Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1820-1823

После 74-го стиха: «Протестую! Этого я не говорил и не скажу, ибо тут есть слова, к которым иные могут привязаться, могут взять их на свой счет. И вы сами… Но зачем вы хотите меня ссорить с вашими вралями?»

После 77-го стиха: «Вот сунуло куда!»

К Воейкову относится следующая заметка: «Господин Д. и господин ББ. при благосклонных письмах доставили в редактору для помещения в Вестнике Европы две эпиграммы. В одной из них «компания издателей журнала, взявшая на откуп поэзию, как некогда капиталисты брали на откуп продажу вина пенного и полугарного, угрожается недобором»; в другой эпиграмме объявляется, что «какой-то журналист же пропустил молву, якобы Фома, Денис, Кузьма и Сидор ему помогают, но в самом деле он взял имена сии на прокат». Избегая всяких толкований, мы приняли за правило в журнале своем не печатать никаких пиес, сколько впрочем ни были бы они замысловаты, если содержатся в них такие остроты или шутки, даже не язвительные, которые можно относить насчет особ, известных публике, и если сии шутки составляют главное в сочинении, а не принадлежность какого-нибудь разбора статьи или книги, одним словом, если остроумие тратится по-пустому».

Письмо Дмитриева с Тургеневу (от 30-го января) напечатано в Сочинениях Дмитриева, изд. 1893 г., т. И, стр. 272-273.

Дмитриев, негодуя на московского стихотворца Александра Абрамовича Волкова, без сомнения, имел в виду рукописную статью последнего, так как в Вестнике Европы (ч. 116, Л?2, стр. 161-163) напечатана только следующая заметка Каченовского, заключающая в себе отрывок из упомянутой статьи Волкова: «В примечании к статье «Нечто об авторах и авторской славе» (статье, присланной для Вестника при письме от сочинителя, но которая, к сожалению, не может быть напечатана в сем журнале) г. В. изъясняется таким образом: «К разряду сих людей должно по всей спрааедливости причислить и г. сочинителя статьи «Историческое и критическое обозрение российских журналов», помещенной в 1 и 2 нумерах Сына Отечества на сей год. Упоминая о Вестнике Европы 1814 г., не знаю почему, угодно ему было поставить меня в число сентиментальных писателей, тогда как все мои сочинения, известные публике, доказывают тому противное. Но всего более изобличает г. сочинителя в его неисправности, может быть умышленной, именно то, что будто бы в этом же году я получил право гражданства в Вестнике Европы, между тем как ни одной моей строчки не было тогда напечатано. Потом, немного далее, г. сочинитель делает мне большую честь, поставивши бедное мое имя на ряду с громкими именами г. Гл…а, г. Маздорфа и прочих превосходных писателей. Такая снисходительность очень похожа на насмешку. Ясно вижу, что моя «Освобожденная Москва» всему виною».

Да утешится почтенный автор «Освобожденной Москвы»: в так-называемом «Историческом и критическом обозрении российских журналов», помещенном в первых двух книжках Сына Отечества на сей год, столько же правды (Vitam impendere vero! Magis arnica veritas!), сколько в «He любо – не слушай». Имя бывшего издателя (П. Сумарокова) там пропущено, a завербованы в издатели Вестника Европы такие люди, которые никогда ими не были; авторам приписаны пиесы, которых они от роду не сочиняли и от них же отписаны действительно им принадлежащие. В этом «Обозрении» почти ничего нет в своем виде и на своем месте; все представляется в нем точно как бы в городе, из которого только лишь выступил неприятельский корпус, не знающий дисциплины. Несправедливость в похвалах никого не удивит, ибо причина известна; гораздо страннее то, что и в порицаниях беспристрастный обозреватель отступает от любезной своей истины: слог мой, например, ему угодно было назвать несколько тяжелым, между тем как я сам нахожу его не несколько, a очень тяжелым и потому-то, перепечатывая свои пиесы, обыкновенно много в них поправляю. К обозревателю я не имею той доверенности и уважения, какие питаю в душе моей к известному ученостью своею г. доктору и профессору А. Ф. Воейкову, которому благоугодно было сперва включить мои пиесы в избранные, a потом даже возвести их на степень образцовых; но и сему опытному знатоку в древней и новой словесности я не хотел верить, когда он в кругу общих приятелей наших, назад тому восемь лет, с особенным удовольствием и с излишними уже похвалами отзывался о моем слоге. Я любил слушать поучительную его беседу, но похвалы его казались мне не иным чем. как только великодушным и снисходительным ободрением».

Об инструкциях Казанскому университету см. примечание к 303-му письму.

В торжественном годичном собрании Российской академии, 5-го февраля, известный переводчик греческих и римских классиков Ив. Ив. Мартынов (род. в 1771 г., ум. в 1833), бывший членом Академии с 1807 г., читал не о воспитании в России, как говорит Тургенев, а «Разсуждение о качествах, писателю потребных», напечатанное в ?ИИ-й части Сочинений и переводов Российской академии 1823 г. и отдельно.

Карамзин читал отрывок из ИХ-го тома своей «Истории» об осаде Баторием Полоцка и Пскова.

Гнедич читал свой перевод отрывка из ИХ-й песни Илиады (посольство к Ахиллесу), а также и Воейковскую поэму.

Шишков открыл заседание чтением речи о пользе разыскания производства слов по корням. Отчет о заседании 5-го февраля см. в Благонамеренном, ч. XIII, прибавление к 3-му номеру, стр. 13-15.

О «Petit dictionnaire des grands hommes» Ривароля см. примечание к 54-й странице.

Ермолов – Алексей Петрович (род. в 1776 г., ум. в 1861), генерал от-инфантерии, главноуправляющий гражданскою частию и пограничными делами в Грузии и губерниях Астраханской и Кавказской, командир отдельного Грузинского корпуса. Он приехал в Петербург в половине февраля и чрез несколько времени получил приказание явиться в Лайбах, чтобы принять начальство над армией, которая предназначалась к отправлению в Италию для подавления восстания в Пиемонте и Неаполе. Ермолов явился в Лайбах в конце апреля, когда восстание было уже подавлено австрийцами. Таким образом новое назначение Ермолова не состоялось, и он отправился из Лайбаха в Вену и Варшаву, а потом снова приехал в Петербург, где и прожил до первых чисел сентября, когда отбыл в Грузию (Записки А. П. Ермолова, ч. II. М. 1868, стр. 124-126).

Князь Вяземский, лично знавший Ермолова, характеризует его следующими чертами: «Внешностью своею, несколько суровою и величавою, головою львообразною, складом ума, речью, сильно отчеканенною, он был рожден действовать над народными массами, увлекать их за собою и господствовать ими. Ему было бы место в древней римской истории. В истории новейшей, омногосложенной, подчиняющейся строю административного порядка, он иногда сбивался с надлежащей почвы. В последние годы служения своего он сделал несколько промахов. Главнейший состоял в том, что он, в выражениях уничижения паче гордости, просил о увольнении своем от звания члена Государственного совета. Это звание ни в чем его не обязывало; он мог даже оставаться на жительстве в Москве; но в минуты решения важных государственных вопросов имел бы он возможность подавать свой голос. Но со всем тем, если под раздражением неблагоприятных и щекотливых обстоятельств мог он быть в рядах оппозиции и даже казаться стоящим в главе её, то это было одно внешнее явление, которое многих обманывало; в сущности он был человек власти и порядка. В нем была замечательная тонкость и даже хитрость ума, но под конец он слишком перетонил и перехитрил. Этим самым дал он против себя оружие противникам своим. Но как бы то ни было, он отделяется высоким историческим лицом в числе сверстников своих. Будущему историку, художнику такая личность будет драгоценною находкой в изображении русской картины действий и деятелей и закулисных проделок на театре текущего столетия» (Полн. собр. соч., т. VIII, стр. 170-171).

Сперанский приехал из Сибири в Петербург 22-го марта (М. Л. Корф. Жизнь Сперанского, т. И. С.-Пб. 1861, стр. 259).

Генерал-маиор Иван Федорович Удам (род. 29-го октября 1768 г., ум. 18-го июня 1821) был прежде командиром Литовского полка. Умер в Петербурге и похоронен на Волкоком лютеранском кладбище.

Моцениго или Мочениго – тайный советник граф Георгий Дмитриевич, сын известного своею преданностью России венецианского графа и русского д. с. советника Дмитрия Мочениго (ум. в 1801 г.), бывшего нашим поверенным при Тосканском дворе (Русский Архив 1878 г., кн. III, стр. 425). Георгий Мочениго (род. в 1764 г.), гражданин Республики семи островов, начал службу с 17-го мая 1779 г. при русской миссии во Флоренции, где и пробыл до своей отставки в 1799 году. В 1801 году (13-го сентября) вновь определен в Коллегию иностранных дел с производством в д. с. советники и в 1802 году отправлен, как русский уполномоченный, на Ионические острова для водворения там порядка (Сборник Русск. Истор. Общества, т. III, стр. 293). Из формулярного списка Мочениго видно, что впоследствии он был посланником в Сардинии (1811 г.), в Неаполе (1812 г.), а с 1818 г. в Турине. В 1817 году произведен в тайные советники.

В Невском Зрителе 1821 г. (ч. V, январь, стр. 56-65); в отделе критики, напечатано «Письмо в г. Марлинскому», с подписью: «Житель Галерной гавани» (Орест Михайлович Сомов). В «Письме» этом имени Жуковского не названо, но в нем разбирается его «не новая по времени, но новая по внутреннему своему достоинству немецко-русская» баллада «Рыбак», напечатанная, как известно, еще в 1818 году, в И-й книжке «Для немногих». Вся статья представляет сплошную насмешку над языком и стихом пиесы Жуковского, который ставится на ряду с бездарными русскими стихотворцами. Эта статья послужила поводом к полемике, возникшей между её автором (Сын Отечества, ч. 68, № 9), Ф. Булгариным (Невский Зритель, ч. V, март), Воейковым (Сын Отечества, ч. 68, 36 11) и Марлинским (там же, № 13). В защиту Жуковского выступил, между прочим, известный впоследствии Яков Иванович Ростовцев, тогда восемнадцатилетний юноша. Он напечатал в Сыне Отечества 1821 г. (ч. 68, № 12) стихотворение «К зоилам поэта», которое оканчивается следующими строками:

С певца вам не сорват венка,
Не растоптать его цевницы:
Ему престол – восход денницы,
Судьи – грядущие века.

О кн. А. П. Оболенском см. т. I. Во втором браке он был женат, с 31-го июля 1804 г., на княжне Софье Павловне Гагариной (род. 5-го сентября 1785 г., ум. 9-го ноября 1860).

Портрет Батюшкова, писанный О. А. Кипренским и гравированный И. В. Ческим, приложен в И-й части «Нового собрания образцовых русских сочинений и переводов в стихах, вышедших в свет от 1816 по 1821 год». С.-Пб. 1821.

Названная Тургеневым французская книга вышла в Париже в 1820 году и выдержала несколько изданий (см. далее, стр. 160 и 170 текста). Об этой же книге Тургенев сообщал и Дмитриеву в письме от 12-го апреля 1821 г. (Русский Архив 1867 г., ст. 662).

356. Князь Вяземский Тургеневу. 10-го февраля [1821 г. Варшава].

«Esther» – трагедия в 5 д. Расина, написанная в 1689 году по просьбе m-me Maintenon для воспитанниц основанного ею в 1685 году Сен-Сира, в котором она ввела, как часть образовательной программы, драматическо-сценические упражнения.

Любопытная характеристика и оценка литературной деятельности Крылова находится в статье кн. Вяземского: «Известие о жизни и стихотворениях И. И. Дмитриева».

Marie-Joseph-Blaise de-Chеnier (род. в 1764 г., ум. в 1811), младший брат Андрея Шенье, поэт, философ, оратор и законовед, в своем сочинении «Tableau historique de l'еtat et des progr?s de la littеrature fran?aise dеpuis 1789» говорит о Делиле именно в том смысле, как Вяземский о Дмитриеве. Указанное сочинение Шенье вышло в Париже в 1816 году и выдержало несколько изданий.

О гр. Розалии Ржевусвой см. т. I.

В статье «Austryia» (Gazeta Warsjsawska, № 31) приведена, между прочим, речь императора Франца, обращенная к преподавателям Лайбахской гимназии. Объявляя себя врагом «новых идей», император говорит: «Я нуждаюсь не в ученых, а в добрых и верных гражданах. Такова задача, которую я на вас возлагаю. Это состоит на моей службе, должен делать то, что я приказываю; а кто не хочет исполнять этого, или кто является поборником новых идей, может удалиться, или я сам удалю его».

358. Тургенев князю Вяземскому. 16-го февраля [1821 г. Петербург].

Стих, приведенный из Виргилия (Эклога IV, стих 5) должен читаться так:

Magnus ab integro saeculorum nascitur ordo.

Русский стих взят из послания Жуковского «К Филалету» (Ал. Ив. Тургеневу).

Генерал-лейтенант Андриан Карпович Денисов (род. в 1763 г., ум. в 1841), автор записок, напечатанных в Русской Старине 1874-1875 гг., был атаманом войска Донского с 1818 по конец января 1821 г., когда, но представлению Комитета министров, был уволен от занимаемой должности за «противозаконные действия» и «неосновательное сопротивление по делам Комитета», учрежденного в 1819 г., по предложению самого же Денисова, для составления нового Положения об устройстве войска Донского. Настоящим виновником падения Денисова был любимец императора, один из влиятельнейших членов названного Комитета, генерал-адьютант А. И. Чернышев, ставший во враждебные отношения к Денисову, который учреждением Комитета возбудил против себя всю донскую аристократию, видевшую в предстоявшей новой организации Земли войска Донского уничтожение своих давних привиллегий, основанных не на законе, а на самовластном произволе (Русская Старина 1874 г., т. X, стр. 1-3. – Н. Ф. Дубровин. Сборник исторических материалов, извлеченных из архива Собственной е. и. в. канцелярии, вып. VI, VIII, IX).

Сменивший Денисова генерал-маиор Алексей Васильевич Иловайский оставался атаманом до 7-го июня 1827 г., когда был уволен от должности стараниями того же Чернышева (Русская Старина 1875 г., т. XII, стр. 701-718).

Книга, названная Тургеневым, вышла в Париже в 1820 году, под следующим заглавием: «Histoire des vampires et des spectres malfaisans, avec un examen du vampirisme».

359. Князь Вяземский Тургеневу. 19-го февраля [1821 г. Варшава].

«Отражение» Каченовского сказалось еще в следующей заметке по поводу статьи Иовского (см. ниже), говорившего, что «честь каждого из нас защищена от публичной клеветы и злословия»: «Клевета и злословие, безобразные дети литературного фанатизма, враги прилежного упражнения в полезных науках и классической словесности, прошедши курс свой в школе гнусных пасквилей и сделав привычку кропать язвительные стихотворения, иногда обманом прокрадываются в типографию мимо стражей, стоящих при дверях её… Автор упустил из виду сих уродов. К счастью, им редко удается себя выказывать». Заметка эта напечатана в том же номере Вестника Европы, где помещено и «Послание» кн. Вяземского к Каченовскому.

Стихи Воейкова, то-есть, отрывок из поэмы «Искусства и науки», напечатаны в ?ИИ-й части Сочинений и переводов, издаваемых Российскою академией. С.-Пб. 1823.

Fran?ois-Bernard marquis de Chauvelin (род. в 1766 г., ум. 1832), горячий сторонник революции, а во времена реставрации Бурбонов депутат от C?te d'Or, всегда являлся талантливым и энергическим защитником конституционных начал.

Marie-Jean-Paul-Roch-Yves-Gilbert de Motier, marquis de La-Fayette (род. в 1757 г., ум. в 1834), известный французский генерал и политический деятель, защитник королевской фамилии во время революции, во времена консульства и империи не принимавший участия в государственных делах, с 1818 г. был депутатом и вел постоянную борьбу с реакционными стремлениями королевского правительства.

«Знакомая незнакомка» – статья Ф. Г. (Глинки), напечатанная в 67-й части Сына Отечества за 1821 г. (№ 6, стр. 256-260). Под незнакомкой разумеется не слава и не совесть, как думал кн. Вяземский, а истина.

Князь Вяземский, упоминая о нападках на нравственность Пушкина, разумеет следующие заключительные строки из статьи члена петербургского Общества любителей российской словесности Николая Кутузова «Аполлон с семейством», напечатанной в 5-м номере того же Сына Отечества: «Пожалеем, что перо Пушкина, юного питомца муз, одушевлено не чувствами, а чувственностью. Даря нас своими мечтами, под именем поэмы, он показал прелестные дарования, но и великия заблуждения. Скажем сие, не желая унизить достоинство сочинителя, получившего от природы дар великий. Несправедливое обвинение посрамляет обвинителя; хвала же несправедливая увеличивает несовершенства наши, вводит в большее заблуждение, лишает дарований природных. Да не будет сие нашим уделом! Станем надеяться, будем просить Пушкина, дабы перестроил лиру свою для его славы и славы земли родной, ибо все исчезает в мире: звук оружия замирает на нолях славы; клики победные заглушаются полетос времени. Одни произведения ума, переживая веки, передают потомству дела величия народов, возвышенность чувств и понятий наших».

Неодобрительная заметка о статье Кутузова, с подписью; И. К., появилась в Вестник Европы, ч. 116, № 3, стр. 218-221.

Судя по выражению кн. Вяземского, Кутузов приходился родственником П. И. Голенищеву-Кутузову, прославившемуся своими нелепыми доносами на Карамзина. Николай Иванович Кутузов (род. 1797 г., ум. 12-го января 1849 г.) начал службу в Измайловском полку, в котором находился с 3-го апреля 1814 г. по 2-е апреля 1822 г., когда за болезнию был уволен в отставку с чином титулярного советника для определения в статским делам. В 1823 г. (16-го ноября) он определился в л. – гв. Егерьский полк, с назначением старшим адьютантом в штаб гвардейского корпуса. В 1826 г. (27-го января), за предполагаемое участие в деле декабристов Кутузов был арестован, но, как ни в чем невиновный

вскоре освобожден. В том же году, 6-го мая, он окончательно перешел в гражданскую службу, поступив во Второе отделение Собственной е. и. и. канцелярии (из формуляра). Дослужился до чина д. с. советника и умер в Петербурге (Северная Пчела 1849 г., № 11). Статьи Кутузова встречаются в Сыне Отечества 1819-1821 гг. и в Отечественных Записках 1845 г. Ему же, вероятно, принадлежит любопытная записка, поданная императору Николаю и напечатанная в Русской Старине 1898 г., т. 95, стр. 617-531, под заглавием: «Состояние государства в 1841 году».

Семен Сергеевич Бобров (ум. в 1810 г.), известный в свое время писатель, пользовавшийся покровительством Хераскова, по своему направлению примыкал к той группе русских писателей-мистиков, которые воспитались под влиянием Новикова.

Собрание сочинений Боброва вышло в 1804 году в Петербурге, под общим заглавием: «Разсвет полночи, или созерцание славы, торжества и мудрости порфироносных, браноносных и мирных гениев России, с последованием дидактических, эротических и других разного рода в стихах и прозе опытов», 4 части (последняя часть заключает в себе поэму «Херсонида»). Во 2-й части Северного Вестника за 1804 год помещен разбор «Разсвета полночи», в котором неизвестный рецензент хотя и признает во многих произведениях Боброва «безценные красоты природы» и восхищается «прекрасными новосоставленными словами», но находит, что автор «вольность сию простирает до излишества и вместо высоких слов делает гигантические, как например, когда говорит: «В одежде скорби слезошвенной» или: «Музы в плаче растопленны». Подобные сложные слова, преимущественно в эпитетах (гороносные воды, водосланое море, кровомлечное лицо и т. п.), составляют особенность стихотворства Боброва.

«Не постигаю», говорит С. И. Жихарев, «пристрастия Державина с Боброву. Я читал и читаю его с величайшим вниманием, стараясь отыскать в нем что-нибудь, что бы затронуло душу – ничего, решительно ничего! Воображение не только что мрачное, как у Юнга, но какое-то беспорядочное, и в картинах не нахожу никакой верности. При утомительном многословии – мыслей мало; правда, грому много, но этот гром театральный и не поражает. Вот уж можно сказать: «Много шуму из пустяков» (Записки. М. 1890, стр. 252).