Машинист

– Запиши, Лех: двадцать тридцать семь, – сказал Иваныч, глядя на часы.

Поезд отправился со станции, все шло по плану, в колонне они следовали вторыми. Паровозная бригада четко знала свое дело, и каждый выполнял свои обязанности. Кочегар Мишка подкидывал уголь из дальнего края тендера, Клим бросал уголь в топку, в перерывах обслуживая котел и вспомогательные машины, Иваныч вел поезд. Разогнавшись до пятидесяти километров в час, опробовали тормоза на эффективность, снизив скорость на десять километров в час.

– Нормально, в тормозной путь уложились, – сказал Клим.

– Давай, Лех, проедься, – уступая свое место, проговорил Иваныч. – Регулятор открывай плавно, перевалишь подъем паровозом – убавляй, а перед другим подъемом, но еще на спуске добавляй, и поезд будет всегда растянут. Проходить подъемы будешь с максимальной скоростью и без рывков. Реакции в поезде возникают при переходе из сжатого состояния в растянутое или наоборот, и мастерство машиниста заключается в ведении поезда в одном состоянии. Главное, помни: машина может столько…

– …сколько она может, – улыбаясь, продолжил фразу Клим. – Да-да, я знаю, ты мне это с первых дней говоришь.

Путь был новый, с допустимой скоростью пятьдесят километров в час, профиль незнакомый, и вдобавок поезда шли с интервалом времени, поэтому ехали небыстро, в среднем сорок, а местами тридцать километров в час. Клим смотрел в окно по направлению пути, изредка отрываясь для регулировки тяги, и весь поезд слушался лишь его одного. Подавая свисток, он вслушивался в каждую его ноту, глубоко вдыхая встречный ветер, который нес спокойствие и безмятежность.

– Ну все, Иваныч, давай дальше сам, а то тебе не по возрасту лопатой махать.

Поменявшись местами, каждый опять приступил к своим обязанностям.

Разъезд Горючка. Сигналист приготовил маршрут на боковой путь, на первом пути стоял впереди ушедший поезд. Иваныч остановил паровоз аккурат возле колонки, рота сопровождения оперативно высадилась, и каждый из бойцов занял пост у своего вагона. Мишка залез на тендер, направив колонку в бак, Клим начал качать воду. Второй поезд продолжал стоять, старший лейтенант Малаев залез в будку другого паровоза.

– Почему стоим? – громко с упреком обратился он к машинисту.

– Привод колонки сломан, чиним. Через двадцать минут, думаю, готовы будем, – будто оправдываясь, объяснял машинист Любаев.

– Двадцать минут! За нами другие поезда,– только и крикнул старший лейтенант, спрыгнув с паровоза, и побежал к сигналисту. – Готовь маршрут нам со второго пути, эти еще минут двадцать стоять будут.

– Отправляемся! – крикнул Иванычу старший лейтенант, проходя мимо паровоза.

По готовому маршруту они отправились, свистком поприветствовав паровозную бригаду, стоявшую на первом пути.

– Кто стоит? – спросил Клим у Иваныча.

– Любовь Егоровна, – ответил Иваныч, подавая звуковой сигнал свистка.

– Да ладно! В нашем депо женщина-машинист? – с интересом спросил Мишка, высовываясь из будки и пытаясь рассмотреть бригаду на другом паровозе.

– Успокойся ты, – Клим с Иванычем громко рассмеялись. – Машинист Любаев, а помощник Егоров. Теперь понятно?

Мишка слегка покраснел от глупого вопроса, молча взял лопату и пошел в тендер подкидывать уголь.

***

Пятьдесят шестой километр, перегон разъезд Горючка – разъезд Паницкая. Немецкая диверсионная группа из семи человек недалеко от пути маскировала самоходку. Командир группы достал планшетку с картой местности, включив ночной фонарик, объявил:

– Группа «Альфа», внимание!

Бойцы собрались вокруг него.

– Уточняю задачу. Наше местоположение, – указывая на карту, сказал командир. – На этом километре крутой подъем поезд затянется до пятнадцати – двадцати километров в час. Занимаем позиции по три человека с обоих сторон железнодорожного полотна, в момент проследования поезда кидаем гранаты в вагон сопровождения, ликвидируем охрану. Затем взрываем рельсы, блокируя движение дальнейших поездов. После остановки поезда…

– А если не остановится? – перебил его один из бойцов диверсионной группы.

– Остановится, – утвердительно сказал командир. – По всем инструкциям паровозная бригада обязана остановиться и произвести осмотр поезда. Итак, после остановки поезда отцепляем вагон охраны, документация на груз должна быть в железном сейфе, ее нужно забрать, ключ у старшего офицера. Ты, Стрикер, – обратился командир к снайперу группы, – займешь высотку на пятьдесят седьмом километре и ликвидируешь паровозную бригаду, там холмы, паровоз будет как на ладони. Забрав документы, доводим поезд до разъезда Паницкая, где нас будет ожидать группа «Дельта», произведем разгрузку образцов. Особое внимание обращаю на то, что поезда идут с пятнадцатиминутным интервалом, значит от момента взрыва вагона до возобновления движения у нас одиннадцать минут. Задача ясна?

– Так точно, – в голос ответили бойцы.

На подъеме поезд начал затягиваться, уменьшать скорость, медленно, плавно, пока не дошел до критической, восемнадцать километров в час.

– Регулятор на полный, сильно затянулись. Один километр остался, и разгонимся, – бодро заявил Иваныч.

Старший лейтенант Малаев вышел на переходную площадку вагона. Закурив сигарету, стал думать о чем-то своем, без интереса всматриваясь в ночное небо под неустанный стук колес. Раздался взрыв, и Малаев отлетел в сторону, ударившись головой о вертикальную балку, упал без сознания. Поезд тряхнуло, из окна паровоза Иваныч увидел горящий вагон. Только он потянулся к ручке крана, чтобы остановить поезд, Клим оттолкнул его.

– Стой! Полный ход, едем дальше!

– Ты чего, Лех? Это толчок в пути, да вдобавок вагон горит, нужна остановка.

– Нет, смотри на манометр, давление в норме. Поезд на рельсах, – утвердительно проговорил Клим.

Кочегар Мишка взобрался на верх тендера посмотреть пламя. Уничтожив вагон с охраной, диверсанты тут же взорвали рельсы позади поезда.

– Какая-то еще вспышка,– крикнул сверху Мишка.

– Стой, дурак! – что есть мочи крикнул Клим. И в ту же секунду Мишка скатился по куче угля с простреленной головой.

– Иваныч, от окна, – прокричал Клим, оттаскивая его. Иваныч начал привставать, и в этот момент пуля вошла ему в грудь. Они оба упали на пол, и еще две пули влетели в будку.

Паровоз перевалил бугор, и поезд начал быстро ускоряться. Бойцы диверсионной группы незадачливо переглянулись.

– На самоходку! – громко крикнул командир.

Группа быстро заняла места в машине и пустилась вслед за уходящим поездом по железнодорожным путям.

– Стрикер сделает свое дело, – проговорил командир. – Главное – успеть отцепить вагон, пока огонь не перешел на другие.

Стрикер закинул винтовку за спину, разбежался, прыгнул с холма на крышу второго вагона и побежал к паровозу с уверенностью, что бригада ликвидирована.

– Подыми меня, – с трудом произнес Иваныч. Клим помог ему подняться и присесть на сиденье. Из груди Иваныча хлестала кровь.

– Сейчас, Иваныч, держись! – говорил Клим, ища в сумке полотенце, чтобы закрыть рану.

Из тендера посыпался уголь – Стрикер спускался в будку паровоза, чтобы остановить поезд. Клим, услышав посторонний шум, взял нож и прижался к стене. Только Стрикер вступил в будку паровоза, он получил удар ножом в грудь и в одно мгновение упал.

– Немецкий диверсант, снайпер, – обезоруживая бойца, говорил Клим. Он снял с врага винтовку и ремень с боекомплектом, на котором находился запасной магазин к винтовке, две ручные компактные гранаты и кобура с пистолетом, которую Клим отстегнул и повесил на свой ремень. Он делал все быстро, профессионально, без лишних движений, как учили в разведке.

– Ты был прав, Леша, если бы остановились, сдали бы поезд, – проговорил Иваныч, еле держась на сиденье.

– Ничего, держись! – заматывая рану полотенцем, повторял Клим.

– Ты должен довести поезд.

– Э… Иваныч, ты куда собрался, мы не доехали до конечной, брось это, поезд должен вести машинист, – растерялся Клим.