История одного содружества

Прошёл час. На столе уже стояли три пустые бутылки 0,7.

– Ещё по сухому?

– Ещё по сухому.

Когда на столе и под столом выстроилась батарея из пяти бутылок, а язык стал заблуждаться в словах разговорной речи, они встали и двинулись вниз по улице имени Свердлова, чтобы проветриться. Где-то на Лыковой Дамбе они налетели на какого-то мужика, который проводил их весёлым хохотом. «Почему он смеётся?» – подумали они. Только на следующий день узнали почему. Потому что этот мужик был заместителем директора завода по кадрам, а они как раз и были те самые кадры.

Для организации работ по строительству цеха микроэлектроники на заводе Павел принял в свою лабораторию восемь человек из специализированного института Министерства электронной промышленности, и они за год отгрохали цех, насыщенный современной техникой для производства СВЧ-узлов и элементов в микро-исполнении. Теперь у него с Хохловым не болела голова о том, как обеспечить изделиями этого цеха разработки СКБ и серийный выпуск разработанных приборов на заводе.

И вдруг! Шторову звонит учёный секретарь аспирантуры института и сообщает, что до окончания аспирантского срока осталось двадцать дней. В конце этого срока он обязан положить на стол секретарю «кирпич» – законченный труд, любовно переплетённый в толстую обложку.

Вот это была работа! Павел расписывал конструкции своих предыдущих разработок, отмеченных свидетельствами на изобретения, сдобренные теоретическими изысками, накопленными в многочисленных статьях и научно-технических отчетах по научно- исследовательским работам. Конструктора разрисовывали эти конструкции на листах стандартного формата, женский состав лаборатории рисовал на кальках графики, секретарша в поте лица перепечатывала полученные прямо из-под пера диссертанта научные перлы. В общем, коллективными усилиями успели состряпать «кирпич» —

в два раза превышающий установленные размеры, – и Павел поехал в Харьков, где в институте радиоэлектроники предстал перед советом с предварительным отчётом по проделанной за четыре года работе.

– Много, – сказал ему председатель Учёного совета.

Павел покраснел. Ему казалось, что председатель, чувствуя себя в своей среде, скажет сейчас откровенно – чего много. Но тот подумал, подобрал нужное слово и сказал:

– Лишнего… материала много. А в остальном всё здорово. Приезжайте на окончательную защиту с укороченным в два раза вариантом.

Через несколько месяцев в 1972 году Павел выехал в Харьков в Институт радиоэлектроники с укороченной диссертацией и трёхлитровой канистрой спирта. Защищаться должны были вдвоём. Сначала Владимир Зайцев – преподаватель этого института, затем Павел – начальник лаборатории микроэлектроники из Горького. Главным оппонентом у Зайцева должен был быть член-корреспондент Академии наук Сергей Сергеевич Глушков. Он же – руководитель диссертационной работы Павла. Когда Павел с Зайцевым встречали Глушкова в аэропорту, тот очень удивился:

– А вы, Шторов, чего тут делаете?

– Я, Сергей Сергеевич, тоже защищаюсь и прошу Вас как руководителя выступить на совете.

Слова Павла озадачили Глушкова. Дело в том, что единственные его встречи с диссертантом Шторовым были посвящены сдаче ему кандидатского минимума по основному предмету, а также обсуждению того, чего диссертант хочет изобразить в диссертации. Ещё одна встреча состоялась, когда Павел поймал руководителя своей диссертационной работы у входа в подъезд его квартиры в Москве, и, пока они поднимались в лифте на двадцатый этаж, руководитель успел подписать напечатанный Павлом положительный отзыв на диссертацию. В мучительный период написания диссертации по причинам, изложенным выше, Павел никак не мог встретиться с руководителем, поскольку он, этот период, был довольно стремительным.

Надо отдать Сергею Сергеевичу должное, он весьма продуктивно выступил в защиту Павла.

– Во-первых, – сказал он, – я бы хотел сообщить совету, что был весьма слабо посвящён в результаты работы моего подопечного.

Члены совета и Павел насторожились. Начало-то панихидное.

– Диссертант проявил завидную самостоятельность, – продолжал Сергей Сергеевич, – он сделал, собственно, всё сам. Сейчас, оценивая его труд, я несколько удивлён, как в области, достаточно исследованной, можно было найти столько новых и интересных решений. Использование его изобретений с соответствующей теоретической и практической проработкой фактически видоизменило технику измерений СВЧ-мощности, повысив качественные и экономические параметры этой техники.

И далее в том же духе. Павел был принят на ура. Пятнадцать положительных шаров из пятнадцати возможных. Один из заведующих кафедрой, которому он между делом пообещал достать нужную для эксперимента аппаратуру, заговорил при обсуждении диссертации, что он бы не прочь поставить вопрос о присуждении автору степени доктора наук. Павел вздрогнул: «Если это зерно даст всходы, то в Высшей аттестационной комиссии в Москве меня наверняка забракуют». Но всё хорошо, что хорошо кончается. Пронесло на уровне кандидатской.

На совместном с Володькой Зайцевым банкете диссертанты здорово набрались. Достаточно сказать, что, когда старший оппонент на защите Павла Лев Кручинин – профессор Авиационного института – захотел уйти, Павел сунул ему в карман две бутылки коньяку (холостяк, пригодится), заплатив за них буфетчику. И только когда Володька сказал, что этот вот холодильник наш, Павел понял, что покупал у буфетчика свой коньяк.

По окончании банкета они в небольшой компании отправились к Володьке домой.

– Зря, что ли, я привёз для этого случая трёхлитровую канистру ректифицированного спирта? – сказал Павел.

Переживающий за него коллектив возглавляемой им лаборатории вручил ему эту канистру, исключив её из ежемесячных затрат лаборатории.

У Володи Зайцева развернулось соревнование: кто выпьет полстакана спирта и лучше всех при этом улыбнётся. Поскольку Павел уже был изрядно накачан, он не воспринимал ни вкус, ни цвет того, что пьет. Он выпил, не поморщившись, и блаженно улыбнулся. Ему присудили первое место. Затем посадили в какой-то грузовик рядом с водителем и отправили домой. Было часов двенадцать ночи. Пора было ехать сначала в Москву, а затем – в Горький.

Водитель грузовика высадил Павла с его чемоданом и уехал. Удар по нутру, особенно спиртом, был настолько оглушительным, что он стоял посреди площади, ничего не понимая. «Где я? Зачем я тут? Почему я тут? И вообще – кто я?» Он часто видел абсолютно пустые глаза очумевших алкоголиков. Эти глаза ничего не выражали, ничего не видели, как будто их отключили от спецвычислителя в кумполе черепной коробки передач. И только мозжечок ещё управлял организмом, чтобы тот не сломал обо что-нибудь копчик. Помотав головой, он взбаламутил извилины и заставил их зашевелиться.

– Ага, я на вокзальной площади. Надо туда, на вокзал.

На вокзале в кассу стояла длинная очередь. Он подошёл к кассе. Все расступились. Он сунул в окошечко пятнадцать рублей. Ему дали билет. На билете – вагон номер восемь. Вышел на перрон. Перед ним вагон номер восемь. Ступеньки уже убираются. Он вошёл. Поезд пошёл. Как он потом догадался, в кассе без очереди продавали билеты на отходящий поезд в Москву. Он понемногу начинал соображать.

– Послушайте, дорогая, – обратился он к пожилой проводнице, – мне сегодня умопомрачительно везёт. Куда бы я ни пришёл, пожалуйста! Может быть, волшебные сюрпризы продолжатся?

– А как же, – ответила проводница, – и открыла дверь его купе. В купе было четыре места, а занято только одно. Он вошёл.

– Господи, красотища какая!

На кровати лежала красивая молодая женщина, раскинув по подушке густые локоны рыжеватых волос. Он сильно хлопнул дверью. Женщина проснулась.

– Простите, я неосторожно закрыл дверь. Вот вам за это шоколадку. Кстати, выпить сухого вина не хотите? У меня в чемодане есть.

Он спал, и ему снилась красивая золотоволосая женщина, которая смотрит на него и ласково успокаивает. Проснулся уже днём, в двенадцать тридцать. Женщина вышла.

Он оделся. Женщина вошла.

– Простите, я вчера был очень заряжен. Я вам не мешал? О! Полбутылки сухого вина!

Давайте допьем.

– Давайте.

– Простите, а Вы откуда едете?

– Из Симферополя. Вы уже спрашивали.

– А как Вас зовут?

– Марина. Вы не только спрашивали, но и записали.

– А я что, и телефончик Ваш записал?

– Конечно.

Я заглянул в записную книжку. Точно.

– Вы знаете, я впервые в жизни столько выпил, что ничего не помню. Обычно ноги отказывают, а голова продолжает работать. А тут что-то новенькое. А что я ещё делал?

– Вы угостили меня вином. Потом вдруг забыли про меня и стали раздеваться. Потом снова меня обнаружили, уже будучи в трусах.

– Ну и что?

– Что, что. Вы сказали: «Пора сдвигать кровати». Попытались сдвинуть, у Вас ничего не получилось, Вы упали и заснули. Пришлось Вас одеялом накрывать. Где-то утром, часов в одиннадцать, Вы проснулись, приподнялись, посмотрели на меня и сказали: «Вот это красотища приснилась», – и снова упали.

– Так, может быть, мы в Москве какое-нибудь культурно-просветительное мероприятие проведём?