«Я Ананий Пустынник
только вчера проиграл я полтинник
в секу стремглав маляру на бульваре
Господи, Боже
беда – Он не с нами
Он нас, оставив, покинул
презрел – я протестую! в аду бы сгорел
за право пред Ним ничего не таить
от сердца в лицо
говорить, говорить»
Улица наша. Клыкастый мороз
всех разогнал, подготовив под снос
шаткие замки любивших бродить
в зыбком тепле
обрывающем нить
резким уходом – тогда, в ноябре
я не допил
не доехал к тебе.
После сумел
добравшись, нагнал
свой хвост, твою юбку – все задирал.
Ты соглашалась
я нервно стонал
нам фоном басила…
«Она?»
«Бесси Смит. Неважно, малышка
я легок
убит
тебя не забуду»
«Забудешь»
«Элен…»
«Я здесь. И чего?»
«Мы, как Гитлер и Рем
я стану жертвой
дружбы, любви»
«Молчи. Продолжай
нагнетай… не тяни…».
Руку на ступеньку, ну, же, на вторую
и устал, и выпил – маюсь, не психую
в свой подъезд вползаю
трусь ремнем об камень
дайте посчитаю
не врагов
не мысли —
свежие осколки от разбитой сказки.
Лопнули запаски, стекла задрожали
из пылавшей церкви демоны бежали.
Вы остановитесь. Выбейте автограф
на моем запястье
огненным зубилом, вырванным у Павла