Машинист

– Холодно,– несвязно произнес старлей.

Холодно, подумал Клим, и это в начале сентября у раскаленного котла паровоза. Должно быть, шок, нужно, чтобы старлей как можно скорее взял себя в руки. Клим достал из шарманки термос с чаем, налил полную кружку, протянул ее старлею:

– Выпей чаю, он сладкий, сразу полегчает. Вообще тебе бы лучше стакан махнуть, но поездная работа требует ясности ума и твердости руки. Пока и это сойдет, пей весь, чтобы организм ощутил тепло.

Вскоре Клим увидел открытый сигнал семафора станции, это был Карамыш.

– Прибываем, с правой стороны дежурный пост, после остановки пойдем к нему, – громко сказал Клим, увидев тусклый фонарь, болтавшийся над зданием. Затем закрыл регулятор, выполнил ступень торможения, и поезд пересек границу станции со скоростью двадцать километров в час. Остановились на первом пути, паровозом напротив грейферного крана.

Старлей подорвался спускаться, в мыслях был только доклад о случившемся и получение дальнейших указаний. Раз станция, должен быть отдел НКВД и связь с командованием.

– Подожди, старлей, – окликнул его Клим. – Поможешь.

Они спустили тела со смотровой площадки паровоза. Клим взял тело Иваныча и забросил его за плечо, так же как солдаты выносили раненых с поля боя, старлей вскинул на себя тело кочегара Мишки. Неся на себе мертвых, они шли быстрым шагом на станционный пост.

Дежурный по посту безмятежно сидел на своем рабочем месте, борясь со сном, который нагоняла ночь. И тут в помещение ворвались Клим со старлеем, положив тела на кушетку.

– Где отдел НКВД? – с криком спросил старлей.

Дежурный от неожиданности поперхнулся и начал кашлять.

– Какой отдел?

– Ты оглох? – продолжал кричать старлей.

– Отдел в поселке Карамыш, – собравшись, ответил дежурный. – Это раздельный пункт с таким же названием. Здесь всего лишь три пути, кран и куча угля, которые охраняют два человека вашего ведомства. Меняют нас раз в сутки, приезжает моя смена и смена охраны, а Карамыш в тринадцати километрах от сюда.

– Когда следующая смена? – нетерпеливо спросил старлей.

– Через четыре с половиной часа. Если нужно, ожидайте.

– Дежурный, записывай, – перебил разговор Клим. – Перегон Горючка – Паницкая, пятьдесят шестой километр, подорван путь. Нужно восстановление.

– Как, а поезда? Вам же дано разрешение на всех парах до Петрова Вала.

– Поезда остались позади, об этом доложишь. Поезд подвергся диверсионной атаке, вагон с охраной уничтожен. Погибли машинист и кочегар, они лежат здесь у тебя на кушетке. Позаботься о них, тела оберни в ткань, приедет смена – передашь в Карамыш, а оттуда – в локомотивное депо Саратов. Сделай все, дежурный, это были хорошие, честные люди, которые погибли при исполнении долга. Они достойны погребения по всем традициям на родной земле.

– Сделаю! Не переживай, – понимающе сказал дежурный. – Если надо, лично в Саратов отвезу.

Клим с облегчением выдохнул, развернулся и пошел к двери.

– Ты куда? – окликнул его дежурный.

– Как куда, готовиться к отправлению, сам же сказал, поезд ждут в Петровом Вале.

– Подожди, – сказал дежурный, быстро заполняя бланк бумаги. – Это разрешение на отправление, по готовности можешь ехать.

Взяв бланк, Клим пошел к паровозу, а старлей остался на посту у дежурного, что-то дописывал, по всей видимости, готовил рапорт о происшедшем.

Клим забрался на паровоз, а потом на крышу тендера и громко свистнул.

– Эй! Уснул, что ли? – обратился он к крановщику. – Грузи давай!

И крановщик ловко стал загружать уголь в тендер паровоза под наблюдением Клима.

– Все, хватит, под завязку, – крикнул Клим, затем спустился в будку, открыл шуровку и стал закидывать уголь.

– Куда это ты собрался? – громко спросил вбежавший в будку старлей.

– Что значит куда, в Петров Вал. Мы обязаны довести поезд до этой станции.

– Никуда мы не поедем, – утвердительно сказал старлей. – Дождемся смены, я сообщу о происшедшем, потом получим дальнейшие указания.

– Какие указания тебе нужны? – продолжая закидывать уголь, проговорил Клим. – Сколько стоять собираешься – десять часов, сутки, – пока информация дойдет? Нет, нужно ехать.

Видя, что Клим решительно настроен и напрочь игнорирует приказы, старлей достал из кобуры пистолет и наставил на него.

– Я сказал. Положи лопату, закрой шуровку, садись и жди.

Клим спокойно прислонил лопату к стенке, резко развернулся, левой рукой схватил пистолет старлея, а правой нанес сильный удар по печени. Старлей упал на пол, у него сбило дыхание. Клим стоял над ним, держа в руке оружие.

– Слушай внимательно, старлей! Это железная дорога, у нее свои законы, их не так много, и главный для локомотивщика – выехал на перегон – рассчитывай на себя. У меня задача, поезд должен прибыть на станцию назначения. И я его доведу, даже если мне придется тащить его на себе. – Чуть успокоившись, понизив тон, Клим продолжил: – Ты знаешь, что в поезде и как он нужен фронту, чего ты хочешь ждать? Нового наряда или новой диверсионной группы? Пойми, старлей, мы одни, и дойдет ли поезд или нет, зависит только от нас. – Клим взял в другую руку лопату, вытянув обе руки к старлею, и предложил: – Теперь выбирай: остаешься на станции… – он посмотрел на пистолет. – Или ведем поезд вместе, – протягивая лопату, сказал Клим. – Ты нужен, старлей! После можешь отдать меня под трибунал за нарушение субординации.

Приводя себя в чувство, восстанавливая дыхание, понимая всю сложившуюся ситуацию, старлей ухватился за лопату и встал на ноги. Помолчал минуту, смотря в глаза Клима, и произнес:

– Хорошо, машинист, какие будут указания?

Клим подошел к вещевому шкафчику, достал запасную рабочую куртку Иваныча и отдал старлею.

– Снимай свою гимнастерку, а то погоны испачкаешь. Наденешь вот это. Будешь работать за кочегара, а обязанности помощника разделим. Вот такая у нас будет паровозная бригада.

Придя к соглашению, они, протянув поезд до колонки, снабдили тендер водой и тихо, без гудка, отправились в путь.

Глава 8. Живой семафор

Внимательно всматриваясь в режимку, Клим вел поезд, стараясь держать предельно допустимую скорость, иногда отвлекаясь на открытие кранов котла, наполняя его водой и регулируя рабочее давление пара. По его указанию старлей подкидывал уголь в топку, а потом уходил в тендер, чтобы подбросить угля к передней части. Клим сразу понял, что старлей тяжелее ручки да своего пистолета на стрельбах ничего не держал. Но Малаев держался стойко, ни в коем разе не показывая свою усталость, да это и не нужно было, Клим все хорошо понимал. Замечая, как старлей устает, он ставил его на шуровку и сам закидывал уголь в печь. Так они и вели поезд и уже через тридцать километров пути стали понимать друг друга с полуслова. Труд, направленный к достижению общей цели, заставляет работать сообща людей разных профессий и мировоззрений.

– Алексей, правильно? – спросил старлей, вспоминая имя из документов Клима.

– Алексей Климов, можно просто Клим. Мне так привычнее. На фронте мое имя знали только товарищи во взводе.

– Ты сам саратовский?

– Да. Отец – слесарь на шарикоподшипниковом заводе. Отца, кстати, так и не повидал за эти сутки после прибытия с фронта. Мать говорит, он почти живет на заводе, а сама она работает старшей медсестрой. Сейчас тоже в две смены, одну в поликлинике, другую в эвакуационном госпитале.

– Ну а ты как на железку попал?

– В детстве отец по пути на работу водил меня в садик. Дорога проходила по мосту через железнодорожные пути, как сейчас помню мой первый гудок паровоза и как тот с грохотом начал набирать ход. Я еще испугался, спрятался за отца, а он говорит: «Не бойся, он добрый». После этого, пока поезд не проводим, так и до садика не доходили. Можно сказать, мечта детства.