Одна зима на двоих

– Что ты пила?

– Ничего, – бродяжка попыталась вывернуться, но быстро запыхалась и обессиленно повисла в его руках.

– Не зли меня, – процедил сквозь зубы, чувствуя, что закипает, – что ты пила?

– Да ничего. Кроме воды! Нельзя? – непривычно смело, не понимая, что это не она сама, а коварный напиток, кипящий в крови.

– Кто тебе ее дал?

– Сама, ковшом из ведра брала! А потом еще тайком пила, когда повар уходил, – с вызовом ответила Ким. В другой ситуации она бы ни за что не призналась в своеволии, но сейчас ее переполняла шальная отвага, – и еще стакан утащила, когда по лагерю ходила! Даже два!

Все не то…

– Кто-нибудь давал тебе воду просто так, по собственному желанию?

– Я не помню, – она беспечно отмахнулась. Какая разница, кто и что давал? Идти надо, срочно, а она вместо этого приходится отвечать на бестолковые вопросы.

Хасс зарычал, чувствуя, как заостряются клыки.

Она шла на чей-то зов. Он уловил его отголоски, яростные, требовательные, держащие хрупкое сознание в железных тисках. Ее вел кто-то из своих, из кхассеров.

– К кому ты сейчас шла? – встряхнул ее грубо.

Ким недоуменно моргнула, будто пытаясь вспомнить, а к кому же она действительно шла. Думала, думала, потом просияла:

– К Брейру.

Точно! Ей срочно надо было найти молодого кхассера. Очень надо. И ничего важнее этого не было.

Перед глазами Хасса заклубилось красное марево ярости. С трудом переборол желание прямо сейчас найти наглеца, посмевшего сунуться к Ким, и разодрать его в клочья. Это он сделает потом, завтра. Сейчас была проблема поважнее. Она пыхтела у него в руках пытаясь вырваться, бухтела и нетерпеливо вглядывалась в темноту за его спиной, будто ждала кого-то.

– Все. Нагулялась!

– Ты не понимаешь! Мне надо! – уперлась Ким.

Вне себя от злости он схватил ее за руку и потащил обратно к своему шатру. Закинул внутрь, как провинившегося котенка:

– Выйдешь отсюда – будут проблемы. Гарантирую.

Он и так был слишком добр к ней. Надо было сразу посадить на цепь, чтобы не путалась под ногами и не отвлекала.

– Это не честно! – Ким обиженно надулась, топнула ногой и, сложив руки на груди, отвернулась от него.

Правильно. Пусть отворачивается, чтобы не видеть глазищи эти зеленые хмельные. Одного взмаха длинных ресниц хватает, что бы захлестнуло. Яростью, ревностью и жесточайшим желанием обладать.

– Я все сказал, – процедил сквозь зубы и выскочил на улицу.

Отошел на пару шагов, уперся руками в бока и поднял взгляд к небу, где все так же равнодушно мерцали звезды, не спеша давать ответы. Впрочем, вопросов тоже не было.

Кхассер, привыкший к тому, что вся его жизнь под жестким контролем, не мог понять, почему сейчас, рядом с ней все катилось под откос. Она была не только в его лагере, его шатре, но и в его голове, в мыслях.

Она мешала!

– Нашел еще на свою голову, – сокрушенно выдохнул Хасс, намереваясь уйти.

Только не смог. Не отпустило. Звериное чутье потянуло обратно, но вместо того, чтобы вернуться внутрь шатра, он бесшумно обошел его сзади. Как раз успев к тому моменту, когда Ким пыхтя и изворачиваясь, словно змея, протискивалась снизу в тонкую щель, которую сама же и прорезала.

– Куда собралась? – поинтересовался, не скрывая сарказма.

Испугавшись, Ким с диким визгом подскочила на ноги и бросилась бежать.

Даже пробежала. Метра два. Прежде чем Хасс ее настиг.

– Пусти, – захныкала она, понимая, что из его тисков так просто не вырваться, – мне надо идти.

– Нет, – он как пушинку подхватил ее на руки и потащил обратно в адовар.

– Пожалуйста, Хасс! – его имя, впервые произнесённое вслух, обожгло обоих, горечью разливаясь на языке.

– Нет, – снова равнодушный ответ.

Мысленно ругаясь на все лады, он боком протиснулся в зазор полога. Поставил ее на ноги, но не успел отвернуться, как неугомонная пленница снова попыталась ускользнуть в темноту ночи. Это было уже почти смешно. Хасс одним шагом перегородил ей дорогу. Она метнулась в другую сторону. Снова шаг, и Ким налетела на каменную грудь кхассера.

Полыхнула на него глазищами своими зелеными и дальше.

– Надоела, – коротко обронил он и, перехватив одной рукой поперек тела, потащил к кровати.

– Мне надо…– она продолжала пыхтеть, вызывая не только глухое раздражение, но и неуместную усмешку.

Одним движением он закинул ее на мягкие шкуры:

– Проспишься. Пойдешь.

Ким откатилась на противоположный край, неуклюже свалилась на пол, но тут же вскочила на четвереньки и поползла. Пришлось снова ловить, укладывать обратно.

На улице гремели барабаны и разносились залихватские песни, а кхассер был занят тем, что пытался утихомирить бродяжку, по дурости наглотавшуюся хмельного хорна.

При мысли о том, кто ее напоил и для каких целей, снова взметнулась дикая ярость. Жалея о том, что не может пойти и прямо сейчас решить этот вопрос, Хасс насильно уложил Ким:

– Все. Спать.

Удерживая бунтующую пленницу одной рукой, накрыл ее по самые уши легкой шкурой. Вообще замотать надо! Запеленать, как младенца, чтобы не дергалась! А еще лучше связать!

***

Ким не сдавалась. Раз за разом пыталась сбежать, а он раз за разом возвращал ее, мысленно подписывая приговор Брейру. Зов не ослабевал, а подпитанный хорн-травой и вовсе дурманил разум настолько, что ничего кроме него не имело смысла. Даже если дорога будет усыпана битым стеклом – она все равно пойдет.

Спустя еще пять минут, Хасс понял, что на сегодня его день окончен и покинуть шатер не удастся. Тяжело вздохнув, он отстегнул перевязь с оружием и раздраженно швырнул ее на стол. Потом рваными движениями расстегнул рубаху, едва не лишившись пуговиц, скинул ботинки…снова поймал Ким и, уложив ее в очередной раз, опустился рядом.