Биография Кришнамурти

Биография Кришнамурти
Пупул Джаякар

Джидду Кришнамурти – один из наиболее выдающихся духовных учителей XX века, человек, отказавшийся от роли мессии из любви к истине, которую назвал «страной без дорог».

История жизни Кришнамурти была бы почти невероятной, если бы не была правдой, с особой тщательностью записанной рукой выдающегося деятеля культуры Индии Пупул Джаякар, близко знавшей Кришнамурти почти сорок лет. Особый интерес представляют свидетельства того загадочного психофизического процесса, через который Кришнамурти проходил на протяжении почти всей своей жизни, а особую ценность – его беседы с близким окружением (они занимают около трети всей книги).

Эта книга – не просто биография очень необычного человека, читающаяся на одном дыхании, но и своего рода ключ к более глубокому пониманию учения Кришнамурти, к тому, что он собой представлял.

Пупул Джаякар

Биография Кришнамурти. Воспоминания автора, свидетельства друзей, беседы с близким окружением

Издательство сердечно благодарит Сергея Брюховича за бескорыстную помощь в издании книг Дж. Кришнамурти

Посвящаю Кришнаджи с глубочайшим почтением

Pupul Jayakar

KRISHNAMURTI

A Biography

Перевод с английского Евгения Мирошниченко

Редактор Константин Кравчук

© Copyright. 1986 by Pupul Jayakar

© Издательский Дом «Ганга». Перевод, оформление, 2016

Предисловие

В конце 1950-х годов Кришнаджи – под этим именем Кришнамурти известен в Индии, а также среди его друзей по всему миру – предложил мне написать книгу о его жизни, опираясь на записи, которые я вела с той поры, как познакомилась с ним в 1948 году. Я начала писать эту книгу в 1978 году.

Я попыталась описать Кришнамурти как человека и учителя, рассказав о его взаимоотношениях с многочисленными мужчинами и женщинами, являвшимися неотъемлемой частью образа Индии в свое время. Книга уделяет основное внимание жизни Кришнамурти в Индии между 1947 и 1985 годами, но мне потребовалось также внести сюда и описание более ранних его лет, ибо рассказ о юности Кришнамурти составляет совершенно необходимый фон для повествования. Также в книгу включены некоторые материалы, никогда прежде не публиковавшиеся.

Скоро читатель заметит, что я называю Кришнамурти несколькими разными именами. Молодого Кришнамурти я называю Кришной, ибо именно под этим именем он был известен на раннем этапе своей жизни; а начиная с 1947 года, я называю его Кришнаджи, ибо на тот момент он для меня уже был великим учителем и провидцем. «Джи» – это суффикс, добавляемый к именам мужчин и женщин в Северной Индии, чтобы подчеркнуть уважение к ним говорящего. В традиционных семьях эту частицу добавляют даже к именам детей, ибо считается неуважительным обращаться к человеку просто по имени. Нужно полагать, что именно Анни Безант – учитывая ее тесную связь с Варанаси – первой стала прибавлять к имени Кришны частичку «джи», чтобы подчеркнуть свою нежность и уважение к этому человеку.

Большинство религиозных учителей в Индии используют те или иные титулы, предваряющие имя, такие как Махариши, Ачарья, Свами или Бхагван. Кришнаджи никогда не принимал такого титула. В своих диалогах и в своих дневниках Кришнаджи называл себя «К» либо же безличным «мы», чтобы подчеркнуть отсутствие «я», отсутствие эго, отсутствие ощущения обособленности. Поэтому и в данной книге, говоря о нем как о человеке и учителе вне контекста межличностных взаимоотношений, я буду называть его Кришнамурти или просто К.

Кришнаджи согласился вести со мной диалоги, которые составили часть этой книги. Богльшая часть текста составлена на основании моих записей, сделанных во время наших бесед и диалогов или сразу после них. Начиная с 1972 года, я записывала некоторые диалоги на пленку, а затем уже переносила их на бумагу.

Некоторые эпизоды, описанные в книге – то, что касается его встреч с Индирой Ганди или его взаимоотношений с Анни Безант, – могли содержать некоторые противоречия. Поэтому я прочла соответствующие главы Кришнамурти вслух, чтобы он мог их прокомментировать. А главу, посвященную его встрече с Индирой Ганди, я отослала самой Индире, и она предложила некоторые незначительные изменения в тексте, которые я внесла.

Я хочу выразить свою глубочайшую благодарность следующим людям и организациям. Шри Радживу Ганди за то, что он любезно позволил мне включить в данную книгу письма Индиры Ганди. Английскому Фонду Кришнамурти за дозволение опубликовать диалоги, которые состоялись между мною и Кришнамурти в Броквуд Парк. Индийскому Фонду Кришнамурти за дозволение опубликовать диалоги и беседы, состоявшиеся в Индии. Шримати Радхе Бёрнье, президенту Теософского общества, за ее доброту и содействие в доступе к архивным материалам Теософского общества. Шри Ачьюту Патвардхану за многочисленные беседы. Шримати Шунанде Патвардхан за то, что позволила мне воспользоваться ее личными записями и документами. Моей дочери Радхике и ее мужу Гансу Херцбергеру за их критические замечания. Шри Мурли Рао за то, что обратил мое внимание на некоторые рукописи. А также многим другим друзьям, которые делились со мной своими знаниями и опытом. И еще я хочу выразить признательность Шри Ашоку Датту за его дружбу и за колоссальную помощь в деле публикации данной книги; мистеру Клэйтону Карлсону из издательства Harper & Row за ценные советы, интерес и поддержку; Шри Беною Саркару за помощь при работе с фотоматериалами; Национальному институту дизайна в Ахмедабаде; наследникам Миттера Беди; Аситу Чандмалу; Марку Эдвардсу и А. Хамиду за дозволение использовать сделанные ими фотоснимки; А. В. Джоузу за поддержку и наставничество; М. Джанардханану за терпеливую помощь при подготовке рукописи.

Песня в дар несвободной птице

Пробудись и встань.

Приблизившись к великому учителю, учись.

Дорога трудна.

Путь по ней – как по отточенному лезвию бритвы.

    Катха-упанишада III

Я познакомилась с Кришнамурти в январе 1948 года. Мне было тридцать два, и я жила в Бомбее, куда переехала в 1937 году, выйдя замуж за Манмохана Джайкара. Моя дочь Радхика – единственный ребенок – родилась через год после переезда.

За пять месяцев до нашего знакомства Индия обрела независимость, и я отчетливо видела открывшиеся перед нами радужные перспективы. Меня неудержимо влекло в политику. Это было время, когда мужчины и женщины, участвовавшие в освободительной борьбе, стали активно включаться в программы социального и общественного строительства, запущенные Махатмой Ганди. Они охватывали все аспекты формирования государства. Особое внимание уделяли обустройству сельской жизни. Уже в 1941 году я с головой окунулась в организаторскую деятельность по обеспечению благосостояния деревенских женщин – мы создавали кооперативы, поддерживали кустарные промыслы. Для меня процесс присоединения к этому движению проходил жестко и болезненно. Свобода, наступившая после разделения страны, застала меня в самой гуще деятельности крупнейшей Бомбейской организации, осуществлявшей помощь беженцам, хлынувшим в страну из Пакистана.

Одним воскресным утром я отправилась навестить свою мать, жившую в Малабар-Хилл в Бомбее, в старом грубо сколоченном бунгало, крытом кустарной черепицей. В гостях у мамы я застала ее сестру Нандини, обе как раз собрались уходить. Они поведали, что в гости к маме приехал Санджива Рао, бывший однокашником моего отца в кембриджском Кингз-Колледже. Он отметил, что даже через несколько лет после кончины отца моя мама все еще безутешно скорбит об умершем муже. Санджива посоветовал маме повидать Кришнамурти, надеясь, что тот сможет ее утешить. В памяти тут же всплыл образ из середины 1920-х годов – школа в Варанаси[1 - Также Бенарес (название времен английского владычества) и Каши. Город в северо-восточной Индии (штат Уттар-Прадеш), имеющий для индусов такое же значение, как Ватикан для католиков; средоточие брахманской учёности. Считается святым городом для буддистов и джайнов, наиболее святым местом в мире в индуизме. Один из старейших городов мира и, возможно, старейший в Индии. – Прим. ред.], где я училась. Именно тогда я впервые увидела Кришнамурти. То был очень молодой, красивый и изящный человек в белых одеждах. Он сидел, скрестив ноги, а я вместе с пятью десятками других детишек возлагала перед ним цветы.

Тем утром у меня особых дел не было, так что я решила присоединиться к маме. Когда мы подошли к дому Ратанси Морарджи на Кармайкл-роуд, где остановился Кришнамурти, я встретила у входных дверей Ачьюта Патвардхана. В последние годы он сделался революционером и борцом за свободу, но я была знакома этим человеком еще с 1920-х годов, когда мы оба были детьми в Варанаси. Перекинувшись несколькими словами, мы направились в гостиную, ожидать встречи с Кришнамурти.

Кришнамурти безмолвно вошел в помещение, и все мои чувства всколыхнулись. Я вдруг отчетливо ощутила безмерность и сияние этого человека. Он заполнил своим присутствием всю комнату и на какой-то миг сразил меня. Все, что я могла, – смотреть на него.

Нандини представила мою маленькую хрупкую маму, а затем и меня. Мы расселись. Несколько неуверенно мама начала рассказывать об отце, о своей любви к нему, о безмерном чувстве утраты, с которой, казалось, она просто не могла примириться. Она спросила Кришнамурти, суждено ли ей встретить отца в следующем мире. Интенсивность повышенного восприятия, которую поначалу пробудило во мне его присутствие, стала понемногу утихать, я расслабленно откинулась назад и приготовилась выслушать утешительный ответ этого человека. Я знала, что к нему приходит много объятых скорбью людей, и предполагала, что ему ведомы слова, способные даровать покой.

Он же резко проговорил:

– Простите, мэм, вы обратились не по адресу. Я не могу дать вам желанное утешение, – от неожиданности я вся подобралась и подалась вперед. – Вам хочется, чтобы я сказал, что после смерти вы встретите своего мужа, но какого именно мужа вы хотите видеть? Того ли, кто женился на вас? Или того, кто разделил с вами молодые годы? Или того, кто умер? Или же того, каким он стал бы сейчас, если бы был еще жив? – Кришнамурти сделал паузу. На несколько мгновений в зале воцарилась тишина. – Так с каким же мужем вы хотите увидеться? Ибо, умирая, он, вне всяких сомнений, был не тем же человеком, кто на вас женился.

Я ощутила, как натянулась пружина моего ума, активизируя внимание. В этих словах была необычайно богатая пища для размышлений. Моя мама явно растерялась. Она совсем не готова была к мысли, что время могло радикально менять того мужчину, которого она любила.

– Но мой муж не менялся, – сказала она.

– Почему вы хотите с ним увидеться? – спросил Кришнамурти. – Ведь вы скучаете не по мужу, а по своим воспоминаниям о нем.

Он снова сделал паузу, чтобы его слова проникли как можно глубже.

– Простите меня, мэм, – Кришнамурти сложил перед собой ладони, и я осознала, насколько безупречны его жесты, – почему вы хотите, чтобы воспоминания о нем оставались живы? Зачем вам воссоздавать его в своем сознании? Почему вы стараетесь жить в печали и лелеете свою скорбь?

Я ощутила, как обострились мои чувства. Он отвергал доброту в привычной нам форме, и это потрясало. Мой ум совершил огромный скачок, постигая, насколько верны и точны его слова. Я ощутила, что вступаю в соприкосновение с чем-то необъятным и совершенно новым. Хотя слова его звучали жестко, глаза лучились добротой, а от всего существа распространялась целительная сила. Произнося последние слова, он взял мать за руку.

Нандини заметила мамину растерянность и тревогу. Она поспешила сменить тему и завела с Кришнамурти беседу о других членах нашей семьи. Она рассказала ему, что я работаю в социальной сфере и интересуюсь политикой. Очень серьезно он обратил взор на меня и спросил, почему я решила заниматься социальной работой. Я ответила, что это дело помогает мне чувствовать свою жизнь более наполненной. Он улыбнулся, и от улыбки этой мне сделалось тревожно и неуютно.

Затем он сказал:

– Мы подобны человеку, который пытается наполнить дырявое ведро. Сколько бы воды он ни лил, все вытекает наружу – ведро так и остается пустым.

Кришнамурти глядел на меня без нажима. Он проговорил:

– От чего вы пытаетесь скрыться? Социальная работа, удовольствия, скорбь – не есть ли все это только лазейки, чтобы сбежать от жизни, способы заполнить внутреннюю пустоту? Но возможно ли вообще эту пустоту заполнить? Между тем именно на ее заполнение нацелен весь процесс существования.

Эти слова внушали мне беспокойство, но я чувствовала, что должна глубоко их обдумать. Для меня жизнь означала действие, а то, что сказал он, казалось непостижимым. Я спросила, не призывает ли он меня сидеть дома и ничего не делать. Он внимательно слушал мои возражения, и у меня было чувство, что это его вслушивание в мои слова в корне отличается от всего, что я когда-либо ощущала или переживала. В ответ на мой вопрос он улыбнулся, и комната наполнилась. Вскоре после этого мы ушли. На прощание он сказал мне:

– Мы еще увидимся.