Старый дом под черепичной крышей

– Ну ты, Пега, голова… – удивился Муха, – откуда будем наблюдать?

– Вот под этими кустами и располагайся, чтоб удобно было.

– Так отсюда ничего не видно… – возмутился Муха. – Вернее, всё видно, но так, общим планом.

– А ты очки одень,– и с этими словами Пегас вытащил из сумки бинокль.

– Вот это да! – изумился Муха.

– А ты не изумляйся, всё продумано. Если рабочие игрушку найдут, то обязательно временно спрячут, а придут за находкой вечером, когда на площадке никого не будет. Так, что если мы прошляпим момент, когда они её найдут, то когда будут тырить и прятать, не прошляпим. Так, что сегодня нам придётся пободрствовать. Не думаю, что это затянется допоздна. В любом случае, Муха, терпение. Будем наблюдать по очереди, чтоб глаза не уставали и бдительность не притуплялась. Ты, самое главное, когда будешь наблюдать, не смотри, куда кто чего бросил, этот вариант проигрышный, ты смотри за психологией работающих. Из этого и делай вывод – нашли или не нашли.

В кустах Пегас и Муха досидели до темна, но ничего особенного в поведении рабочих не заметили. Не реагируя на окрики Симы, рабочие нехотя перекидывали мусор из одной кучи в другую. Потом стало смеркаться, Сима включил внешнее освещение, на столбах зажглись лампочки. Светили они тускло, отбрасывая от предметов нечёткие, расплывчатые тени. Муха переводил бинокль с одного предмета на другой и вдруг, отняв бинокль от глаз, стал вглядываться в территорию свалки без бинокля.

– Ты чего? – спросил Пегас.

– Не знаю… показалось, наверное…

– Чего тебе показалось?..

– Приведение какое-то…

Пегас взял у Мухи бинокль и стал смотреть. Затем отнял бинокль от глаз, протёр окуляры и снова стал смотреть.

– Чё, видишь? – дёрнул за рукав друга Муха.

– Вижу, не слепой…, – сказал Пегас, не отнимая от глаз бинокль.

Он увидел, как что-то большое и лохматое тёмным пятном скользнуло по кустам, приблизилось к строению в конце территории свалки, на минуту исчезло, потом появилось вновь. Эта таинственная и страшная тень появлялась около бомжацкой хибарки раза два и всегда перемещалась в сторону леса.

– Что это? – спросил Муха.

– Ты что, трухнул, малость, – спросил Пегас. – Не дрейфь, когда темно, что угодно привидеться может.

– Мне не привиделось,… зверь огромный…

– Брось труса праздновать.

– Может быть, домой пойдём, а, Лёнь?

– Рано ещё. – Ответил Пегас. – Жаль, что у нас нет прибора ночного видения.

– Тогда что?

– А то, что прибор ночного видения не простой бинокль, в который мы пытаемся что-то сейчас рассмотреть, а специальный, в инфракраснике всё показывает.

– А, что это за инфракрасник?

– Ты что, Муха, совсем тупой. Этот прибор помогает видеть инфракрасные лучи, а эти лучи, можно сказать, освещают человека, только наш глаз их не видит, вот прибор и помогает человеку увидеть то, что эти лучи освещают, а точнее сказать, выделяют.

– Может, пойдём, а? – просяще проговорил Муха. – С обеда здесь сидим, а толку… Лучше б на свалке средь бомиков толкались.

– Это тебе лучше, а мне нет. Я здесь ни от кого независим. Если же игрушку найдут, то мы и отсюда увидим, лишний раз перед Симой светиться не стоит. Ты наблюдай, давай.

– Наблюдаю, вон около хибарки, где живут Крокыч и Позолотин, собака пробежала, чего-то нашла, легла и грызёт.

– Ты в бинокль смотри, а не просто так пялься,– сказал Пегас. – Там, около вагончика света хватает, чтобы что-то увидеть.

Мухаев взял бинокль и снова стал наблюдать. Только он не смотрел в бинокль молча, а по приказу Пегаса комментировал:

– Вон Сима складывает инструмент в контейнер, лопаты положил, метлу, грабли… – говорит Муха.

– Ты о существенном говори, а нечего действия Симы комментировать. Может быть, он в туалет пойдёт по нужде, ты и об этом будешь говорить?

– Сам велел! – огрызнулся Муха. – Может быть, он в туалете игрушку прячет?

– Ну, завёлся, – поморщился Пегас, – может, да кабы,… ты дело говори, а не перечисляй всякую ерунду.

– А я и говорю дело…

– Ладно,… шут с тобой,… балабонь, – сказал Пегас и растянулся на траве.

Решение – посидеть подольше – родилось у Пегаса неожиданно. Леонид вдруг почувствовал не совсем ясное ощущение тревоги с симптомами неясного трепетания в груди, как перед нахождением антиквариата. Ощущение трепетания в груди было ему знакомо, это обнадёживало, а вот откуда взялась смутная тревога? Он этого не знал и понимал, что такой симбиоз чувств явно к неожиданностям. Об этой тревоге Пегас ни слова не сказал Мухе. «Так будет лучше, – решил он,– меньше трескотни под ухом, пусть комментирует события».

Посидели ещё какое-то время. Пегас чувствовал, что смешанные чувства, будоражившие его тело и мозг, нисколько не утихают и даже усиливаются. Это предощущение заставляло его сидеть и ждать.

– Крокыч к хибарке идёт с работы, – продолжал говорить вялым голосом Муха,… – собака пробежала,… фонарь на дальнем столбе потух, видно, сгорел…

Чем и дальше слушать монотонное перечисление увиденного Мухой, давайте лучше посмотрим, что делают наши путешественники: Василий, Белянка, Смуглянка и пудель.

.....................

В это время, когда уставший Крокыч подходил к своей хибарке, до смерти уставшие Василий, Белянка, Смуглянка вместе с пуделем, приближались к мусорной свалке и, не дойдя до неё буквально полсотни метров, решили переночевать под перекрытиями моста-путепровода, опасаясь как бы не было дождя. Конечно, взрослому человеку этот путь мог бы показаться и не столь длинным, но маленьким игрушкам с их короткими ножками такое расстояние было весьма значительным. Не устал один пудель. Он с удивлением смотрел на своих скисших друзей. Он запросто мог пробежать и ещё несколько раз по столько же. Во время этого перехода глиняшки отдыхали несколько раз и всё равно выглядели измученными.

– Привал. – Сказал пудель. Глиняшки как будто этой команды только и ждали. Они просто повалились на землю и уснули мёртвым сном. Рядом с ними лёг и пудель, решив, как только достаточно стемнеет, он пойдёт на разведку, потому как сейчас на свалке делать нечего, бродячие псы на неё ещё не сбежались. Выждав некоторое время и убедившись, что его друзья крепко спят, пудель встал, потянулся и пошёл на свалку.

Глава 49. На задней подвеске

Дверь в подвал, в котором находились ребята, открыл сам доцент. Первым он вывел из подвала Костю, связал ему сзади руки, заклеил рот и посадил в машину. Так же он поступил и с Антоном, а вот о нахождении в подвале кентавра он не знал. Когда доцент увёл Антона, Свистопляс, осторожно переступая копытами, чтобы не было слышно цоканья, проследовал за ними и когда Антона посадили в машину он тут же юркнул под автомобиль, уселся на какую-то железку и вцепился руками в другую.

Если бы Свистопляс разбирался в технике, то он бы знал, что уселся он на задний мост автомобиля, так как этот автомобиль был полноприводный, то есть и задние, и передние колёса у него были ведущие. Только технические достоинства автомобиля Свистопляса мало интересовали, главное, что сидеть ему было очень удобно. Разумеется, он не знал, что держится за амортизатор. Ногами до земли Свистопляс совершенно не доставал. Укрывшись таким образом от посторонних глаз, кентавр стал ждать, что же будет дальше? Он не знал участи Гуделки, но броситься сейчас на его поиски было безрассудно. Его друг Гуделка поступил бы точно так же, будь он на его месте. А как же иначе, ведь на заднем сиденье автомобиля находились его связанные друзья, а машиной управляли совсем несвязанные враги, хотя хотелось бы, чтобы всё было наоборот, но, как это сделать, этго Свистопляс не знал. А Гуделка тоже самое думал о друге Свистоплясе и находился он от своего друга совсем недалеко, а точнее он ехал в той же машине, находясь в бардачке, куда его сунул доцент.

Глава 50. Знакомые запахи

Как только пудель покинул глиняшек, он в темноте добежал до забора свалки и стал тщательно его обследовать. Зрение в этом случае ему не очень было нужно. Нос был главным его поводырём в темноте. Вот, например, собачья тропа. На ней запахов хоть отбавляй, кто тут только не проходил. Разумеется, эта тропа наверняка ведёт к дырке в заборе, а за забором свалка, тут и дураку понятно, должны же как-то псы проникать на свалку.

Пудель ещё немного прошёл вдоль забора и тут же обнаружил в заборе дырку. «Да это не дырка, а целая дырища» – посетовал пудель на нерачительность хозяина свалки, однако в дыру пролез и стал обследовать территорию. Вот он дошёл до вагончика Симы, понюхал дверь. В вагончике кто-то напевал. Пудель проследовал дальше и вдруг шерсть на его загривке стала дыбом. Пудель первый раз в жизни не поверил своему носу. Он принюхался ещё раз, сомнений быть не могло – на свалке находятся следы его хозяина и хозяйки. Это пуделя сильно смутило, он остановился и стал думать: «почему они здесь?» Так и ничего не придумав, он побежал дальше и вскоре его нос уловил запах других людей. Этот запах шёл из деревянного строения, приютившегося в конце огороженной территории. А ещё нос пуделя уловил запах, который он не спутал бы ни с чем на свете. Этот запах был настолько сродни запаху глиняшек, что у пуделя даже в носу засвербило. Этот запах тоже исходил из той же самой хибарки. Пудель хотел от радости залаять, но тут же прикусил свой язык, потому что это было не к месту и не вовремя, тем более, что в хибарке не спали. В ней светилось маленькое оконце. «Запах запахом, а осторожность не помешает», – подумал он.

Из строения доносилась тихая речь; разговаривали двое; пудель прислушался. Один голос был старческий, а другой принадлежал более молодому человеку.