Юмор и мистика! Дед мой был дворником. Тайна старинной кружки

– Вы ничего не забыли? – спросила она.

– Вроде нет, – Захарыч вынул из кармана свою памятку и прочитал: – Компьютер выключил, дверь закрыл…

– А в зеркало посмотрели?

– Нет.

– Ну, так, посмотрите!

Захарыч подошёл к зеркалу и побледнел. Ниже пояса он увидел широко распахнутую ширинку, из-под которой торчали его любимые полосатые трусы.

– Ой, я щас помру! – простонал Захарыч, спешно застёгивая молнию на ширинке.

– Помирать дома будете, а сейчас садитесь в кресло, – спокойно сказала парикмахерша.

Захарыч сел в кресло, продолжая причитать.

– Какой позор! В таком виде по городу!

– Ну, что вы так переживаете? – успокоила его парикмахерша. – Подумаешь трусы чуть были видны. Сейчас вон мужики вообще без штанов в одних трусах ходят.

– Вы имеете в виду шорты?

– Какая разница! Названием ноги волосатые не прикроишь.

– Ладно, я уже спокоен.

– Вот и хорошо. Как стричь будем?

– Доверяю вашему вкусу, – сказал Захарыч и, чтобы хоть как-то улучшить настроение, пошутил:

– Представьте, что мы с вами в Париж едем!

– Да вы что, дедушка, конопли что ль объелись? – возмутилась парикмахерша. – Я вас тогда так постригу, что стыдно будет из дома выйти, не то, что в Париж…

– Ну, тогда просто покороче, – пробормотал Захарыч, осознав, что ляпнул лишнего. – Сантиметра два оставьте.

– У меня линейки нет.

– А вы приблизительно.

Парикмахерша включила машинку и небрежно начала стричь седоватую голову Захарыча. Причём делала она это как-то размашисто, словно стригла не волосы, а строгала рубанком чурбан. Захарыч испуганно уставился в зеркало. О причёске он уже не думал. Главное для него было сохранить свои уши, над которыми с угрожающим визжанием то и дело проносилась машинка. Тем временем, в кармане у парикмахерши зазвонил телефон и она, не прекращая стричь, принялась разговаривать по телефону:

– Любочка, привет!.. Что делаешь?.. Суп варишь?.. Какой?.. Рыбный!.. Ты же рыбу не умеешь чистить!.. Сейчас я тебе объясню.

Леночка пришла

Прослыв мастером на все руки, Василий был для Антонины Григорьевны незаменимым зятем. При нём в доме сразу же всё ремонтировалось и обновлялось. Вот и сейчас во дворе под руководством тёщи он прибивал расшатавшиеся доски на сарае. А недалеко от них, изнывая от безделья, сидел на лавочке Витя и бесцельно стучал молотком по земле.

– Витя, ты бы хоть чем-нибудь полезным занялся! – сказала ему Антонина Григорьевна.

– А чем?

– Ну, попроси папу, чтобы он с тобой на озеро сходил. У нас рядом такое хорошее озеро. Там и покупаться можно и рыбу половить.

– Да ну-у! Знаю я это озеро. Там вода, как в луже, а рыба как в болоте.

Антонина Григорьевна с сожалением покачала головой, а Витя продолжил бить молотком по земле.

Но вскоре однообразный стук во дворе прервала, подошедшая к калитке соседка с шестилетней дочкой Леной.

– Антонина! – крикнула она из-за калитки. – Можно тебя на минуточку!

Антонина Григорьевна подошла к калитке.

– Тоня, дорогая, выручи! – попросила соседка. – Приюти до утра мою Леночку! А то мне сегодня в ночную смену, а муж ещё с командировки не вернулся.

Антонина Григорьевна с сочувствием посмотрела на девочку.

– Ну, конечно, приютим, – ласково произнесла она. – И присмотрим, и накормим. А внучок мой, Витя с Леночкой поиграет.

Антонина Григорьевна обернулась и помахала рукой.

– Витя! Витя! Иди сюда!

Витя бросил молоток и подошёл к бабушке.

– Витенька, посмотри какая хорошая девочка к нам в гости пришла! Её зовут Лена. Вот тебе и компания. Поиграй с ней во что-нибудь!

Витя оценивающе посмотрел на Леночку.

– А во что мне с ней играть? – напыжившись, спросил он.

– В Красную шапочку! – пролепетала Леночка.

– Вот, правильно Леночка говорит. Поиграйте в Красную шапочку! – одобрительно воскликнула Антонина Григорьевна, пропуская девочку в калитку.

Соседка погладила дочку по головке.

– Умница моя! Ну, иди, иди. А завтра утром я тебя заберу.

Рубль упал, как комета

Захарыч сидел в кресле и испуганно смотрел на себя в зеркало.

– Ну, вот и всё, – сказала парикмахерша, сняв с клиента белое покрывало. – Ах, какой красавец стал. Домой придёте, жена не узнает.

– Узнает, – невесело отозвался Захарыч. – Но всё равно, спасибо.