Институциональная экономика

Кроме того, экономический подход к формированию норм права, позволяет выявлять и корректировать такие юридические нормы, которые противоречат оправданным жизнью нормам поведения людей в экономической сфере. Это важно для противодействия коррупции[18 - См., в частности: Годунов И.В. Противодействие коррупции: Учебник. – М.: Институт автоматизации и проектирования РАН, 2014.].

1.11. Подходы неоинституционализма к процессу исторического развития общества и экономики

Лидером “новой экономической истории” считается американский экономист Д. Норт. Из многочисленных работ его самого и его последователей вырисовывается концепция институциональной динамики, основу которой составляют понятия: а) право собственности; б) трансакциональные издержки; в) конкретные отношения; г) групповые интересы. Данная концепция претендует на открытие и определение общих закономерностей развития человеческого общества. Она исходит из того, что институты, будучи “правилами игры”, задают систему положительных и отрицательных стимулов, направляя тем самым деятельность людей в необходимое русло, что снижает неопределенность и делает социальную сферу более предсказуемой. При этом неоинституционалисты полагают, что вера в надежность и справедливость законов, договоров и прав собственности побуждает людей воздерживаться от обмана, краж, мошенничества. Тем самым институты выполняют свою главную функцию, определяемую институционалистами как экономия трансакционных издержек. Акцентирование внимания на трансакционных издержках на создание, функционирования и развития самих институтов дало толчок дальнейшему развитию неоинституционализма. В составе институтов Д. Норт выделяет три составные части (аспекта):

1) “неформальные ограничения” (институты), к которым относятся традиции, обычаи разного рода социальные условности;

2) формализованные правила (конституция, законы, административные правила, судебные процедуры и т. д.);

3) механизмы принуждения, обеспечивающие выполнение правил (суды, полиция и др.).

Неформальные институты, уподобляемые подводной части айсберга, складываются спонтанно на протяжении веков как побочный результат деятельности людей, преследующих собственные интересы.

Формализованные институты и механизмы их защиты создаются и поддерживаются сознательно с опорой на государство и его силу.

Д. Норт отмечал, что революция 1917 г. в России “стала, возможно, самой решительной перестройкой всей институциональной структуры общества, какую только знала история, но и она не смогла изменить множество прежних обычаев, привычек, стандартов поведения, сохранявшихся еще очень долго”.

Д. Норт выдвинул следующий алгоритм развития институтов:

• технический прогресс, освоение новых рынков, рост населения и др. ведут к изменению цен конечного продукта по отношению к ценам факторов производства, либо к изменению цен на последние;

• при изменении цен один участник сделки или оба приходят к выводу о необходимости изменения ее условий; однако организационные условия сделки вписаны в правила более высокого порядка;

• если настоятельность перехода к новым правилам сделки (контракта) усиливается до достаточной степени, чтобы побуждать к пересмотру правил более высокого уровня, то начинается активная деятельность по изменению, реорганизации, реструктуризации и т. п. институтов общества.

Д. Норт писал о том, что институты влияют на экономический процесс тем, что оказывают воздействие на издержки обмена и производства; наряду с применяемой технологией они определяют трансакционные и трансформационные (производственные) издержки, которые в совокупности составляют общие издержки производства. Различие трансакционных и трансформационных издержек порождает различение двух секторов в экономике: трансформационного (реального, производственного) сектора и трансакционного сектора, который “ничего не производит, но обеспечивает продвижение продукта в рыночной среде до его конечного потребителя”.

Говоря о воздействии институтов на развитие общества и экономики, многие неоинституционалисты часто понимают под институтами синтез институтов как правил поведения и институтов как организаций, эти правила осуществляющих.

Заметим, что в институционализме в целом понятие института не только эволюционно изменяемо, но и индивидуализировано у различных представителей институциональной экономической теории.

Институты не нейтральны к эволюции общества, они определяют его развитие. С этим положением Д. Норт связал “феномен расходящихся траекторий развития”.

Этот феномен можно уяснить на примере различных траекторий развития Англии и Испании. В XVI в. обе страны находились в схожих стартовых условиях, однако затем в Англии дворянство и купечество сильно ослабили королевскую власть, значительно усилив институт феодальной собственности. Напротив, в Испании оставалась сильной королевская власть. Это привело к тому, что дальнейшее развитие Англии и Испании стало осуществляться по качественно различным векторам мировой истории.

Д. Норт писал: “В реальных обществах всегда существует “смесь” эффективных и неэффективных институтов. Одни поощряют инвестиции и нововведения, другие – борьбу за льготы и привилегии, одни способствуют конкуренции, другие – монополизации, одни расширяют поле взаимовыгодного обмена, другие – сужают его. Все решает соотношение между первым и вторым”. Институты, понимаемые в качестве правил, отличает значительная экономия на масштабах: когда какое-либо правило вошло в привычку множества людей, то поддержание этого правила в жизни общества требует значительно меньше затрат, чем требовалось в прошлом, в период внедрения его в общественную жизнь. В связи с различием издержек на новые и устоявшиеся институты последние находятся в неравном положении: одни затратны, а другие экономны. По этой причине в случаях, когда затраты на создание новых институтов очень велики, предпочтительнее сохранять старые институты, снижение эффективности которых в сравнении с новыми институтами меньше, чем издержки на создание последних.

Для неоинституционализма характерны два подхода к определению институтов – ограничительный и расширительный.

Сторонники ограничительного подхода трактуют институты как функциональные органы общества, такие как государство, судебная система, система самоуправления, а также как систему оформленных юридических норм.

В отличие от этого сторонники расширительного (и более традиционного) подхода включают в состав институтов не только вышеназванные элементы, но и совокупность формальных и неформальных норм, ценностей, правил, устоявшихся в обществе и принимаемых к исполнению большинством его членов.

Д. Норт придерживался расширительной трактовки институтов, создав в своих работах целую систему определения институтов. При этом он обратил внимание также на институт принуждения, обеспечивающий соблюдения людьми институциональных норм.

Принуждение осуществляется через: а) внутреннюю убежденность субъекта, добровольно накладывающего на себя самоограничение; б) механизм неформальных соглашений и договоренностей; в) угрозы, наказания; г) прямые общественные санкции; д) государственное насилие.

Социальные институты выполняют в обществе и экономике ряд функций:

• координационную, которая снижает степень неопределенности в отношениях и поведении людей, повышая уровень их информативности;

• распределительную, которая упорядочивает, определяет и организует распределение всех благ в обществе, включая денежные средства, в связи с чем осуществляются регулирование движения денег по жестко определенным правилам, создание систем платежного оборота[19 - Биржа как рыночный институт, согласно институционализму, это не просто организованное место торгов, а прежде всего кодекс правил, по которым осуществляются биржевые трансакции, причем проводимые именно на бирже. За ее пределами правила трансакций (сделок) могут быть совсем другими.].

Рыночные институты ни в одном обществе не являются единственными (монопольными) носителями координирующей и распределительной функций. Помимо рыночных институтов, для осуществления этих функций используются внерыночные институты. Соответственно институциональные правила и нормы подразделяются на два типа: рыночный и организационный.

Наиболее последовательное различение рыночного и внерыночного типов институтов, соответственно рыночных и внерыночных правил и норм поведения, проводится в “новом французском институционализме”.

Так, в работах Л. Тевено, С. Лафайе, Л. Болтянски выделены особые институциональные подсистемы, каждой из которых соответствуют собственные объекты, требования к поведению людей и способы (процедуры) координации (регулирования) их действий в экономической среде (системе) того или иного вида. При этом выделяются следующие подсистемы:

1) рыночная;

2) индустриальная (включая отношения по производству товаров и оказания услуг);

3) традиционная (охватывают традиции и персонифицированные связи субъектов хозяйственного оборота);

4) гражданская (основывается на принципе подчинения частных интересов общественным в силу гражданского менталитета);

5) общественного мнения (институт репутации);

6) творческой деятельности;

7) экологическая (направлена на экологизацию жизнедеятельности людей, оказывающей существенное влияние на состояние природы).

В приведенной классификации отсутствует достаточная четкость. Вопрос о классификации подсистем единой системы общественных институтов требует более обстоятельной проработки. Однако классификация французских ученых заслуживает внимания в качестве первого приближения к выработке структуры системы институтов общества, при признании множественности и неоднородности ее подсистем.

Основной вывод институциональной, в том числе неоинституциональной, экономической теории, несмотря на недостатки, играет принципиально важную роль для понимания эволюции общества, развития его экономики. Этот вывод говорит о том, что эволюция общества определяется не столько соображениями текущей экономической и политической выгоды тех или иных групп и индивидов, сколько общественными институтами, связанными с закреплением в сознании людей, в их деятельности и ее организационных формах, традиций и норм поведения, трансформируемых через характерные особенности социальной психологии народа конкретно взятой страны.

Институциональная экономическая теория, в особенности в лице представителей неоинституционализма, обладая не только достоинствами, но и недостатками, вызывает критику многих экономистов. Особой критике подвергается понятие трансакционных издержек, которое, будучи довольно расплывчатым, оставляет в тени производственные издержки предприятий.

А.Б. Тарушкин заметил: “Итак, развитие неоинституциональ-ной теории было далеко не беспроблемным, многие экономисты оценивают ее скептически и даже остро скептически”[20 - Тарушкин А.Б. Институциональная экономика. – СПб.: Питер, 2004.].

2. Человек в институциональной системе общества

2.1. Ограниченность материалистического понимания человека

Отдельный человек для марксизма остался загадкой за семью печатями. Наиболее существенное в марксистском подходе к человеку даже не то, что марксисты не способны разгадать его тайну. Само отношение к человеку со стороны марксизма основано на отрицании существования этой тайны. Современные марксисты недалеко ушли от такой примитивизации. Например, в учебнике политической экономии под редакцией В.А. Медведева объявляется, что нравственность человека как элемент надстройки определяется экономическим базисом.

Человек не может быть понят не только марксистами, но и материалистами вообще, потому что он не только и не столько существо материальное, сколько духовное.

Во многих школах экономической теории, в том числе экономического либерализма и монетаризма, понимание человека ограничено так называемым экономическим человеком. При этом человек считается одновременно и производителем, и потребителем, сопоставляющим свои трудовые усилия с получаемым вознаграждением и соответственным образом определяющим свое поведение в рамках выгоды. Все это действительно существует, но только как один из аспектов, срезов человека, более глубокого и многогранного.

Марксистская политэкономия провозглашает человека главной производительной силой общества и конечной целью развития производства. Тезис возражений не вызывает, особенно если бы он был осуществлен в советской действительности. Но при этом остаются невыясненными простые вопросы: работает человек для того, чтобы есть, или ест, для того чтобы работать, или и работает, и ест, чтобы жить? Но если последнее, то в чем заключается смысл этой жизни? Вопрос о смысле жизни имеет значение только для человека свободного, обладающего возможностью выбора. В реальной действительности люди скованны в одних своих проявлениях и более или менее свободны в других.

В состояниях свободы и несвободы человека выделяются два качественных уровня.

Первый уровень – материальный. Условия жизни человека на этом уровне могут колебаться от абсолютной несвободы (рабство, трудовые армии казарменного социализма, в том числе в форме стройбатов и мест заключения) до полной свободы частного и группового предпринимательства и получения процентов на накопленный капитал.

Второй уровень – духовный. Здесь свобода и несвобода определяются в зависимости от пробуждения в человеке индивидуального духовного начала, истинного Я. Степень понимания себя, других людей, окружающего мира является мерилом внутренней духовной свободы человека. Внешним признаком такой свободы служит неподвластность догмам, стереотипам и предрассудкам.