Словно таинства в них нет.
Здесь нам родственным наречьем
Говорит и моря шум;
С детским здесь простосердечьем
Умиляется наш ум.
И с природою согласно
Свежесть в мыслях и мечтах,
Здесь и на сердце так ясно,
Как в прозрачных небесах.
XI.
ОРИАНДА
Море яркою парчою
расстилается внизу,
То блеснет златой струею,
То сольется в бирюзу,
В изумруд и в яхонт синий,
В ослепительный алмаз;
Зыбью радужной пустыни
Ненасытит жадный глаз.
И пред морем, с ним сподручно,
Морем зелень разлилась
И растительностью тучной
Почва пышно убралась.
Там, где стелется веранда,
Где гори дает отлог,
Забелелась Орианда,
Как серебряный чертог.
И над ним сапфирной крышей
Развернулся неба свод;
Воздух здесь струится тише
И все тише ропот вод.
Как твердыня, скал громада
Уперлася в полукруг,
И охрана и ограда
От напора зимних вьюг.
Знать, здесь громы рокотали
И огнем своих зарниц
Гор осколки разметали
С этих каменных бойниц.
Средь прохлады и потемок
Древ, пресекших солнца свет,
Допотопных гор потомок,
Камень – древний домосед –
Весь обросший серым мохом,
На красу картин живых,
Как старик глядит со вздохом
На красавиц молодых.
На скале многоголовной,
Освященьем здешних мест,
Водружен маяк духовной –
Искупительный наш крест.
Чуть завидя издалече
Это знаменье, моряк,
Ободрясь благою встречей,
Совершает крестный знак.
И скитальцам в бурном море,
И житейских волн пловцах,
В дни попутные и в горе,
Крест и вождь и светочь нам.
XII.
Опять я слышу этот шум,
Который сладостно тревожил
Покой коих ленивых дум,
С которым я так много прожил
бессонных, памятных ночей,
И слушал я, как плачет море,
Чтоб словно выплакать все горе
Из глубины груди своей.
Не выразит язык земной
Твоих рыдающих созвучий,
Когда, о море, в тьме ночной
Раздастся голос твой могучий!
Кругом все тихо! ветр уснул
На возвышеньях Аю-Дага:
Ни человеческого шага,
Ни слов людских не слышен гул.
Дневной свой подвиг соверша,
Земля почила после боя:
Но бурная твоя душа
Одна не ведает покоя.