Ямы воина

Коля взял деньги и благодарно посмотрел на друга.

Оба идиотски улыбнулись, памятуя кухонный стол, и обнявших похлопали друг друга по спине.

– Бывай, Лось! Не упустив возможности подтрунить, кинул рукой Гена напоследок.

Николай беззлобно сверкнул зубами на прощание и побрел в сторону сосредоточения районной торговли…

* * *

– Оль, всхлипывая пробормотала Нина в трубку. – У меня не получается поболтать, тут мой… начала было она.

– Да, что ты оправдываешься, холодно ответила Оля, получается не получается. Думаешь я тебя жду? Я своими делами занимаюсь, добавила она также отстранённо.

Нина на миг обомлела, и на глубоком вдохе, с невесть откуда прильнувшими силами и кровью в висках, выдохнула истеричный крик в трубку, поднеся её к самому рту,

– Да пошла ты со своими делами и советами! Мужика себе сначала найди!

Триппер он ей принесёт, передразнила она. Смотри сама не принеси на море своём. Дура крашенная!

И не дожидаясь ответа, Нина кинула трубку и бросила телефон в другой конец кухни.

Бросок пришелся ровно в угол тумбы, где телефон разлетелся на разные части. Нина зарыдала и ушла в комнату к телевизору.

Кот, брезгливо перебирая лапками, обогнув мавзолей из стола и лося, последовал за Ниной в комнату.

Глава 2. В которой герои едут домой, а егерь Пушка вспоминает тогда

– Что за дороги? ворчал Гена, подпрыгивая в унисон с машиной на кочках. – Не дороги, одни направления.

– Где дороги плохие, там обычно люди хорошие, парировал Пархом Пушка, отруливая от очередной ямы.

– Хорошо сгоняли, удачно! Продолжил Гена. – Лося везём! И он подмигнул Коле.

– Это ты вот сейчас про кого?!, начал закипать Николай.

– Про лося конечно… в багажнике, добавил он через паузу и широко улыбнулся.

– Закончили! отсек Пархом Палыч, вы мне еще вчера надоели, лоси, кабаны. Все целы, трофей есть и ладно.

– Бывает же такое, крякнул он с едва заметной улыбкой и прибавил ходу, благо выехали на грунтовку…

Пархом Палыч Пушка – был не многим старше попутчиков, но жизненный опыт и молчаливость характера добавляли ему «веса» и дополнительных лет среди друзей.

Закончив карьеру военного, в звании майора, ещё в начале «нулевых», он недолго мыкался в около силовых структурах, и даже успел поработать в кино, и на подворье Патриарха, пока случай не привёл его в лесное хозяйство, где он искренне отдыхал и душой, и телом. Хотя профессия требовала постоянной бодрости последнего.

То браконьеры, то пожар, то бобры расплодятся, а то и депутат какой, по пьянке, своих же постреляет, и это далеко не все напасти, идущие чередой в лесах, из года в год. Но не смотря на всё это, работу он знал и любил крепко. Он её даже работой не считал.

Сколько радости, принять роды у лосихи или вытащить незадачливого обитателя леса из ямы или силка. Расчистить завалы валежника, словно подметая половицы в доме. Палыч отдавался лесу целиком, и тот платил ему взаимностью…

* * *

– У него же Отец министр! Думать то, надо! негодовала Лариса Владимировна Пушка.

– Посадят дурака, будешь знать, не унималась причитать она.

– Мало тебе, ТОГДА, было… вот, ничему не учит тебя жизнь.

– К жизни, это не имеет никакого отношения, пробурчал Пархом Палыч.

– К жизни может и нет, а к будущему твоего ребенка, точно имеет, заключила Лариса Владимировна.

– Иди, говорю, и извиняйся. Гордость у него, посмотрите, продолжала она. Сам настряпал, сам и исправляй.

Пархом Палыч, не желая вступать в перепалку с женой, удалился в другую комнату и уставился в беззвучие выключенного телевизора.

В комнату зашёл сын и сел рядом в кресло.

– Пап, а что теперь будет? начал Мишка – А?

– Что-что, ничего… полежит дома мальца, подумает, ответил Пархом и включил телевизор.

– А тебя не посадят? продолжал сын.

– Сплюнь дурак, что вы с матерью сговорились что ли… подумаешь нос сломал.

– И зубы… добавил улыбаясь, Мишка….Он же «шишка», накручивал сын.

– Не он, а отец его, этот и на грамм не наработал заслуг отца – позорит только. У него, что, кровь синяя?

– Крааасная, протянул Мишка, и на его лице растянулась хитрая улыбка, он добавил – Здорово ты ему… мамка так и сказала – Молодец!, когда стояли там.

– Что, так и сказала?

– Ну не молодец, но, – Так мол и надо, и дальше матом про него….улыбался Мишка докладывая обстановку.

Пархом Палыч потеплел взглядом, потрепал сына по голове и пошёл курить на балкон.

Колокол, в церкви напротив, завершил вечерний звон, на миг воцарилась тишина, пока уши не уловили звуки города. Пархом глубоко вздохнул, вслушиваясь в беззвучие, и зажмурился…

* * *

ТОГДА… случилось на финале карьеры, обладателя двух орденов мужества, одного ордена Суворова и трёх медалей за отвагу, майора запаса вооруженных силах РФ – Пархома Павловича Пушки – позывной «Лис», собственно финал, именно тогда и случился.

– Ёбушки-воробушки… умеешь ты, Палыч, в историю плюнуть… сказал, присвистывая, зам. ком батальона, майор Лысенко, сняв полевую фуражку и потирая ей лоб гладко выбритой головы – в соответствии с фамилией.

– Распетрушило, так распетрушило… добавил старший прапорщик Никитин.

Ниже по высоте, на просматриваемом участке горной дороги, наполовину свесившись в сторону обрыва, извергая чёрные клубы дыма и огня, завершал свой жизненный путь армейский «УАЗик» на манер кабриолета.