«Святой Глеб»

– Он ответит вам то же самое, – сказал Кирилл. – Чтобы он ни чувствовал, самообладание он не утратит.

– Он такой стальной? – посматривая на Глеба, спросила Новикова.

– Святой, – ответил Кирилл. – Но нос он не задирает и на простой народ сверху-вниз не поглядывает. Когда Глеб на людях, он почти никак не показывает, что мы с вами здесь, а он где-то там.

– А когда вокруг никого? – спросила Новикова.

– Вопрос не ко мне – к нему. Вы его зададите?

– Думаю, я уже задала, – сказала Новикова. – Или это не считается?

– Вы подождите, – сказала Аня. – Глеб вам ответит.

– Я подожду, – кивнула Новикова. – Время у меня есть.

– Вы живете одна? – неожиданно спросил Глеб.

– Одна.

– Ваш муж не умер – он от вас ушел. Вы злились, вы плакали, вы ждали его возвращения, а сейчас вам не разницы. Вы тихо угасаете в собственном добротном доме.

– Жестоко вы с мной, – пробормотала Новикова. – Хотите меня довести?

– У меня не выйдет, – ответил Глеб. – Прожитые годы унесли с собой все ваши эмоции.

– Возможно, – вздохнула Новикова.

– Взамен прежних эмоций вас будоражат новые, – сказал Глеб. – Для этого я вас и завожу.

– И правда… после услышанного от тебя я столько всего ощутила – и гнев, и отчаяние, под твоим взглядом мне стало себя жалко, и меня разрывала ненависть к мужу… и к тебе. Не взыщи.

– Да не беда, – сказал Глеб. – Я переживу.

ВЫШЕДШИЙ из деревенского дома Глеб оглядывает неухоженный участок и подходит к обшарпанной бочке, под завязку наполненной некогда стекавшей с крыши водой; засунув в нее руку, Глеб соединяет три центральных пальца и дрыгает большим и мизинцем, создавая в довольно прозрачной жидкости машущий крыльями организм, предположительно попавший в беду.

После первого вопроса густо накрасившейся Дарьи Новиковой сотворенное Глебом существо начинает взбалтывать воду еще отчаянней.

– Ты с ними не пошел? – спросила она.

– Они меня не позвали.

– Бедный ты мой… по всему видно, гордый. Попроси они тебя с ними пойти, ты бы и тогда не пошел.

– Вы не знаете, куда они пошли, – сказал Глеб.

– А ты знаешь?

– Они отправились побродить, – ответил Глеб. – Выяснить что и почему у них не складывается.

– У них нелады?

– Я не вникаю.

– Тебе полагается быть в курсе, – сказала Новикова. – Ты же спишь с ними в одной комнате.

– У меня отдельная кровать, – сказал Глеб.

– Твоя-то вряд ли скрипит. Впрочем, может ты и мечешься… всеми отринутым. Как убитому тебе не заснуть. Кроме твоих мыслей, тебе своим копошением друзья препятствуют.

– С врагами я бы на ночь не остался, – сказал Глеб.

– И тебе не противно, что они сношаются прямо при тебе?

– При мне они этого не делают, – ответил Глеб. – Во всяком случае, я не слышал.

– А ты не глуховат? – спросила Новикова.

– А вы сейчас орете или шепчете?

– Я говорю, как обычно, – ответила Новикова. – У меня нет причин на тебя орать или что-то тебе любовно вышептывать.

– О любви следует заявлять в полный голос, – промолвил Глеб.

– Я свое отлюбила. Ты, Глеб, весьма неглупый парень, и внешне ты ничего, но представить тебя рядом со мной я не в состоянии. Ты молод, Глеб… за те дни, что вы пробудете в моем доме, я могу потерять контроль и наделать серьезных глупостей.

– Серьезных? – усмехнулся Глеб. – Не думаю.

– А что ты думаешь обо мне?

– Вы несчастная женщина, – сказал Глеб. – Общение со счастливым мужчиной прибавит вам сил.

В ГОСТИНОМ зале принадлежащего Максиму Капитонова особняка находятся не снявший пиджак и скромно сидящий на стуле Андрей «Боярин» Воронцов и сам хозяин; на Максиме рубашка, рукава у нее короткие, с пренебрежительными взорами по сторонам он расхаживает по помещению, втайне гордясь достатком, не вызывающим у Воронцова особой зависти. Но зависть присутствует.

У Андрея Воронцова редкие слабые волосы. Концентрируя внимание на слишком вольной для делового человека шевелюре Максима, он к ним, своим, машинально притрагивается.

– Ты не продрог? – спросил Максим.

– Меня не ломает, – ответил Воронцов. – С чего бы мне мерзнуть посреди лета?

– В этих необжитых хоромах и летом прохладно. А обживать их некому – сам я тут редкий гость, а никому другому я жить здесь не позволю, чужая вонь в моей собственности недопустима. Ну, и дом у меня – не как у пешки… зачем я его купил?

– Чтобы присматривать, – промолвил Воронцов.

– С нагайкой я по производству не расхаживаю, и глазами там не зыркаю. Объем они дают, качество товара устойчиво, машины едут, на ухабах не подскакивают, дорога гладкая, будто кожа у… не стану себя распалять. Покрытие сменили за наш счет.

– Работа оплачена не впрямую? – спросил Воронцов.

– Мы – мужчины прямые, но умеющие вилять, – ответил Максим. – За это нам полагается рост доходов и репутации. Что закономерно, ведь старшие партнеры нами довольны.