Старый двор на Фонтанной

На следующий день он взял потертый портфель, положил в него две бутылки водки, закуску и вышел из дома.

Он неторопливо шел вверх по улице, по разбитым тротуарам, обходя рытвины и ямы. Его путь лежал в слободу Нахаловку. Жорж вспомнил, что не был там уже более десяти лет. Последний свой визит они совершали еще с отцом. Тот в годы своего благоденствия оказывал поддержку и услуги этому миру, который к нему относился с терпением и покровительством.

«Главное сейчас, чтобы люди еще были во здравии и хорошо расположены»,– подумал Жорж.

Он дошел до конца улицы и пересёк перекресток, за которым, невидимой границей посвященному взгляду начиналась слобода. Её отделяла от всех улиц трамвайная линия, по ту сторону которой, на углу стоял странный высокий дом. Своим состоянием, чистотой виднеющегося за литыми воротами двора он сильно отличался от окружающих его построек. В его архитектуре была скрытая неправда, присущая гравюрам Эшера – странная особенность лестниц, балконов и пролетов с подъездами, жить в мире разрушенной перспективы. Этот дом как бы подчеркивал право его жильцов на особенное их положение.

Жорж открыл калитку и вошел во двор. Из глубины дома ему навстречу вышел молодой парень и вихляющей походкой подошел

– Двое сбоку – ваших нет,– странно начал тот. – Шо надо?

Жорж знал, с кем имеет дело и потому спокойно сказал ему.

– Я до хозяина. Скажешь что Савелия сын. Подожду здесь. – Он осмотрелся и перешел в тень. Парень молча удалился уже не вихляя и не припрыгивая.

Двор был пуст. В окнах никого видно не было. Потянулось время. Где-то гулко хлопнула дверь, и чуть позже из подъезда вышел знакомый парень.

– Значит так, слушай сюда. Волыну и перо оставь мне. Цифирь знаешь?

– Знаю, – подтвердил Жорж. – Я пустой.

Он медленно, не глядя на охрану, пошел в дом. Пролеты лестниц были чисты, как и прежде. Он поднялся на второй этаж и у двери со странным номером «777» остановился. За годы ничего не изменилось.

Он негромко постучал и открыл дверь.

В квартире стоял полумрак. Он остановился, привыкая к темноте.

Из глубины раздался глухой голос

– Чего стал. Проходи ко мне.

Жорж осторожно прошел по коридору и вошел в комнату. Ставни на окнах были прикрыты. У окна в кресле с книгой в руках сидел хозяин квартиры, слободы и временами города, Моня – старьевщик. Смуглый, морщинистый, как старый инжир, в очках, с коротким бобриком седых волос и внимательным взглядом выцветших от лет, глаз.

– Здравствуй Георгий, Силантьев сын, – со смешком произнес он. – Что привело тебя в наши палестины? Да ты садись. В ногах, как и в местных газетах, правды нет. Даже в центральной «Правде», – пошутил он.

Жорж подвинул стул и сел напротив. Луч свет осветил его и он понял, что сел правильно.

«Хозяин в духе, уже хорошо», – подумал он.

– Давненько я тебя не видел. Уже лет десять чай прошло как был здесь с папашей. Говорят, сын у тебя родился. Как назвали?

– Да, уже давно. Бегает и болтает вовсю. Назвали Мироном.

– Это в честь отца батюшки твоего, – проявил осведомленность хозяин. – Хорошо. Предков надо чтить и почитать, не то, что нынешние, – пробурчал он. – За сына надо выпить. Что у тебя в портфеле, бомба? – пошутил он. – Открывай.

Жорж вытащил из портфеля бутылки и закуску. В комнату бесшумно вошла девушка, забрала закуску и вскоре принесла блюдо с домашней колбасой, сыром, солениями. В блюдце плавились шпроты. Ржаной хлеб источал запах забытой свободы. Стало хорошо. Моня молчал, глядя в книгу.

– А как гешефт, процветает?– Неожиданно продолжил он.

– С делом все хорошо,– сдержанно отвечал Жорж, ожидая новых расспросов.

– Ну так разливай, чего ждешь? На два пальца, больше не лей, еще работать надо, – скомандовал он

Жорж разлил водку по стаканам, и они выпили за здоровье Мирона.

Закусили. Помолчали.

Хозяин мечтательно откинулся на спинку кресла, закрыв глаза.

– Ты знаешь, – продолжил он, – вот я тебя 10 лет не видел, и будто этих лет и не было. Отсюда вывод: надо со старыми знакомыми встречаться и тогда будешь молодеть и молодеть.

– Давай за батю твоего выпьем, хороший, а главное, надежный он человек. Редкий и настоящий.

Они выпили и опять замолчали. Луч света переместился на стол и стену комнаты, Стало мрачнее и хозяин, вспомнив что-то, спросил

– Так что тебя привело ко мне? Есть проблемы? – он опять откинулся на спинку и молча стал наблюдать за Жоржем

Тот начал с того, что вопрос срочный и требуется решать быстро, а для решения не хватает ни знаний, ни умения в этих делах.

– Тут сорока на хвосте принесла, что скоро власть эту лавочку собственников прикроет и начнет закручивать гайки, да так, что резьба полетит,– продолжил Жорж. – Что делать, толи это пузырь, толи правда и надо рвать когти? Вот такой вопрос.

Хозяин долго молчал.

– Времена нас ожидают тяжелые, – медленно, словно разгоняясь, начал он. – Столыпин с его вагонами, галстуками и прочей ерундой покажется нам скаутом, переводящим за «спасибо» старушек через дорогу,– он усмехнулся.

– Было бы странно, чтобы «товарищи за кулисами» отдали в чужие руки то, что приносит деньги и подрывает идеи Прудона, Маркса с этим, как его, – он на минуту задумался,– Лениным. Помогли и хватит. Теперь все это национализируют, спасибо не скажут, а завернут лапти и отправят по этапу. Как врагов революции. Вот так и будет, Георгий, и можешь в этом не сомневаться, – заключил он.

Жорж ошарашено внимал ему, и ему стало плохо от сознания, что ему говорят правду и он внутренне с ней согласен, но изменить в своей жизни что-то, чтобы опять начинать все с начала он был не готов.

– Эммануил Маркович, – впервые обратился он к хозяину по имени и отчеству, – так что же теперь надо мне все бросить и смыться,– с отчаянием выпалил он. У него сел голос от волнения и это не осталось без внимания хозяина.

– Понимаешь в чем дело. Ты не ерзай и не кипяши. Ты винтик в машине. Дело в твоем тесте. Он владелец, а ты наемный рабочий. Кто там вникать будет в ваши отношения. Хотя для Бобка вы оба мироеды. – Тут Жорж понял, что Бобков и здесь бывает тоже.

– Тебе никуда бежать не надо. Нырни глубже, закрой лавочку, перестань стучать, а лучше уезжай в деревню к отцу, пересиди там пару месяцев. Ветер уляжется и вынырнешь. А вот тестю твоему нырнуть надо быстро и надолго. Желательно в гущу к трудовому народу, в большой город, где затеряться проще, а может и ксиву другую, хоть временно выправить на это время. Через год, другой уже другие задачи заставят ломать уже иные судьбы в другом направлении. Тогда и вынырнет. Но все надо делать быстро завтра, край послезавтра. – Он помолчал и опять продолжил.

– У тебя один человек, а у меня целые организации, – вот проблема. Рестораны, менялы, ломбарды, бордели, магазины, извозчики, игорные дома – да все сразу и не упомнишь. Вот в чем проблема, Всех надо направить и определить на новые рельсы инду…стри…ализации, – с трудом выговорил он и рассмеялся.

– Ты не кручинься, утро вечера мудренее, но рассиживаться уже времени нет.

Жорж понял, что вопрос закрыт и надо уходить. Он поблагодарил хозяина за внимание, доброту и вышел.

Солнце садилось. День катился к вечеру. В голове гудел хмель, кровь бешено циркулировала по венам.

Он вдруг понял, что годы спокойствия опять подошли к концу и его, вернее их всех, ждет опять неопределенность и опасность в этой постоянной игре в кошки-мышки, где кошка постоянно нарушает правила. Жорж устремился вниз по знакомой улице к дому, На ходу обдумывая, что сказать Якову и что сделать самому и срочно.

глава 9

Поздно вечером в дверь спальни постучали от Рулевых.