эти наклейки на мою флягу. Если Бог хочет, чтобы я его рекламировала, то пусть заплатит. Не думала, что у нас в Англии есть такие городки. У вас Бог в каждой витрине.

– Жаль, что таких городков не так много. Неужели вы не можете уделить Господу хоть немного времени?

– Я ушла из дома из-за таких разговоров. Сказала родителям, что собираюсь в поход на две недели, и пусть не спрашивают меня куда. Кстати, как этот город называется?

– Мунвелл.

– Никогда не слышала. Наверное, не заметила его на карте. Спасибо за флягу. Слушайте, надеюсь, мой длинный язык вас не оскорбил?

– Ничего страшного. Вам следует переживать о Господе и о себе. И подумайте о родителях. По крайней мере, сообщите им, где вы.

– Это не так просто, – сказала девушка, и Брайан услышал, как она отошла от прилавка, позвякивая флягой.

Он представил ее ягодицы, туго обтянутые джинсовой тканью, ее нахальное лицо, ее пухлые влажные губы. Когда она упомянула свой длинный язык, его пенис затвердел.

– Папочка, что случилось? – спросил Эндрю.