Лукоморье

Владимира Ивановича готовили к шестичасовой капельнице, рядом с его кроватью, устанавливая аппаратуру для проведения процедуры, суетилась молоденькая медицинская сестра. Наталья Николаевна видела, что опыта у девчонки явно недостаточно, а вены на руках у больного «спрятались», трудно ввести в них иглу, не каждая медицинская сестра это сможет.

– Оставьте, – тихо и непреклонно сказала Наталья Николаевна, медсестре, – Я сама всё сделаю.

Девушка с облегчением вдохнула, о том, что у Натальи Николаевны «легкая рука», всем было известно. В исключительных случаях, ее даже просили прийти в другие отделения, когда истыканному иглами измученному больному так и не могли поставить внутривенный укол или ввести в вену иглу капельницы.

– Как комарик укусил, – слабо улыбнулся Даль, Наташе, когда лекарство капельками стекая по пластиковой трубочке пошло в вену.

Наталья Николаевна молча расставляла фигуры на шахматной доске. А так как больной боялся повредить вену, в которую через иглу поступало лекарство, то он не двигаясь называл фигуру и ход, двигала фигуры по доске Наталья Николаевна.

Владимир Иванович был слабым партнером, Наталья Николаевна легко его обыграла. Больной заерзал, ясный симптом, Наталья Николаевна поставила ему мочеприемник. Вызвала санитарку, та унесла наполненную темной мочой емкость. Ему надо проверить почки отметила Наталья Николаевна. Взглянула на часы, от начала процедуры прошло менее часа. Лицо у Даля было отрешенным. Надо его отвлечь решила Наташа и нарочито томно попросила:

– Владимир Иванович, развлеките даму, расскажите что-то этакое забавное из практики.

Владимир Иванович оживился, пожилые люди любят поговорить о себе и о том времени, когда были молоды и здоровы.

– Так вот после окончания четвертого курса выехал я с еще дворовыми друзьями на рыбалку, выпили конечно, а тут …

Наталья Николаевна за время своей работы много раз слышала этот рассказ и помнила не только каждое слово, но и каждую интонацию рассказчика.

К отдыхающей на берегу речушки пьяной компании развеселой молодежи прибежал мальчишка из деревни. Мальчика послала бабушка, у которой ребята накануне покупали самогон, а Вовка Даль представившись врачом (самозванец) дал немолодой женщине пару советов по лечению радикулита и выписал рецепт на лекарства. В деревне, на дороге перевернулась, легковая машина, кричал худенький, семилетний, конопатый с облупленным носом мальчуган, пассажиры, которых вытащили мужики, все поломаны, без сознания, кровь течет. Медпункт в деревне закрыт, фельдшер уехала в отпуск, скорую по телефону из сельсовета вызвали, когда приедет не известно. Пьяный Даль при помощи двух пальцев частично вывел алкогольные токсины из организма, захватил остаток самогона и побежал к пострадавшим. По дороге командовал ребятам из своей компании: Вскрыть медпункт; принести ему все найденные лекарства; медицинские инструменты и материалы. Все несите я разберусь. Малец ты к бабке, возьми все иглы, нитки желательно шелковые, самогона побольше. Задыхаясь прибежал к дороге, растолкал людей. Их было трое: мужчина водитель, средних лет женщина и подросток. Из исковерканной машины их уже вытащили и отволокли в тень, деревенские ладили носилки, чтобы отнести несчастных в помещение рядом стоявшей школы. Даль приказал остановиться, его послушали, он обработал руки самогоном и осмотрел раны. Рвал свою рубашку на жгуты, глядя на него то же делали, стоявшие рядом мужики, перетягивал самодельными жгутами раны, остановил у раненых кровотечение. Голосом громко сообщал всем, время наложения каждого жгута. Мужики осторожно переложили раненых на носилки. Отнесли в столовую деревенской школы. Наркоза не было, больных фиксировали на столах здоровенные парни, поодаль охали бабы. Даль обработав столы, иглы и шелковые нити принесенным самогоном начал шить раны. Наложил швы, снял жгуты. Кровотечение остановлено. Наложил самодельные шины на переломы. Работал быстро, на пределе сил, властно отдавая приказы добровольным ассистентам, их выполняли беспрекословно. Но подросток все равно умирал. Критическая потеря крови, определил Даль. Подросток мертвенно бледнел и тихо беспомощно звал: «Мама! Мамочка!». Его мама так и не пришла в сознание и не слышала затихающий зов сына. Бабы рыдали, мужики смотрели на Даля: «Ну что же ты, помрет ведь мальчонка». Даль быстро осмотрел принесенные из фельдшерского пункта инструменты, там была и мобильная система для переливания крови.

– Пасти закрыли! – зарычал Даль на женщин, – У кого первая группа крови поднять руку!

Деревенские смущенно переглянулись, тут друг про друга знали всё, но у кого какая группа крови, никто не ведал.

– Троглодиты, – гневно выкрикнул Даль. У него была первая группа, резус положительный. Подходит почти всем. Надо рисковать.

В памяти всплыла лекция, которую читал врач фронтовик:

Прямое переливание крови – это процедура, которая может спасти жизнь пациенту в критическом состоянии. Такой метод является эффективным способом быстрого восстановления объема циркулирующей крови у тяжелых пострадавших. Он позволяет быстро компенсировать кровопотерю и предотвратить развитие шока.

Он попросил сдвинуть столы, потом вскрыл систему для переливания крови. Тщательно обработал самогоном место на своей руке, обработал руку мальчику, ввел заборную иглу себе в вену, бабы охнули, мужики выдохнули и тишком матюгнулись, ввел вторую иглу мальчику в вену. Лег на соседний стол, его сильное здоровое сердце качало кровь и его жизнь по трубке (инфузионной магистрали) потекла к другому человеку. Когда приехала «Скорая» Даль был уже без сознания, а жизни подростка ничего не угрожало. Пока Даль восстанавливая кровопотерю лежал в районной больнице деревенские с гостинцами навещали его каждый день по очереди, а врачи в больнице уважительно звали его: «Коллега».

– Тогда я гордился собой, – заканчивал рассказ Даль, – гордился, что я Врач, что спас людей. Да и теперь я знаю, моя жизнь прожита не напрасно. И в самые тяжелые минуты, вспоминая как обычные люди в критической ситуации сумели организоваться, помогли совершенно посторонним им пострадавшим, а потом благодарили меня за спасение чужих им людей, я верю, у нашей страны есть будущее.

– А тот мальчик, – впервые заинтересованно спросила Наталья Николаевна, – ваш кровный брат, вы знаете его дальнейшую судьбу?

– Он стал врачом, – улыбнулся Даль, – главным врачом психоневрологического диспансера, мы дружим, буквально на днях, когда я лежал там на лечении, я по его просьбе, снимал швы и останавливал кровотечение у Пушкина, которого вы ранее оперировали.

– Владимир Иванович, – страдальчески протянула Наталья Николаевна, – ну зачем вы пьете? У вас на почве развивающегося алкоголизма начались явные проблемы с психикой. Ну какой это Пушкин? Это же просто ненормальный,

– Поэты все ненормальные, рифмоплеты, вот те нормальны,

Наташа не желая продолжать этот разговор встала.

– Я еще зайду, – пообещала она Далю, – лечитесь,

– Наталья Николаевна, – сухо сказал Даль, – один раз вы не уберегли мужа. Судьба вам дала второй шанс.

Наталья Николаевна была выдержанным и уравновешенным человеком с хорошо сбалансированной психикой. Но она очень боялась шизофрении. И болезнь проявилась, в ней как будто восстала Наталья Николаевна из девятнадцатого века. Та Наталья Николаевна дед которой был транжирой промотавшим состояние семьи, бабушка сумасшедшей, отец тихим скорбным умом алкоголиком, а мать родившая шестерых детей и в постоянной тревоге за их судьбу, стала неврастеничкой.

И она сорвалась:

– Ах судьба, дала мне второй шанс? – выкрикнула она, и с окатившей ее ледяной волной желчной злобы продолжила:

– Ах какое счастье! А не желаете ли вы спросить у этой судьбы, а мне он нужен? Зачем мне такое счастье, быть женой этого поэта? Родить четверых детей в условиях девятнадцатого века, вечно терпеть его бешеную ревность, оправдываться, и дальше терпеть унизительное безденежье, видеть как семья валится в смрадную яму долгов. Да я весь дом на себе тянула! – закричала она, – Когда это «солнце русской поэзии» творило, я всех заставляла на цыпочках ходить. А стоило выехать в свет так меня только ленивый с улыбкой не колол иглой рассказывая какой еще сучке этот гений посвятил свои стишки. А в конце нашего супружества, после дуэли, оставил меня одну с четырьмя малыми детьми без средств и кучей долгов, если бы не милость Императора, нам бы есть было нечего.

Боже мой, ну что я несу, ужаснулась Наталья Николаевна, я же не замужем, детей и долгов у меня нет, но остановиться уже не могла:

– Солнце русской поэзии, – с горечью повторила она, – это для других, а для меня? Вы уж простите мне непоэтическую вольность и пошлый натурализм, но если для почитателей этого гения его творчество, это прекрасный плод, вкусом и ароматом которого они наслаждались, то на мою долю достались продукты переработки этого плода. Сказать вам как называется вещество, которое после употребления переработал человеческий организм?

Даль с грустным пониманием пожилого человека смотрел на эту кричавшую молодую женщину с искривившимся покрасневшим лицом. Бедный Пушкин подумал он, как она наверно доставала его своими скандалами. Один в один как моя первая жена, та тоже всегда орала, что я вечно на работе, денег дома нет, а на семью мне наплевать, да и бешено ревновала к медсестрам. Даль чуть усмехнулся, ревность жены была вполне оправданной, хотя за ноги она его не держала. Он и к этой Гончаровой подкатывал в своё время, но та очень тактично, умудрившись не ранить самолюбие самца, его отшила. Впрочем, его тогда быстро в тоже суточное дежурство утешила безотказная медсестра Аннушка, которую он шутя по-пушкински звал вавилонской блудницей.

– Ах вам смешно? – заметив его ухмылку, еще более взъярилась Наталья Николаевна, – А вы знаете я прекрасно понимаю Людмилу которая не выдержав унижений задушила Рубцова.[10] Если бы Саша поднял на меня руку, я бы тоже его придушила.

Госпожа Смерть в темном изящном костюме вошла в палату и с интересом посмотрела на Наталью Николаевну.

Даль рассмеялся, искренне, заразительно.

– Ну и что такого смешного я сказала? – возмутилась Наталья Николаевна,

– Да я подумал, а хорошо, что Александр Сергеевич, не дожил до вашего климакса.

Как ледяная капля воды, осаживает пену кипящего кофе, так и слова Даля неожиданно успокоили Наталью Николаевну.

– Ну вот и радуйтесь за своего кумира, – равнодушно сказала она, – а если я еще раз соберусь замуж, то это будет симпатичный, спокойный, ответственный и обеспеченный человек.

– Например за Петю Ланского, – заметил Владимир Иванович, – он давно по вам сохнет.

– Например и за Ланского, – спокойно и уверенно подтвердила Наталья Николаевна, – но не сейчас. Мне надо подумать.

Оба замолчали, продолжать этот разговор было бессмысленно.

Она хотела простого семейного тихого счастья, она не хотела в историю, она хотела жить и радоваться жизни. Но в свете, практически бесприданницу Наталью Гончарову с ее отягощенной наследственностью, никто не сватал. Да и про маменьку прямо говорили, что она незаконнорожденная. Один только бесшабашный Пушкин прельщенный ее юной красой, сделал ей предложение. С точки зрения маменьки не лучшая партия. Не отказывая маменька стала тянуть время в надежде найти лучшую партию для дочери. Как жениху, с точки зрения московских светских дам, наиболее точную характеристику Пушкину дала Анна Алексеевна Оленина: «Он был вертопрах, не имел никакого положения в обществе и, наконец, не был богат»[11]. Но других солидных женихов у Наташи так и не появилось. Маменька дала согласие на брак. И Наташа пошла навстречу судьбе с любовью, с надеждой и с гордо понятой головой.

Маленький, сгорбленный, смуглый, истощенный, больной человек ждал Наташу в палате и смотрел в забранное решеткой окно.

Наташе стало грустно, в сердце чуть кольнуло, Наталья Николаевна Пушкина видела одинокого мужа, который звал ее и которого она должна спасти.

– Я раньше не верила, что психиатрические заболевания заразны, – отвернувшись от Даля и глядя в окно больничной палаты сказала Наталья Николаевна, – теперь верю.

С необъяснимым фатализмом русской женщины попросила:

– Позвоните своему кровному брату и сообщите, что я приеду проведать больного. Пусть я и дура, но кого Бог соединил, того человек да не разлучит.

– Его имя: Александр Иванович Тургенев,

– Я запомню, – кивнула Наталья Николаевна и вышла из палаты.