пробуждает дикость и черствит сердца».
Люди. Это люди. Они здесь, Элен.
Не зарывшись в чуде жизни без проблем
заливают пиво, машут головой
«Ты зимой не плавал?»
«Я едва живой»
«Пьешь за обновленье голосов внутри?»
«Жорж, мое терпенье на нуле
учти».
Русская матрешка – вы и только вы
пахнущая спиртом, жгущая костры.
Из души вы тело вырвете силком
«Телом я…»
«Душою?»
«Ом, мы скажем ом»
«Вместе?»
«Я чуть раньше. Я мудрее вас
и тебя, и крошки – цыпа первый класс».
Удивленные выбранным тоном
поджавшие с вызовом губы
отойдя, курили
вперившись в ручей
«Она лесби, Лена»
«Ты не мой. Ничей».
«Ну, не надо пены, присмотрись, поверь —
мне тоска с другими…»
«Что же ты за змей! Залезаешь в койку
рвешь мое белье
подогнав под вечность…»
«Не твое. Свое».
Ранимый хлыщ, аристократ
чумазый инок и рубила —
пришел черед. Поставлен мат.
Готова скромная могила.
Река проточна, ветер слеп
ботинки носом смотрят в небо
езжай, гони кабриолет
ты катафалк.
Тайфун
комета – приволье мысли
холодок
подумал? Трезво. Не убавишь.
Чего не выпил, то не смог
жуками волка не затравишь.
Они явились?
Тысяч сто
ползут по телу, будто знают
в чье полутемное окно
я засмотрелся…
Обвиняют?