Отважные мореплаватели

– Знаю, ты бы его до смерти заговорил. Молчи, Том. Ну-ка, Гарвей, скажи, как ты возьмёшь рифы у фок-вейля? Подумай хорошенько!

– Натяну вот эти… – ответил Гарвей, указывая на подветренную сторону.

– Что?

– Рейки. Потом притяну вот эту верёвку, которую вы мне показали сзади…

– Это непорядок! – вмешался Том Плэт.

– Оставь! Он ещё учится и не помнит всех названий. Не робей, Гарвей!

– Вспомнил: тали, зацеплю канат за фиш-тали и спущу…

– Надо сказать: закреплю паруса у гардели, – продолжал Гарвей, вдруг вспоминая затверженные названия.

– Покажи! – сказал Джэк.

Гарвей начал показывать и называть снасти.

– Кое-что ты позабыл, но мало-помалу всему научишься. На шхуне нет ни одной лишней снасти, потому что, если бы нашлось что лишнее, выбросили бы за борт. Вот послушай меня. Я тебя не худому научу: научу, как зарабатывать доллары и центы. А с деньгами в кармане ты можешь добраться из Бостона до Кубы и рассказать там, чему тебя научил Джэк. Ну а теперь обойдём шхуну вместе, я тебе буду называть все снасти, а ты повторяй за мною!

Он начал, а Гарвей, уже порядком уставший, нехотя поплёлся за ним. Вдруг конец морского каната обвился вокруг его рёбер. Дух замер у Гарвея от боли.

– Когда у тебя будет своя шхуна, – сказал Том Плэт, сурово взглянув на него, – ты можешь разгуливать такой походкой. А до тех пор бегай, когда исполняешь приказания. А для верности вот тебе ещё!

Гарвею и без того было жарко от постоянного движения. Теперь от удара его бросило в жар. Гарвей был мальчик впечатлительный, достойный сын умного человеке и чувствительной женщины. От природы он был решительного характера, но систематическое баловство сделало его страшно упрямым. Он взглянул на окружающих и заметил, что даже Дэн не улыбается. Очевидно, им это казалось в порядке вещей и ничуть не оскорбляло их нравственного чувства. Пришлось проглотить обиду и постараться запомнить урок. Долговязый Джэк назвал ещё несколько снастей, а Гарвей извивался по деку, как угорь во время отлива, не спуская глаз с Тома Плэта.

– Отлично! – похвалил Мануэль. – Ужо вечерком я тоже покажу тебе все снасти. Ну, помаленьку и научишься!

– Недурно для пассажира, – подтвердил и Дэн. – А я тебя поучу на следующем дежурстве!

Диско озабоченно всматривался в туман, который становился все гуще и гуще перед носом корабля. Уже в десяти футах расстояния от утлегаря[2 - Утлегарь – рангоутное дерево, служащее продолжением бушприта (бруса, выступающего с носа парусного судна).] не было видно не зги. А мутные волны, шепча и словно лаская друг друга, катились вдаль торжественной, бесконечной чередой.

– Ну, теперь я тебя поучу тому, чему Долговязый Джэк не сумел научить! – воскликнул Том Плэт… И он схватил из отделения под палубой, у кормы, дип-лот и обмакнул его в баранье сало.

– Я тебе покажу, как летают голуби. Шш!

Диско повернул колесо, и шхуна пошла в другом направлении, Мануэль и Гарвей бросились ему помогать. Гарвей опустил кливер. Лот загудел, когда Том Плэт быстро начал им вертеть.

– Вперёд! – нетерпеливо закричал Долговязый Джэк. – Мы всего в двадцати пяти футах от Огненного острова, а кругом туман. Не до фокусов теперь!

– Измерение глубины моря лотом своего рода фокус! – сказал Дэн. – Зачем ты это сделал, отец?

Диско переменился в лице. Его честь была затронута. Он пользовался среди остальных рыбаков репутацией искусного моряка и кичился тем, что знает отмели, как свои пять пальцев. За ним следовали и другие рыбачьи суда.

– Шестьдесят! – сказал он, взглянув на компас.

– Шестьдесят! – воскликнул Плэт, натягивая длинную мокрую верёвку.

Шхуна ещё раз повернула в другом направлении.

– Бросай! – приказал Диско четверть часа спустя.

– Как ты это узнал, отец? – прошептал Дэн, с гордостью глядя на Гарвея. Но Гарвей был слишком преисполнен сознанием своей ловкости, чтобы обращать внимание на него.

– Пятьдесят! – сказал отец. – Я думаю, мы теперь как раз находимся у Зеленой отмели!

– Пятьдесят! – кричал Том Плэт, которого почти нельзя было разглядеть в тумане.

– Насаживай приманку, Гарвей! – сказал Дэн, отыскивая лесу.

Шхуна, казалось, блуждала в густом тумане; передний парус обвис. Рыбаки смотрели на мальчиков, которые принялись за рыбную ловлю, и выжидали.

– Эй! – Леса Дэна вздрогнула. – Как это отец угадал? Помоги, Гарвей! Должно быть, крупная попалась! – Они потянули и вытащили большую пучеглазую треску в полпуда весом. Она глубоко проглотила крючок с приманкой.

– Да она вся покрыта маленькими крабами! – удивился Гарвей, повёртывая её брюхом вверх.

– Положительно, ты видишь под водою, Диско! – заметил Джек.

Якорь с плеском погрузился в воду, и рыбаки все забросили лесу.

– Можно их есть? – спросил Гарвей, вытаскивая с бьющимся от волнения сердцем вторую покрытую крабами треску.

– Конечно. Когда попадается вот такая вшивая треска, это значит, что она ходила стадом тысячами, а это верный признак, что она голодна и будет глотать не то что приманку, а голый крючок!

– Посмотри-ка, какая огромная! – кричал Гарвей, вытаскивая бьющуюся и тяжело дышащую рыбу. – Отчего бы нам не ловить треску всегда так, со шхуны, вместо того, чтобы выезжать на лодках?

– Надо спешить, пока головы и отбросы со шхуны не испугали рыбу. Ловля с лодки не может быть так удачна. Отец уж знает, что лучше. Пожалуй, сегодня ночью попробуем ловить рыбу неводом. Только спину-то побольше ломит, когда тащишь треску вот как теперь, со шхуны, чем когда сидишь в лодке!

Труд в самом деле был тяжёлый. В лодке рыбу почти не надо поднимать и держать на весу; она поддерживается водою. Тащить рыбу до борта шхуны труднее; приходится все время лежать, перевесившись через борт. Но рыбаки работали горячо, с увлечением, и на палубе лежала уже большая груда рыбы, когда наконец треска перестала ловиться.

– Где же Пенн и дядя Сальтерс? – спросил Гарвей, убирая лесу.

– Пойди-ка принеси нам кофе, заодно увидишь и дядю Сальтерса с «Пенсильванией»!

В каюте за столом, при жёлтом свете лампы, сидели два человека и играли в шашки. Сальтерс все время брюзжал, что Пенн плохо играет. Они были далеки от мысли о происходившей наверху ловле трески.

– Ну, что там? – спросил Сальтерс, когда Гарвей, держась за кожаные перила трапа, позвал кока.

– Целые груды крупной рыбы! – отвечал Гарвей. – Ну, есть игра?

У Пенна задрожали губы.

– Пенн не виноват! – сердито забрюзжал Сальтерс.

– Ну что, в шашки играют? – спросил Дэн, когда Гарвей вернулся с дымящимся кофе. – Ну, сегодня, значит, не нам придётся мыть палубу. Отец человек справедливый. Они отдыхали, пока мы все работали, они и будут чистить шхуну!

– А тем временем два других знакомых мне молодчика будут закидывать невод! – сказал Диско, готовя колесо.