Homo kaleidoscopic. Философия человека 21-го века

– дословной или близко к дословной передаче словарной последовательности этого знания;

– передачей смысла, заключенного в знании, с использованием иных слов, предложений или аналогий, а порой и с использованием иных оснований и доказательств.

В первом случае имеет место передача знаковая, внешняя, формальная. Во втором случае смысловая, аналоговая, предикатная.

Жиль Делёз основной чертой сознания считал смысл, [14] Чалмерс признает опыт. «Ключевым для сознания, по крайней мере в самом его интересном смысле, является опыт». [17] Но правы они оба. Их точки зрения расходятся только лишь потому, что сознание они рассматривают статично. А это не так. У ребенка сознание еще не наполнено «содержимым». Оно свободно воспринимает знаковые аналоги смысла, но смыслами еще не наполнено. У пожилого человека, имеющего длительный «сознательный опыт», сознание наполнено разными смыслами и поэтому плохо воспринимает новые знаковые формы. Знаки (слова, утверждения) в сознании взрослого человека сопоставляются с определенным, наличествующим смыслом (или смыслами). Воспринимая информацию (знания) взрослый человек сразу же в своем сознании находит для нее соответствующий, ранее усвоенный смысл.

Жиль Делёз, в связи с этим, обращает наше внимание на связанный со смыслом феномен дурной бесконечности Готлоба Фреге (Делёз называет его еще «парадокс Кэррола»). «Обозначающее имя имеет смысл, требующий нового имени». [14] Смысл одного предложения мы можем объяснить через другой смысл, который также можно объяснить через следующий и т. д. до бесконечности. Сознание само прерывает этот бесконечный процесс, выбирая наиболее подходящий. Поэтому, пожилому человеку так трудно принимать новое. Религиозный человек во всем будет видеть религиозный смысл, психиатр в каждом встречном видит своего подопечного, следователь – своего…

Но это касается мира реального, когда объемы смыслов и соответствующие им понятия одинаковы у субъекта и объекта, т. е. у передающего знание и воспринимающего. А, если субъект передает объекту словарные знаки и соответствующие им смыслы, касающиеся не окружающей реальности, а параллельной (виртуальной)? Простой пример – «непереводимое в переводе», т. е. перевод реалий (национального и исторического колорита отсутствующего в языке перевода). Так, например, некоторым народам трудно представить себе, что такое российское крепостное право и в переводах русской классики крепостные выступают простыми сельскими жителями. [18]

Или, вот например, японская поэзия хокку. Кто может сходу сказать, о чем говорит Басё:

«Поник головой до земли, —

Словно весь мир опрокинут вверх дном, —

Придавленный снегом бамбук».

Еще более трудное дело, когда речь идет о небинарной гендерности как выражение свободы или о джедаизме как религиозном направлении…

Когда идет общение путем обмена предикатами передача нового смысла невозможна. В этом случае структура сознания будет соответствовать приведенному выше.

Современное представление о структуре сознания [3]
сфера
ценностей
рациональное
знание
сфера
эмоций
сфера чувственного знания и
чувственных познавательных способностей

Такое межличностное общение возможно только при понятийном обмене, т. е. без определения смысла и лишь у молодых людей, у которых может еще только формироваться новая часть внутри сферы сознания.

У таких субъектов, обладающих знанием-опытом-смыслом в параллельной реальности, формируется новый отдел сознания, вмещающий понятия, после заменяемые на смыслы, касающиеся этой реальности. Эту сферу сознания мы можем назвать сфера-близнец, так как она одновременно интимно включена в сознание субъекта, но противоположна сфере чувственного знания.

Новое представление о структуре сознания
сфера чувственного знания и чувственных познавательных
способностей
сфера
эмоций
рациональное
знание
(разум)
сфера
ценностей
сфера-близнец

Жиль Делез упоминает о парадоксе Леви-Стросса (парадокс Робинзона): означающее представляет избыток, означаемое – недостаток. «Всегда чересчур много означающих знаков». [14] Но, опять это касается только взрослого и опытного человека. У молодежи мы найдем обратный парадокс. Можем его назвать «парадокс зрителя циркового представления». Зритель в цирке видит «картинку» представления, слышит звуки оркестра. Это вызывает в нем эмоции, наиболее удачные номера надолго откладываются в его памяти, но схватывает ли он смыл происходящего на арене? Например, как дрессировщик работает с дикими зверями, добиваясь исполнения ими трюков или откуда у фокусника в рукаве появляются предметы? Нет, ему это не понятно, но важно еще и то, что ему понимать и не хочется. Понимание, наоборот, смажет впечатление. Вспомним, сцену из «Мастера и Маргариты», когда Коровьев и Фагот показывают москвичам фокусы. Зритель желал быть обманутым, а не разоблачать трюки…