Хранители – перерождение

Его отец зыркнул на меня, затем повернулся в сторону детей. Сзади них, поодаль, уже собрались работники, лица у мужчин были суровыми, мрачными, а женщины смахивали слезы, поглядывая на мое истерзанное тело.

– Если кто даст ему воды или даже просто подойдет, – закричал хозяин, чтобы слышали все, – будет безжалостно наказан! Эта мразь должна висеть до утра. Всем ясно? – Он обвел присутствующих гневным взглядом.

Понурив головы народ только вздыхал, возразить никто не посмел.

Мельник приблизился ко мне и схватив за подбородок приподнял голову.

– Я бы тебя живьем закопал, сучонок, за то, что поднял руку на сына моего. Благодари его, мальчик захотел сам тебя наказать. Только раньше времени не радуйся, падаль, думаю до утра не доживешь, сдохнешь как собака. Расходитесь, – Рявкнул он и отпустив меня направился домой.

Его сынок глянул в мою сторону и скорчив ехидную улыбочку посеменил рядом с папашей. Вскоре во дворе никого не осталось, продолжая стонать, я весел в одиночестве посреди двух столбов.

На дворе стемнело, несколько раз проваливаясь в забытье, приходя в себя и всхлипывал подвывая. Вскоре боль притупилась, рук уже практически не чувствовал. Все тело ныло, сильно хотелось пить, изредка я облизывал пересохшим языком потрескавшиеся губы.

Глава 6

В доме хозяина погас свет, домочадцы легли спать, и через некоторое время, когда ночь вступила в свои права, краем уха уловил тихий шорох. Я приоткрыл глаза, кто-то крался ко мне в ночи.

Трудно было разглядеть, кто это, лишь чье-то шумное дыхание быстро приближалось. Но когда человек оказался совсем рядом, в свете вышедшей из-за облаков луны прямо передо мной предстала искаженное гримасой ненависти сопящее лицо сына мельника.

Уставившись на меня ненавидящим взглядом, выпятив нижнюю губу, он крепко сжимал в правой руке небольшой кухонный нож.

Заметив, что смотрю на него, схватил за волосы и рывком приподнял голову.

– Я подслушал разговор, – зашипел он, – девочки о тебе переживают, такой красивый мальчик, добрый, хороший. А меня они называли толстым жирным поросенком, уродом и упырем.

Он прищурился и зачем-то чуть высунув язык, медленно прикоснулся лезвием ножа к краю глаза на моем лице. Я ощутил остро отточенный холодный металл, по телу побежали мурашки.

– Если заорешь, перережу горло. – Сквозь зубы процедил он и быстро провел лезвием по лицу, разрезая щеку и губы.

Я задергался, глаза расширились от боли, которая пронзила лицо, не выдержав, заорал. Кровь тут же хлынула по щеке, затекая в рот, заливала подбородок, шею. Едва не захлебнувшись, стал отплевываться, лицо жгло пламенем.

От того, что я таким нечеловеческим голосом огласил окрестности, сын мельника запаниковал и отпрыгнул от меня. Испуганно вращая головой, озираясь по сторонам, тут же отбросил в сторону нож и, вжав голову в плечи, побежал домой.

Продолжая дергаться, я надрывно выл, кровь хлестала не переставая.

В своей агонии даже не заметил, как появились взволнованные люди, неся зажженную лампу, освещая себе путь. Их пришло человек шесть. Шествие возглавляла Марфа, жена управляющего, которая вернулась из города. Узрев меня в таком ужасном виде, они все запричитали, заголосили, стали что-то орать, а две из них побежали за хозяином.

На первом этаже дома зажегся свет, а немного погодя пришел и он, в сопровождении женщин, мрачный, злой, заспанный.

В этот раз никто не сдерживал себя, единственную женщину, которую побаивался хозяин, была Марфа. В ее присутствии и другие осмелели, с криками дружно набросившись на него. Крики, какой он изверг, садист, бездушный человек, разносились на всю округу.

Марфа была большой женщиной в прямом смысле этого слова. Ручищи у нее тоже были будь здоров. Как-то врезала одному мужику, тот просто отлетел на несколько метров, грохнувшись на землю.

К тому времени я был весь в крови, она струилась по ногам и стекала на землю. Испытывая сильную слабость, начало мутиться сознание, перед глазами все плыло.

Мельник, с осторожностью взирая на Марфу, подошел ко мне. Пренебрежительно глянув, зло, грязно выругался. Затем, обходя ее стороной, произнес, что, мол, если меня так жаль, то можете забирать и сами выхаживать. Но он не видит в этом смысла, я все равно сдохну, крови много потерял, уже не жилец.

После чего, не обращая внимания на причитающих женщин, быстро удалился, продолжая материться из-за того, что его подняли среди ночи из-за какого-то полудохлого щенка.

Женщины захлопотали вокруг меня, кто-то прижал тряпку к ране, чтобы остановить кровь, кто-то сбегал за ножом, чтобы разрезать путы. Дальше я уже ничего не помню, потерял сознание и провалялся в беспамятстве больше недели.

Когда пришел в себя, то обнаружил, что лежу в маленькой комнатке на топчане, забинтованный полосками какой-то тонкой ткани, прикрытый сверху стареньким одеялом.

Потом мне рассказали, как меня принесли полумертвого в это подсобное помещение. Промыли раны, кто-то из женщин неумело, но заштопал щеку. Намазали заживляющей мазью из трав, забинтовали, затем долго поили настойками, скинувшись, приобретя их у лекаря. Даже особо не надеясь, что выживу, продолжали лечить.

Времени потребовалось много, прежде чем я окончательно пришел в себя и, скрепя от боли, смог вставать на ноги. Немного набравшись сил, стал работать и в итоге полностью оправился, что для многих было удивительно.

Сына мельника я долгое время не видел. То ли он скрывался, то ли боялся меня и не хотел попадаться на глаза.

Прошло время, я окончательно выздоровел. Он все-таки подкараулил меня как-то вечером, появившись внезапно из-за угла и стиснув зубы, мстительно прошипел:

– Я тебя предупреждал, чтобы не орал, но ты не послушал. Только не надейся, что теперь будешь жить спокойно, мерзкий урод, – он мстительно прищурился. – Ты, погань, все равно сдохнешь в страшных мучениях. Я уже все придумал. Живи и трясись от страха, скоро придет твой мучительный конец. – Толстяк зарычал, еще раз зыркнув на меня, быстро скрылся за сараем.

У меня внутри все похолодело, сердце учащенно забилось. Этот мерзавец выполнит обещание, не своими руками, так чужими, можно не сомневаться.

Страх прокрался в душу. Медленно передвигая ватные ноги, я поплелся домой. На следующую ночь мне приснился тот сон, в котором привиделся черный дракон.

Целую неделю я тайно готовился к побегу, оглядываясь по сторонам, опасаясь за свою жизнь. Было страшно, но я уверенно шел к цели. Так долго собирался, так как в моем положении было непросто насобирать еды в дорогу и подготовить нужную одежду.

Наконец, когда все было готово и настал последний день моего пребывания у мельника, появилась робость. Все-таки покидать место, к которому привык, где есть кров, еда, знакомые люди, было страшновато. Вот только оставаться тоже не мог.

Поздно вечером, когда на небе взошла луна, я сидел в своем чулане, одевшись в дорогу, и пытался унять накатившее волнение. Впереди неизвестность, долгий, очень длинный путь, и как оно все там для меня сложится?

Я никогда нигде не был, мало что знал, смогу ли дойти? Посидев пару минут и глубоко вздохнув, отбрасив ненужные сомнения, решительно поднялся. Накинув на плечо позаимствованный у конюха старый вещмешок, покинул дом. Тайно пробравшись на конюшню, выкопал деньги и, перемахнув через забор, крадучись, скрываясь в тени, продвигался в сторону проезжего тракта.

Улицы в поселке были пустынны, лишь редкий одинокий прохожий, спешивший по своим делам, заставил меня затаиться. Как только он удалился, я вновь продолжил путь.

Рассчитав все так, чтобы по темноте передвигаться по кромке леса вдоль дороги и к рассвету подойти к городским воротам.

Догонять или искать меня все равно не станут, просто хотел побыстрее покинуть место, когда-то ставшее мне домом.

Почти в полной темноте, выставив перед собой руки, я отодвигал ветки, осторожно ступая, дабы не упасть в яму или не наткнуться на острый сук. Так и продвигался вперед, пока путь не преградила небольшая река. Значит, в темноте ушел в сторону от тракта.

Стало немного светлее, полная луна, вышедшая из облаков, призрачно отражаясь в потоках воды, разгоняла мрак. Дальше идти не имело смысла, а то и вовсе мог заблудиться.

Нужно было найти место, где устроиться на ночлег. Следуя вдоль русла реки, вскоре устроился под крутым склоном, укутавшись в накидку.

Подумать о том, что здесь могут водиться хищные звери, в голову не приходило.

С рассветом, когда солнце показалось над горизонтом, я проснулся и тут же вскочил, испуганно озираясь по сторонам. Но рядом никого не было, не слышно ломающихся веток, шума голосов, я облегченно вздохнул. Приснился кошмар, что меня окружают и вот-вот схватят, причем в погоне участвует как мельник, так и его мерзкий сын.

Подойдя к воде, я умылся. Переведя дух, окончательно приходя в себя, глубоко вздохнул. Присев на валун, развязал вещмешок и достал немного припасенной еды. Перекусив, продолжил путь по берегу в надежде, что река выведет к поселению. Возвращаться к тракту желания не было.

Недалеко от воды всегда селились люди, и через пару дней мои ожидания оправдались. Учуяв запах дыма, я направился в ту сторону и вскоре вышел к деревне.

Спрятавшись в подлеске, стал понаблюдать за местными издалека. Поняв, что мне тут ничего не угрожает, пробрался внутрь. В деревне жили обычные крестьяне, занятые своими повседневными делами. У мальчишки удалось узнать направление, где находится ближайший портовый город. До него оказалось не близко, если идти пешком, то уйдет больше восьми дней.

Точного направления он не знал, и я долго плутал по проселочным дорогам, прежде чем удалось выйти на нужный мне проезжий тракт.