Концепция развития судебной системы и системы добровольного и принудительного исполнения решений Конституционного Суда РФ, судов общей юрисдикции, арбитражных, третейских судов и Европейского суда по

1) отражения во внутригосударственном законодательстве посредством разработки и принятия новых законов, внесения дополнений и изменений в действующие;

2) применения на основе ч. 4 ст. 15 и иных норм Конституции РФ, указанных законов, соответствующих норм отраслевых кодексов (ст. 7 ГК РФ, ст. 1 и 11 ГПК РФ, ст. 3 и 13 АПК РФ, ст. 6 Семейного кодекса РФ, ст. 10 Трудового кодекса РФ и др.), а также иных правовых актов;

3) использования в целях толкования внутригосударственных нормативно-правовых актов.

Необходимо особо подчеркнуть, что независимо от того, содержатся ли указания на общепризнанные принципы и нормы международного права в отраслевых кодексах и иных законах, они в применимых случаях являются регуляторами отношений в рамках отраслей российского права на основе Конституции РФ в силу ее прямого действия.

Часть 4 ст. 15 Конституции РФ получила развитие и в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 11 июня 1999 г. № 8 «О действии международных договоров Российской Федерации применительно к вопросам арбитражного процесса», а также в информационных письмах Высшего Арбитражного Суда РФ.

Новым этапом развития судебной практики, призванным повысить эффективность реализации норм международного права в деятельности судов, стало принятое 10 октября 2003 г. Постановление Пленума Верховного Суда РФ № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации». Постановление, разъяснившее вопросы применения норм международного права при рассмотрении гражданских, уголовных и административных дел, уделило особое внимание проблеме самоисполнимых и несамоисполнимых договорных норм, а также различным аспектам применения норм Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. Повышенное внимание к Конвенции закономерно, так как применение именно этого обеспеченного собственным уникальным механизмом имплементации договора, нормы которого постоянно подпитываются практикой Европейского суда по правам человека и интерпретируются в ее свете, традиционно вызывает наибольшие трудности у правоприменителей. В ряду данных Пленумом Верховного Суда РФ разъяснений особо выделяется разъяснение о том, что «неправильное применение судом общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации может являться основанием к отмене или изменению судебного акта» [3].

Существенная роль в формировании практики применения норм международного права принадлежит постановлениям и определениям Конституционного Суда РФ. Решения Конституционного Суда содержат значительное число ссылок на международные документы различного уровня. Как подчеркивает В. Д. Зорькин, «практика Конституционного Суда демонстрирует тенденцию, предопределяемую Конституцией, к возрастанию роли судебной власти в упрочении взаимодействия между национальной и международной правовыми системами, в обеспечении все более активного вхождения России в международное правовое пространство, в том числе в правовое поле Европы» [4].

Важные рекомендации по применению общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров РФ были приняты на Всероссийском совещании в г. Москве 24 декабря 2002 г. В их числе необходимо особо выделить рекомендации о необходимости проведения обязательной экспертизы рассматриваемых законопроектов с точки зрения их соответствия международно-правовым обязательствам Российской Федерации, формировании банка данных международных договоров РФ. В рекомендациях отмечается, что «использование Конституционным Судом в своих решениях общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации способствует совершенствованию действующего законодательства и прямому действию Конституции Российской Федерации, толкованию не только конституционных, но и международных, включая европейские, правовых норм в сфере содержания прав и свобод граждан, облегчает задачу других судов в применении норм международного права в конкретных делах» [5].

Положения ч. 4 ст. 15 Конституции РФ оказали воздействие на все элементы национальной правовой системы, включая правовую идеологию и правовую психологию, и потребовали теоретического переосмысления целого ряда подходов к вопросам взаимодействия международного и внутригосударственного права. Этот процесс уже принес ощутимые результаты. Однако и сегодня, более чем через тринадцать лет после принятия Конституции, приходится констатировать, что ряд проблем продолжает оставаться нерешенным. Нередко в процессе правоприменительной деятельности еще срабатывают стереотипы, сформировавшиеся в период, когда национальная правовая система была интровертной, а правовая действительность не отличалась особой лояльностью к международному праву. Научные дискуссии о роли, месте и пределах непосредственного применения норм международного права в национальной правовой системе, и в особенности общепризнанных принципов и норм, нельзя считать исчерпанными. Не на все вопросы дали ответы и указанные постановления пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ. Очевидно, что цели ч. 4 ст. 15 Конституции РФ могут быть достигнуты только в тесном, скоординированном взаимодействии норм международного права, норм права, создаваемых в государстве, правосознания и юридической практики.

Необходимо подчеркнуть, что в общем механизме реализации норм международного права в национальной правовой системе судебной ветви власти принадлежит особая роль. От деятельности судов во многом зависит эффективность реализации в рамках правовой системы РФ положений, вытекающих из принципов всеобщего уважения прав человека и добросовестного выполнения международных обязательств, иных общепризнанных принципов и норм международного права, а также международных договоров РФ. Рассматривая вопросы применения общепризнанных принципов и норм международного права судами, Т. Н. Нешатаева подчеркивает, что «истинная реализация общепризнанных принципов права возможна лишь в решениях, вынесенных по конкретным делам» [6].

Эффективность реализации положений ч. 4 ст. 15 Конституции РФ в деятельности судов, в свою очередь, во многом предопределяется уровнем доктринальной проработанности вопросов, касающихся всех аспектов имплементации норм международного права в национальной правовой системе, общим состоянием правовых и организационных основ, создающих условия для осуществления данных норм в ее рамках.

Задача повышения эффективности реализации норм международного права в деятельности судов сопряжена с комплексом взаимосвязанных вопросов и проблем, требующих своего решения на теоретическом, правотворческом и правоприменительном уровнях.

В ряду вопросов теоретического характера, по мнению автора, необходимо выделить следующие требующие дальнейшего доктринального анализа и развития положения:

1) о делении международно-правовых источников, являющихся в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ интегральной составной частью национальной правовой системы, на первичные и вторичные с включением в группу первичных общепризнанных принципов и норм международного права, а также международных договоров РФ, согласие на обязательность которых было выражено в форме федерального закона; вторичных – международных договоров РФ, согласие в отношении обязательности которых было выражено не в указанной форме. Делению на первичные и вторичные должны быть подвергнуты и все иные формальные источники права, действующие в правовой системе России, в том числе формальные источники гражданского процессуального права и арбитражного процессуального права. Вторичные источники занимают по отношению к первичным подчиненное положение. При решении вопроса о применении того или иного источника определяющим должно выступать правило о принятии решения в соответствии с правовыми положениями, имеющими наибольшую юридическую силу, что прямо установлено в ч. 3 ст. 5 ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» от 31 декабря 1996 г. Деление формальных источников на первичные и вторичные обусловлено требованиями внутрисистемной иерархии источников права, действующих в национальной правовой системе, и учитывает опыт стран континентальной Европы, к семье национальных правовых систем которой принадлежит правовая система России [7]. В части международно-правовых источников оно соответствует требованиям Закона о международных договорах РФ от 15 июля 1995 г. и согласуется с разъяснениями, данными в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5. Необходимо отметить, что ввиду множественности классификационных критериев деление действующих в национальной правовой системе формальных источников права на первичные и вторичные не умаляет теоретической и практической значимости других подходов к их классификации, и в частности предложенного в науке подхода, обосновывающего необходимость деления формальных источников на традиционные и нетрадиционные [8]. Более того, деление формальных источников на первичные и вторичные направлено и на определение четкого иерархического положения в правовой системе РФ нетрадиционных для нее источников, и в частности общепризнанных обычных норм международного права;

2) о способности общепризнанных норм международного права о правах человека проявлять себя в отраслях российского права в качестве норм-принципов. На эту их способность С. С. Алексеев обратил внимание еще в 1975 г., отметив, что «нормы международного права в области прав человека обнаруживают свойства норм-принципов» [9];

3) об особенностях международно-правового обычая, который может являться формой выражения общепризнанных норм, и его определенных отличиях от внутригосударственного правового обычая. Главное отличие заключается в том, что, если обязательным требованием, предъявляемым к внутригосударственному правовому обычаю, является длительность применения, то для формирования международного обычая практика не обязательно должна быть длительной. Данное положение подтверждено практикой Международного суда ООН и признано доктриной международного права. Рассматривая юридическую природу обычных норм международного права, Г. И. Тункин подчеркивал: «Элемент времени сам по себе не имеет решающего значения» [10]. Анализируя эту же проблему, Г. М. Даниленко отмечал, что «длительность применения той или иной практики не является отдельным требованием, предъявляемым к международному обычаю» [11]. Интенсификация межгосударственных отношений, рост числа и роли международных организаций, в актах которых может фиксироваться обычай, привели к тому, что для признания того или иного правила обычной нормой международного права сегодня в ряде случаев не требуется продолжительный период времени. Указанная особенность международного обычая привела к формированию в науке международного права концепции «моментального» международного обычного права. Второе отличие заключается в том, что, если под внутригосударственным правовым обычаем, как правило, понимаются неписаные нормы, то международно-правовой обычай может иметь как устную, так и письменную форму, и закрепляться в актах международных организаций. Причем с возрастанием роли международных организаций усиливается и их влияние на создание норм международного права обычным путем. Обращая внимание на этот аспект, И. И. Лукашук еще более четверти века назад писал: «Важным средством, вдохнувшим новую жизнь в международно-правовой обычай, стали решения международных организаций, с помощью которых обычные нормы формируются, фиксируются, толкуются и проводятся в жизнь. В результате нормы обычая быстрее создаются и приспосабливаются к темпам современного развития» [12]. Указанные факторы позволяют прогнозировать появление на универсальном уровне и вхождение в национальный правоприменительный комплекс в кратчайшие сроки новых общепризнанных норм международного права обычного происхождения, закрепленных в актах международных организаций;

4) о необходимости максимально полного учета в судебной практике всех аспектов концепции международного «мягкого права» (soft law), и в частности учета положений о том, что нормы «мягкого права» могут перерастать в общепризнанные обычные нормы международного права, что подтверждает тезис о том, что «мягкое право способно готовить почву для новых норм права» [13], а также являются важнейшим вспомогательным материалом, который должен использоваться при толковании общепризнанных принципов и норм международного права, международных договоров РФ и внутригосударственных нормативно-правовых актов.

В ряду проблем, требующих своего решения на правотворческом уровне, особо выделяются:

1) отсутствие четко разработанного нормативного механизма реализации общепризнанных обычных принципов и норм международного права, неурегулированность статуса данных принципов и норм, что затрудняет деятельность по их непосредственному применению. Решению этой проблемы могла бы способствовать разработка и принятие в порядке развития положений, содержащихся в ч. 4 ст. 15, ч. 1 ст. 17, ч. 1 ст. 55, ч. 1 ст. 63, ст. 69 Конституции РФ, закона об общепризнанных принципах и нормах международного права, устанавливающего механизм их реализации в национальной правовой системе. Принятие указанного закона направлено на выполнение требований, вытекающих из императивного принципа добросовестного выполнения международных обязательств, ст. 38 Статута Международного суда ООН, развитие указанных положений Конституции РФ, а также соблюдение в рамках правовой системы РФ доминирующего в доктрине международного права положения о равной юридической силе договорных и обычных норм, недопустимости принижения статуса общепризнанных принципов и норм на основании того, что формой их закрепления является не договор, а обычай. Развитие названных статей Конституции в специальном законе обусловлено потребностями практики и вполне закономерно. Общепризнанные принципы и нормы международного права, как и международные договоры РФ, положение которых в национальной правовой системе определено не только ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, но и Законом 1995 г., имеют собственный статус и, являясь самостоятельной понятийной и правоприменительной категорией норм международного права, могут претендовать на то, чтобы им, как и международным договорам, был посвящен отдельный закон. Принятие закона об общепризнанных принципах и нормах международного права, устанавливающего механизм их реализации, будет способствовать единообразному применению данных норм на всей территории России;

2) неполное соответствие ст. 3 и ч. 3 ст. 5 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации» требованиям ч. 4 ст. 15 Конституции РФ. В указанных статьях общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ названы после ФКЗ и ФЗ, что в части международных договоров, согласие на обязательность которых было выражено в форме ФЗ, явно противоречит ч. 4 ст. 15 Конституции РФ. Данные договоры должны уже сегодня занять в ст. 3 и ч. 3 ст. 5 ФКЗ место, соответствующее их статусу, установленному Конституцией РФ. Что касается изменений в части общепризнанных принципов и норм международного права, то оптимальным вариантом, как представляется, было бы внесение этих изменений после принятия указанного выше закона;

3) закрепление в отраслевых кодексах и иных законах положений о международных договорах РФ без учета юридической силы договоров, согласие на обязательность которых было выражено не в форме федерального закона. Кодексы, а также другие законы, говоря о международных договорах РФ в целом, устанавливают их приоритет в отношении законов в случаях возникновения коллизий. Между тем приоритетом в отношении законов обладают только те договоры РФ, согласие на обязательность которых было выражено в форме федерального закона. Межгосударственные договоры РФ, межправительственные договоры РФ и договоры РФ межведомственного характера, согласие на обязательность которых было выражено не в указанной форме, имеют приоритет в отношении подзаконных нормативных актов, изданных органом государственной власти, заключившим договор, а также в отношении актов нижестоящих органов. То есть юридическая сила международных договоров РФ и место того или иного вида договоров в общем иерархическом ряду источников права зависят от уровня органа государства, заключившего договор, и формы выражения согласия на его обязательность. Представляется, что дифференцированный подход к определению положения различных видов международных договоров РФ с учетом их юридической силы должен находить отражение в кодексах и иных законах, что требует внесения в них соответствующих дополнений. В частности, такие дополнения необходимо внести в ст. 1 и 11 ГПК РФ, ст. 3 и 13 АПК РФ, ст. 2 Федерального закона РФ «Об исполнительном производстве» (ст. 4 проекта Исполнительного кодекса РФ);

4) несистематизированность норм международного права применительно к отраслям права. Данную проблему можно решить посредством разработки и принятия официальных приложений к отраслевым кодексам, содержащих нормы международного права, подлежащие непосредственному применению в рамках той или иной отрасли права. Такой опыт имеется в зарубежных странах [14].

При дальнейшем развитии правовой базы, направленной на совершенствование судебной системы, необходим максимальный учет рекомендаций Комитета Министров Совета Европы №R(81)7 о способах облегчения доступа к правосудию; № R (84) 5 о принципах гражданского судопроизводства, направленных на усовершенствование судебной системы; № R (86) 12 о мерах по недопущению и сокращению рабочей нагрузки на суды; № R (93) 1 об эффективном доступе к праву и правосудию малообеспеченных слоев населения; № R (95) 5 об усовершенствовании функционирования систем жалоб и процедур в гражданских и торговых делах; № R (94) 12 о независимости, эффективности и роли судей; № R (95) 11 об отборе, обработке, предоставлении и архивировании судебных решений в правовых информационно-поисковых системах; № R (2000) 2 о пересмотре дел и возобновлении производства по делу на внутригосударственном уровне в связи с решениями Европейского суда по правам человека; №R(2001)2 о проектах эффективной работы судебных систем и предоставлении информации; №R (2001)3 о распространении судебной и иной юридической информации путем использования новых технологий; № R (2003) 16 по вопросу исполнения административных и судебных решений в области административного права; № R (2004) 5 о проверке соответствия законопроектов, действующего законодательства и административной практики стандартам, установленным в Европейской конвенции по правам человека; № R (2004) 6 о совершенствовании внутренних средств правовой защиты, а также ряда других.

Особое внимание, и это прямо предусмотрено Федеральной целевой программой, должно быть уделено Промежуточной резолюции Res DH (2006) 1 Комитета Министров Совета Европы, в соответствии с которой, как указывается в программе, должны быть приняты и осуществлены общие меры, необходимые для предотвращения нарушений требования правовой определенности процедурой пересмотра судебных решений в порядке надзора в гражданском судопроизводстве.

Комплекс проблем, ряд из которых относится к проблемам организационного характера, требует своего решения непосредственно и на правоприменительном уровне. К их числу следует отнести проблемы, касающиеся информационного обеспечения судей, – отсутствие полного официального классификатора международных документов, неполная обеспеченность судов их официальными текстами, а также ряд других.

Представляется, что решению указанных проблем и совершенствованию деятельности судов по применению норм международного права могли бы способствовать следующие меры:

– создание полного официального классификатора международных документов, обеспечение судей в полном объеме их официальными текстами;

– введение в судах общей юрисдикции уровня субъекта РФ и в управлениях (отделах) Судебного департамента при Верховном Суде РФ в субъектах РФ, а также в федеральных арбитражных судах округов и в арбитражных судах субъектов РФ должностей консультантов и специалистов по международному праву.

Кроме того, в целях повышения эффективности реализации ч. 4 ст. 15 Конституции РФ в деятельности судов необходима глубокая проверка знаний международного права при сдаче квалификационного экзамена на должность судьи. Вопросы по международному праву должны стать существенной составной частью экзамена.

Особого внимания заслуживает и один из ключевых вопросов всей судебной практики, связанной с реализацией положений ч. 4 ст. 15 Конституции РФ. Это вопрос о формах применения норм международного права. К сожалению, приходится констатировать, что в практике судов общей юрисдикции преобладает установка судей на применение норм международных договоров лишь в коллизионных ситуациях и при прямых отсылках законов к ним. Представляется, что данная установка должна быть скорректирована и дополнена установкой на повседневное совместное согласованное применение договорных норм, а также общепризнанных обычных принципов и норм и внутригосударственных правовых норм. То есть нормы международного права должны применяться вместо внутригосударственных норм (в случаях коллизий) и наряду с ними как при прямых отсылках, так и при их отсутствии. Такая постановка вопроса вряд ли может подвергаться сомнению, так как:

а) нормы международного права – интегральная составная часть национальной правовой системы;

б) права и свободы, признаваемые и гарантируемые согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и международным договорам РФ, – неотъемлемая часть правового статуса личности, поэтому участники правоотношений, использующие, соблюдающие и исполняющие нормы права, во всех случаях, а не только при коллизиях и отсылках, вправе ссылаться на нормы международного права, что не может не учитываться судом в ходе производства по делу и должно находить отражение в судебных актах;

в) при вынесении решения суд в любом случае должен выяснять, соответствуют ли нормы внутригосударственных правовых актов нормам международного права с тем, чтобы установить возможные коллизии. Выявление подобного соответствия необходимо, так как в противном случае это может привести к нарушению международных обязательств и прав человека, отмене или изменению судебного акта. Подлежащие применению законы и иные нормативно-правовые акты всегда должны оцениваться с точки зрения их соответствия нормам международного права. Ссылка на нормы международного права при непротиворечии им внутригосударственных норм подчеркнет факт взаимного соответствия и усилит обоснованность принятого судом решения.

Необходимость применения норм международного права не только в случаях коллизий и при отсылках, но и в иных случаях при согласованности с ними внутригосударственных норм прямо вытекает из положений Конституции РФ, ст. 3 и ч. 3 ст. 5 ФКЗ о судебной системе РФ, ст. 5 ФЗ о международных договорах РФ, а также иных официальных актов.

Дополнительного рассмотрения требуют и другие вопросы, связанные с непосредственным применением норм международного права.

В целом представляется, что вопросы применения норм международного права должны быть предметом не только постоянного, но и усиленного внимания со стороны органов судейского сообщества, пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ, президиумов и коллегий судов всех видов и уровней. Обобщения судебной практики и дача разъяснений судам по вопросам применения норм международного права должны быть систематическими.

Безусловно, ряд предлагаемых мер – принятие закона, устанавливающего механизм реализации общепризнанных принципов и норм, принятие приложений к отраслевым кодексам, создание официального классификатора международных документов, являясь мерами общего характера, направлен на повышение эффективности применения норм международного права не только судами, но и органами прокуратуры, правоохранительными органами исполнительной власти, а в целом – на повышение эффективности реализации норм международного права во всех ее формах в национальной правовой системе, оптимизацию процесса формирования на территории России единого международно-правового пространства.

Вместе с тем очевидно, что названные меры касаются в первую очередь судов различной юрисдикции, так как именно судебной власти принадлежит ведущая роль в деле реализации на практике требований ч. 4 ст. 15 Конституции РФ и воплощения в жизнь положения о том, что правовое государство в условиях глобализации и утверждения концепций единого международного правопорядка и устойчивого развития не может не быть международно-правовым.

Таков лишь общий обзор проблемы. Учитывая ее многоплановый характер, а также то обстоятельство, что некоторые связанные с ней вопросы рассматривались автором ранее [15], данная статья не претендовала на полное освещение всех ее аспектов.

Примечания

1. О федеральной целевой программе «Развитие судебной системы России» на 2007–2011 годы: Постановление Правительства Российской Федерации от 21.09.2006 № 583 // СЗ РФ. 2006. № 41. Ст. 4248.

2. Алексеев С. С. Восхождение к праву. Поиски и решения. М., 2001. С. 677.

3. Бюллетень ВС РФ. 2003. № 12. С. 3–8.

4. Зорькин В. Д. Конституционный Суд России в европейском правовом поле // Журнал российского права. 2005. № 3. С. 5.

5. Российская юстиция. 2003. № 3. С. 7.

6. Нешатаева Т. Н. Суд и общепризнанные принципы и нормы международного права // Вестник ВАС РФ. 2004. № 3. С. 140.

7. МарченкоМ.Н. Источники права: Учеб. пособие. М., 2005. С. 468–471.

8. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации в схемах с комментариями: Науч. – практ. учеб. пособие. 3?е изд., перераб. и доп. / Отв. ред. Г. Д. Улетова. СПб., 2004. С. 16.; Улетова Г. Д. Источники исполнительного права Российской Федерации: Автореф. дис…. д-ра юр. наук. М., 2007. С. 9.

9. Алексеев С. С. Структура советского права. М., 1975. С. 88.

10. Тункин Г. И. О юридической природе обычных норм международного права // Вопросы международного права. М., 1960. С. 4.