Седина в бороду, говоришь?

– Кстати… Я поехала к тебе знаешь почему? – спросила, вспомнив об истинной причине, по которой оказалась здесь.

Я ведь не забыла о пропавших деньгах, хоть теперь мне некуда их тратить. Ведь у нас не будет того семейного ужина, который я запланировала. Потому что и семьи в итоге нет вовсе.

– Почему? – после небольшой паузы уточнил Голиков.

– Потому что обнаружила пропажу денег из бара… А потом вспомнила, что у нас в квартире была девушка, когда я ездила к родителям. Я не говорила тебе, но видела блёстки на полу, а ещё – отпечаток губной помады на бокале. Только решила, что это Илья привёл кого-то, а оказалось, что ты притащил свою любовницу в наш дом…

Я попыталась перевести дух, потому что одни лишь небеса знали, чего мне стоило стоять вот так и говорить все эти вещи. Спрашивать о чём-то, погружаться в осознание, насколько грязно и бесчестно со мною поступили. И мне неоткуда было черпать силы на то, чтобы через это пройти. Ведь моя главная опора – муж – стоял по ту сторону баррикад.

– Пропали деньги из бара? – тупо переспросил он, и я поняла, что скорее всего, Голиков даже не знал об исчезновении весьма внушительной суммы.

– Вообще-то, я была уверена в том, что именно ты их и взял, – ответила и испытала какое-то странное чувство удовлетворения.

Ведь если выяснится, что бабки украла «принцесса Анастасия» – это будет удар по причинному месту Матвея, не так ли?

А он промолчал. Смотрел на меня с неверием, заложив руки в карманы дорогих брюк, и не говорил ни слова.

Я же всматривалась в глаза мужа, которого знала больше половины своей жизни, и не могла осознать, как вообще могло с нами случиться всё то, что произошло? Этому ведь должно быть хоть какое-то разумное объяснение, не так ли? Он разлюбил? Так скажи это прямо, ведь наши дети выросли. Он захотел новизны в сексе? Всё то же самое, что и с любовью… Просто скажи и уйди. Но Голиков спокойно проводил время с любовницей и держался за наш брак.

Пока я ждала ответа от мужа, на мой телефон поступил звонок от Ильи. Я свела брови на переносице, когда увидела входящий от сына. Даже подумала, что можно сбросить. Видимо, он перезванивал, исходя из нашего с ним разговора. Однако стоило мне всё же ответить, как Илья тут же буквально завопил в трубку:

– Мам! Я вспомнил! Это я был с девушкой в ту ночь! Ну, конечно! И мы взяли деньги из вашего бара!

Он только сказал это, а я умерла в очередной раз.

Мой сын знал о том, что Матвей мне изменяет? Знал и готов был его покрывать?

Если это действительно так, то удар по мне будет не просто сокрушительным – он меня развеет по ветру прахом…

– Ты был с девушкой у нас дома? – проговорила я размеренно, на что ушли остатки последних сил.

Смотрела я в этот момент только в глаза предателя-Голикова. И так цеплялась за пластик телефонна, что было удивительно, как он ещё не раскрошился в моих пальцах. Следом за мной, душа которой уже превратилась во множество мельчайших осколков.

Матвей дёрнулся в мою сторону, но остановился. Его взгляд полыхал темнотой, и если бы не нотки растерянности, которые в нём сквозили, я бы вообще подумала грешным делом, что мужа мне подменили. Не мог же вчера со мной ложиться в постель один человек, а сегодня стоять напротив – настолько другой?

– Видишь ли, Илья… Я сейчас у твоего отца. Он во всём признался, – сказала я, включая разговор на громкую связь.

На всякий случай отошла за стол, выстраивая между собой и Голиковым хоть какую-то преграду. Но Матвей ничего и не предпринимал. Он просто стоял, заложив руки в карманы брюк. Видимо, час икс действительно пробил, и муж пошёл на это осознанно. Не будет никаких «прости, меня черти попутали», ну или какой-то другой «милой» глупой отмазки, когда рогатые обвинялись во всём том, что с упорством грешников, которые хотят в ад, творили неверные мужья.

– Он… во всём признался? – пробормотал сын с непониманием.

– Да, – кивнула я. – Сказал, что у него уже два года есть женщина, и именно она ночевала тогда у нас дома. И именно она украла наши деньги. Но если ты их тоже взял – будь добр вернуть прямо сегодня.

В голосе моём сквозили нотки, которые уходили куда-то наверх, к фальцету.

– Папа… так сказал? – растерянно проговорил Илья, и Матвей не выдержал.

Подошёл ко мне, но я отступила. А муж пророкотал:

– Давай поговорим наедине, Инна. Положи, пожалуйста, трубку.

Делать этого самой и не пришлось. Илья трусливо отключил связь, как только услышал голос отца. Когда это успело случиться? Когда мой сын стал от меня скрывать настолько серьёзные вещи? И готов был выгораживать подлеца-папу, взяв на себя вину бог весть за что?

– О чём тут говорить? – пожала я плечами. – Наш сын ведь меня предал…

Последние слова сорвались с губ усталым шёпотом. От женшины, которая готова была порхать по кухне, чтобы накормить вкусненьким своих любимых близких людей, не осталось и следа. Я была убита.

– Нет, Инна, это не так, – мотнул головой Матвей. – Илья действительно не стал вмешиваться, когда узнал о Насте, но он сделал верный выбор. Сын – взрослый человек. У него отдельная жизнь.

Ага, видимо, настолько отдельная, что увидев, как его драгоценный папочка спит с молодухой, он решил, что ничего не видел и не слышал. Кстати, а как он узнал?

– Кстати, как он узнал? – решила я задать этот насущный вопрос.

И это, в принципе, тоже было не особо важно, но могло хоть как-то помочь мне уложить в голове адскую несправедливость, что творилась в мою сторону.

– Это имеет значение? – приподнял бровь Матвей.

– Если спрашиваю – да! – ответила я с вызовом. – Согласись, есть ведь разница, когда Илья бы случайно вас застал и решил не делать маме больно, но тебя бы корил за это целыми днями. Или когда вы сели, ты рассказал ему про свою принцессу, а он бы сказал – ты красава, папуля! Прикрою тебя, если вдруг что?

Говоря эти слова, я как будто вышла из своего тела и сознания, оставив лишь оболочку. Переваривать то, что произносили мои губы, было слишком остро и болезненно.

– Илья застал нас в ресторанчике, где мы праздновали годовщину отношений, – глухо сказал Матвей.

Класс… Ещё и общие праздники у них с любовницей есть… и общие даты. Что дальше? Она придёт к нам на именинный обед?

– Застал… и? – уточнила я.

– Без «и», – ровно ответил муж. – Я всё ему объяснил со временем. Илья меня в какой-то мере понял. Я сказал ему, что у нас с Настей просто что-то вроде уговора. Встречаемся, никаких серьёзных отношений и прочего.

– Ага, и она так вот просто согласилась спать с пятидесятилетним мужиком, ко всему – женатым? Не смеши мои подковы, Голиков! Наверняка эта твоя принцесса Анастасия получает как минимум какие-то дивиденды!

Я всплеснула руками, отошла ещё дальше от мужа и присела на край дивана. Запоздало вспомнила, чем Матвей тут занимался со своей белобрысой шлюхой, и подскочила, как ужаленная.

– Намекаешь на то, что со мной можно спать только за деньги? – усмехнулся Голиков.

На его лице опять появилось какое-то новое выражение, которого раньше я не видела. Он словно бы столкнулся с врагом в лице меня, и готов был этого самого врага уничтожить за малейший намёк на несостоятельность Матвея.

– Я уверена, что девка в её возрасте всегда бы нашла чем заняться поинтереснее, если бы ей за это не платили, – отрезала я. – Хотя, судя по всему, она сама готова залезть в шкафчик и взять плату за свои услуги.

Я прошлась по кабинету, не представляя, что делать дальше с тем, что творилось. У меня больше нет семьи. От неё не осталось даже намёка на что-то хорошее в будущем.

– Представь, что наша Женя бы так нашла себе парня, которому скоро полтинник… – пробормотала я, и тут же застыла, как вкопанная, когда до меня дошло.

Взгляд мой метнулся к мужу, я впилась глазами в его лицо, прежде чем задать главный вопрос.

– Только не говори мне, что наша дочь тоже знала… – прошептала замогильно, от чего меня даже повело.

Если ещё хоть как-то можно было оправдать поведение сына чем-то вроде мужской солидарности, то как интерпретировать и назвать Женино молчание, если вдруг окажется, что она нанесла удар мне в спину, я не знала. И даже думать об этом не могла.