– Для красоты, – ответила Аня.
– Но не для людей? – поинтересовался Глеб.
– И для людей, – ответила Аня. – Когда в букетах, то только для людей, ну а сейчас, когда они не срезаны, они растут… для себя растут. И для всего… для всего остального.
САДЯЩЕЕСЯ солнце навевает тревогу. Анна Виноградова сосредоточенно теребит ногой густую траву у входа в поставленную палатку и с укором поглядывает на мужчин, отирающихся у старого красного джипа в пятнадцати метрах от нее.
Кирилл показывает на закрытый капот.
Глеб следует глазами за его вытянутой рукой и, не отклоняясь от прямой, пролетает взором над цветами и прочерчивает линию вплоть до горы, потерявшей из-за отдаления в размерах.
– Тут какие-нибудь твари не водятся? – спросила Аня.
– Гадюки, скорее всего, есть, – ответил Кирилл. – А покрупнее из опасных никого. Мы же не испугается изрыгающего пламя демона-мустанга? Если их не табун, бояться не стоит. Одинокого демона-мустанга я бы пригласил отдохнуть в нашу палатку, но ты на это не пойдешь, а класть его с Глебом в машину было бы неуважительно и к Глебу, и к мустангу. Ты бы рядом с ним уснул?
– А он пролезет в дверь? – переспросил Глеб.
– Едва ли, – ответил Кирилл.
– Печально, – промолвил Глеб. – А то бы я на переднем, а он на заднем: мы бы разместились. Ему бы приснился кошмар, и он бы жалобно или свирепо ревел во сне – я бы его успокаивал. Гладил по морде, шептал в ухо разные добрые слова. Ему бы почудилась забота.
– Ты можешь спать с нами в палатке, – сказала Аня. – Там все-таки удобнее.
– Я посплю в машине, – сказал Глеб. – К тому же вы уже ложитесь, а я пока не хочу спать.
– Пойдешь прогуляться? – спросил Кирилл. – Смотри, не заблудись, места тут для нас новые.
– Да я, если и пройдусь, то недалеко. До горы и обратно.
– Чего? – удивился Кирилл.
– Без тебя я на нее не полезу, – сказал Глеб. – Хотя ночное восхождение засчитывается за десять дневных.
– Ты, Глеб, меня не расстраивай. Не порти мне сон и… ты понимаешь… ночь с женщиной. Ты ведь попрешься на гору! Возьмешь в машине снаряжение, и шаг за шагом, метр за метром… как мне тебя удержать? Умолять, чтобы ты лег с нами?
– Я не намерен вам мешать, – сказал Глеб.
– Ничего ты не помешаешь! – воскликнул Кирилл. – Мы обойдемся и без секса… невелика потеря. Ложись с нами.
– Ложись с нами, Глеб, – сказала Аня. – Пожалей своего друга. Его не вдохновляет мысль начинать день с поисков твоего мертвого тела.
– Ты, девочка, заглохни! – крикнул Кирилл. – Попробуй помолчать как можно дольше. Ты прешь нарожон, отлично зная, как я отношусь к шуткам о смерти. Столь же плохо, как Глеб.
– Я отношусь попроще, – сказал Глеб. – Орать на мою женщину я бы из-за этого не стал.
НОЧЬ начинается и заканчивается.
Анна Виноградова вылезает из палатки и, пройдя по утренней росе, возвращается за кроссовками.
Из палатки доносится ворчание спящего Кирилла и беззлобный женский смех; повторно выбравшись наружу, Анна идет к джипу, на заднем сидении которого с открытыми глазами лежит Глеб.
Он смотрит на небо, видит в окне Анну, делать ей знак не заслонять обзор, тут же широко улыбается и, приподняв себя ладонью за затылок, выходит.
– Выспался? – спросила Аня.
– Ночь прошла без утрат. А вы как?
– Полночи ругались, полночи храпели, – ответила Аня. – Не слышал нашу ругань?
– Я и храпа не слышал, – ответил Глеб.
– Да мы, может, и не храпели – о храпе я так… а ругались мы серьезно. Кирилл меня весьма прессовал.
– Он тебя любит, – промолвил Глеб.
– Это я его люблю. Он ко мне, конечно, не совсем равнодушен, но о больших чувствах такие мужчины, как он, имеют смутное представление.
– А другие? – осведомился Глеб.
– Такие, как ты? Где-то даже святые? Откровенно говоря, мне не по себе, когда ты на меня смотришь. Мы знакомы полгода, и за это время я ни разу ни видела в твоем взгляде… безразличия. С первой встречи у тебя на квартире.
– Тогда Кирилл пришел ко мне в гости, – задумчиво произнес Глеб.
– Под руку со мной. Я помню, что вы с ним пили коньяк, а мне ты выставил вино, к которому я не притронулась.
– Потом я его выпил, – сказал Глеб.
– На следующий день? – спросила Аня.
– Постепенно, – ответил Глеб.
– Один или с девушкой?
– Без девушки. С девушкой оно бы ушло быстрее. Я бы смотрел на нее с болью, с надеждой, с желанием.
– На меня ты смотрел с болью, – сказала Аня. – И изредка с желанием.
– О надежде речь не идет. Кирилл – мой друг… и ты для меня – женщина моего друга.
– Твой друг меня не особенно ценит, – промолвила Аня.
– Это уже детали, – сказал Глеб. – По сути вы вместе, а я не настолько прыгучий парень, чтобы перепрыгивать через суть.
ПЕРЕМИНАЮЩИЙСЯ около палатки Кирилл ест из банки консервированные персики. Они излишне приторны, и Кирилл морщится, на Анну он не смотрит; держа в руке бутылку воды, она старательно ловит его блуждающий по живописному великолепию взгляд и, поймав, протягивает Кириллу бутылку, чтобы он запил, но Кирилл безмолвно отклоняет ее услужливость, с омерзением передергивает ртом и обильно сплевывает.
– Сегодня мы сворачиваем палатку, – сказал Кирилл. – Ты будешь мне помогать. Мы должны сделать это засветло.
– Мы возвращаемся? – спросила Аня.