Жемчужная рубашка. Китайские новеллы

Отрава готова —
только вина не хватает;
Меч уже отлит —
руку поднять остается.
Жаль благородного,
сердцем бесстрашного Шэня —
По чучелам он
никчемной стрельбе предается.

Вскоре после того как Ян Шунь прибыл на место назначения, вождь датунских татар Алтан-хан напал на китайские посты, захватил одну за другой более сорока крепостей в Инчжоу и увел в плен множество жителей. Ян Шунь не решился выставить солдат, чтобы прийти населению на помощь. Он дождался, пока вражеские отряды ушли, и только тогда послал свои войска, под видом, что осуществляет план преследования отступающего неприятеля. Солдаты Ян Шуня били в гонги и барабаны, размахивали флагами, стреляли из пушек. Но это была простая комедия – татар уже давно и след простыл! Понимая, что нужный момент упущен, и боясь, как бы не пришлось быть за это в ответе, Ян Шунь тайком приказал своим военачальникам хватать простых крестьян, бежавших от татар, брить их наголо и отрубать им головы. Головы эти, выдав за головы убитых врагов, он как доказательство своих побед послал в Военную палату. Трудно счесть, сколько ни в чем не повинных людей было погублено в те дни.

Когда Шэнь Лянь узнал обо всем этом, он пришел в ярость, тут же написал письмо и попросил военного секретаря передать это письмо Ян Шуню. Тот знал Шэнь Ляня как отчаянного скандалиста, понимал, что в письме он может написать все что угодно, и не согласился взять на себя его поручение. Тогда Шэнь Лянь надел платье и шапку простолюдина, стал поджидать Ян Шуня возле входа в *ямэнь и, когда тот вышел, сам вручил ему письмо. Ян Шунь вскрыл письмо и стал читать. Говорилось в нем примерно следующее:

Личные заслуги и слава одного человека – дело ничтожное, а жизнь народа – дело великое. Как можно убивать простых людей для того лишь, чтобы заявить о своих несуществующих заслугах? Ведь татары только грабили людей и уводили их в плен, а наши войска убивали свой же народ. Таким образом, наши воеводы оказались более преступны и жестоки, чем сами татары.

К письму были приложены еще и стихи:

Убивая людей, сообщал о победе —
на что же рассчитывал ты?
Почесть, награды снискать собирался
за тысячи сгнивших костей.
Прислушайся, в ратном что поле творится
в бурю, в ненастную ночь:
Там призраки бродят, крича и стеная,
и ищут свои черепа!

Ян Шунь прочитал письмо и, негодуя, разорвал его в клочки.

Затем Шэнь Лянь написал поминальное обращение и вместе со своими последователями и учениками приготовил жертвоприношения и принес жертву невинно погибшим. После этого он написал еще два стихотворения на тему «На границе». Первое гласило:

Запад едва озарился кострами
враждебных татарских племен,
А в наших войсках боевой полководец
уже изнемог, истомлен.
Нет, не разит и не бьет воевода
лихих чужеземных вождей,
Кровью невинных людей обагряет
он саблю стальную свою.

В другом говорилось:

Они бежали от врагов,
чтоб жизнь свою спасти,
Но убежали от татар
и смерть свою нашли.
О, если б ведали они
грядущую судьбу!
Как сожалели бы тогда,
что не сдались врагам!

У Ян Шуня был свой человек, некий Лу Кай. Он переписал стихи и поминальное обращение и тайком передал их Ян Шуню. Гневу Ян Шуня и ненависти его к Шэнь Ляню не было предела. Ян Шунь тут же изменил несколько слов в первом стихе, и получилось:

И в наших войсках боевой воевода
напрасно себя не щадит.
Лучше бы с помощью чужеземцев
предателей он покарал,
Кровью их грязной тогда не пришлось бы
владыке свой меч обагрять.

Затем он написал письмо, вложил в него измененные стихи, и с письмом этим послал Лу Кая к Янь Шифаню. В письме говорилось, что Шэнь Лянь, ненавидя первого министра и его сына и намереваясь при случае отомстить Янь Шифаню, тайно собирает возле себя бесстрашных головорезов и удальцов, владеющих мечом; что при нашествии татар он сочинил стихи, в которых есть слова, призывающие с помощью захватчиков уничтожить коварных предателей, которые стоят у власти, и что, мол, вообще в голове у него бунтарские мысли. Прочитав это письмо, Янь Шифань переполошился. Он тут же пригласил к себе одного из своих доверенных людей, цензора Лу Кая, и стал с ним советоваться.

– Если я буду назначен туда, – сказал Лу Кай, – то, конечно, сделаю для вас все что нужно.

Янь Шифань был счастлив. Он тут же дал распоряжение Цензорату назначить Лу Кая инспектором в Сюаньфу и Датун.

Накануне отъезда Лу Кая Янь Шифань устроил прощальный пир.

– Передайте, пожалуйста, мои лучшие пожелания Ян Шуню, – говорил он Лу Каю. – Надеюсь, что вы будете действовать совместно с Ян Шунем, общими усилиями. И если вы избавите меня от этой язвы, которая меня гложет, я отблагодарю вас обоих пожалованием самых высоких титулов. Поверьте, от своего слова я не откажусь.

Лу Кай понимающе кивнул.

Прошел не один день, пока Лу Кай, получив высочайший приказ о назначении, направился в Сюаньфу. Там он встретился с Ян Шунем и подробно передал ему свой разговор с Янь Шифанем.

– Я день и ночь думаю о том же, не сплю, не ем, – заметил Ян Шунь, – но, к сожалению, не могу придумать ничего такого, что дало бы мне возможность покончить с этим человеком.

– Ну что ж, будем оба начеку. Мы не должны обмануть ожидания господина главного министра, да и не следует упускать случая выдвинуться самим.

– Вы правы, – согласился Ян Шунь. – Если только один из нас увидит возможность прибрать Шэнь Ляня к рукам, должен сразу же сообщить другому.

На этом они расстались. В ту ночь Ян Шунь не мог заснуть и все думал о том, что рассказал ему Лу Кай. Утром, когда он в ямэне начал присутствие, секретарь по военным делам доложил:

– В Вэйчжоу пойманы два бунтаря и нынче доставлены к нам. Каковы будут ваши указания?

– Приведите их, – распорядился Ян Шунь.

Вошел начальник конвоя, земно поклонился и подал Ян Шуню сопроводительную грамоту. Ян Шунь прочитал грамоту, и лицо его расплылось в улыбке. Оказалось, что оба арестованных – одного из них звали Янь Хао, другого – Ян Инькуй – были из шайки Сяо Циня, главаря секты *«Белого лотоса». В свое время Сяо Цинь постоянно ездил к татарам и там, воскуривая фимиам, дурачил народ; обманывал вождя татар Алтан-хана – говорил, что владеет магией, что может заклинаниями убить человека, одним волшебным словом сокрушить городскую стену. Хан был настолько глуп, что верил ему и пожаловал титул главного духовного наставника. У Сяо Циня было несколько сот человек, которые составили целый лагерь; когда Алтан-хан совершал набеги на китайскую землю, Сяо Цинь и его люди служили ему проводниками. Китай не раз страдал от них. В свое время предшественник Ян Шуня, господин Ши, направил своего толмача с дорогими подношениями к одному из татарских вождей – Тата и велел передать тому следующее:

Поднебесная страна охотно согласилась бы установить с вами дружеские отношения, обменивать наши зерно и ткани на ваших коней и устроить то, что называется «конный рынок». Военные действия тогда были бы прекращены, обе стороны пребывали бы в благоденственном покое, и это было бы прекрасно. Но, вероятно, тому будет препятствовать Сяо Цинь, и мир между нами так и не установится. Сяо Цинь – подданный нашей страны; никакой магической силой он не обладает, он просто коварным обманом подстрекает вас к набегам, из которых извлекает пользу для себя самого. Если вы не верите моим словам, то попробуйте испытать его – обладает ли он тайной магического искусства. Если Сяо Цинь своими заклинаниями действительно сумеет разрушить городские стены и убить человека, тогда используйте его на ответственном посту, а не сумеет – значит, явно одурачивает вас. В таком случае вам следовало бы связать его и доставить в распоряжение нашего двора. Тронутая вашим добродетельным поступком, страна наша непременно щедро вознаградила бы вас; наладился бы «конный рынок», и вы из года в год получали бы несметную прибыль, – так куда выгоднее, чем заниматься рискованным грабежом.

«Что верно, то верно», – согласился Тата и доложил обо всем Алтан-хану. Алтан-хан был доволен таким предложением. Он встретился с Сяо Цинем и договорился, что тысячная конница будет сопровождать Сяо Циня через границу, где они подойдут с правого фланга к одной из китайских крепостей, и там Сяо Цинь должен будет показать свое искусство и заставить обрушиться городские стены. В страхе перед неминуемым разоблачением Сяо Цинь той же ночью переоделся и бежал. У заставы Цзююнгуань он был задержан и допрошен. Его сообщники – Цяо Юань, Чжан Паньлун и другие были также схвачены и доставлены к губернатору Ши. Они показали, что последователей этой секты много и что есть они и на юге, и на западе страны. С тех пор повсюду искали и арестовывали сообщников Сяо Циня. Янь Хао и Ян Инькуй, которых теперь схватили в Вэйчжоу, были известными людьми из этой шайки. Поэтому Ян Шунь и был так обрадован: прежде всего, то, что преступников задержали и препроводили сюда, зачтется ему, генерал-губернатору, в заслугу; кроме того, он сможет воспользоваться этим случаем, чтобы впутать в дело Шэнь Ляня и таким образом избавиться от него.

В тот же вечер Ян Шунь пригласил к себе Лу Кая и стал с ним советоваться.

– Другого такого предлога расправиться с Шэнь Лянем не будет, – говорил Ян Шунь. – Ничто так не претит императору, как связь секты «Белый лотос» с татарами. Мы заставим Янь Хао и Ян Инькуя показать на Шэнь Ляня, заставим их признаться, что они его последователи и ученики. Они покажут, что, недовольный и обиженный потерей должности, Шэнь Лянь подстрекал их заниматься волшебством и связаться с татарами, дабы нанести поражение своей собственной стране. Затем мы доложим, что, к счастью, преступники схвачены, и выразим надежду, что ради уничтожения мятежа в самом зародыше император даст санкцию на их казнь. А до того мы тайно сообщим обо всем первому министру Яню. Пусть он прикажет Палате наказаний немедля составить об этом доклад государю. Думаю, на этот раз Шэнь Ляню не вывернуться.

– Великолепно! Великолепно! – восклицал Лу Кай, хлопая в ладоши.

Они тут же обсудили, как составить доклады, и договорились направить их в столицу одновременно.