Еврейские судьбы: Двенадцать портретов на фоне еврейской иммиграции во Фрайбург

В конце 1954 года юноша вернулся в Германию, где продолжил свое обучение.

Когда дядя вернулся из Австралии, то почел за благо

отправить племянника в Париж, чтобы он выучил как следует французский язык.

Так, в течение года он приобретал соответствующие языковые навыки в Париже. Однажды, во время ночного посещения парижского крытого рынка он потерял паспорт. После чего Клаус вернулся обратно в Гарц к матери, причем с большими приключениями, например, нелегальный переход немецкой границы под Саарбрюкеном.

Но после года такой вольницы любая немецкая школа покажется пресной. Получив аттестат, Клаус университету предпочел армию, а точнее флот: хороший английский привел его в США, на военно-морскую базу во Флориде, а затем на службу в немецком посольстве в Лондоне (чуть позже еще и на работу в Индии!).

«Ну посмотрим…»: Фрайбург и Эммендинген

В Берлине (мама к этому времени вышла из больницы) Клаус снова учился – профессиям столяра, продавца мебели и архитектора. В 1964 году он перебирается в Южный Баден, в Лёррах, где работает в фирме по продаже мебели. Здесь он женился, но жена умерла в 1970 году, оставив на его руках двоих сыновей. В 1971 году умерла и мама.

В 1972 году он продолжил свою учебу – сначала во Фрайбурге, в педагогическом ВУЗе (теология, социология и психология), затем в университете Тюбингена («специальная педагогика», то есть искусство учить больных детей с особыми потребностями, а также иудаика). Заключительные семестры он провел в Иерусалиме (Холокост) и снова во Фрайбурге (история и этнология).

В 1979 году Клаус переехал в Эммендинген, где вплоть до 1996 года преподавал несколько предметов в «специальной школе». Здесь, в Эммендингене, он женится, у Клауса и Уты рождается дочь.

С 1972 года Клаус Тешемахер связан с еврейской общиной Фрайбурга. Было в ней тогда около 200 человек, в том числе и несколько человек из числа тех, кто в 1945 году эту общину заново основал. Каждую седьмую неделю в общину приезжал либеральный раввин Левинзон, окормлявший семь общин Бадена. Оберкантор Блумберг бывал почаще – через раз: когда его не было – к Торе выходил молодой Шнуррман, он прекрасно пел и читал Тору.

Но каждый шаббат не было уверенности, соберется миньян или нет. Поэтому и с критериями членства в общине было не так уж и строго – как для мужчин, так и для женщин. Иначе миньян точно не соберешь.

Однажды в 1977 году тогдашний председатель Фрайбургской общины Альтман показал Клаусу… модель новой синагоги. Аж на 120 мест! Тешемахер не мог сдержать не то что улыбки – смеха!

«Ну посмотрим», – улыбнулся в ответ старик Альтман.

И вот в 1987 году новое здание синагоги открылось! В молитвенном зале собралось все начальство – обербургомистр, священники христианских конфессий, представители разных обществ. От евреев – от силы двое-трое: земельный раввин, старший кантор. Остальных евреев, в том числе ассистента Хайнца Галинского, собрали внизу – в зале заседаний (ныне зале имени Гертруды Лугнер), куда транслировали происходящее, как на телевизор. Тешемахер так тогда рассердился, что даже хотел выйти из общины!..

Здание синагоги было и впрямь и большое, и красивое, но это был не храм, а мавзолей. Кроме шаббата оно использовалось еще раз в неделю, минут по 45: заседания правления.

И – все! Разве не ужасно?

И тогда жена ему сказала: «Клаус, не ворчи, сделай что-нибудь для того, чтобы стало иначе!».

После чего Тешемахер выставил свою кандидатуру на выборах в Правление и победил. Вместе с ним в правление прошли еще г-жа Соуссан, жена раввина, и д-р Фаррокпур. В общине в этот момент числились все те же примерно 200 человек – практически на весь Южный Баден, кроме Констанца.

Выборы состоялись 6 декабря 1990 года, а ровно через неделю – 13 декабря – пред очи Клауса явилась семья Вадима Херсонского: он сам, жена, сын и дочь. В Москве они принимали по школьному обмену старшеклассника из Лёрраха, а в качестве ответного визита напросились всей семьей. И вот они здесь и не хотят возвращаться в СССР, где нагнетаются антисемитизм и предпогромные настроения.

А потом началось – семья за семьей: инженеры, учителя, бухгалтеры – да кто угодно! Одно за другим заполнялись евреями общежития во Фрайбурге и его окрестностях (Кеннцингене, Вайле, Райнфельде, Райнвайлере, Бад-Кроцингене).

Конечно, от этого всего глаза на лоб лезли, но – при поддержке городских властей – всем находили жилье (как раз освобождались французские казармы) и решали другие вопросы, прежде всего статусно-визовые. Очень выручал общинный автобус – привозивший желающих и на молитву, и на закупки, и в городские службы.

Для самого Тешемахера трудность заключалась в том, что до 1996 года он совмещал деятельность в общине с работой в своей школе! Рабочий день растягивался чуть ли не на целые сутки! Абсолютное напряжение и перегрузка!

Но то была вдохновенная и богоугодная работа: на новый уровень поднялась в общине не только социальная, но и культурная жизнь: концерты, выставки, кружки, обновление библиотеки и ее книжных шкафов!..

А когда было особенно трудно и жарко – вспоминались слова старика Альтмана: «Ну посмотрим!..».

Конечно, радовало далеко не все.

Однажды вместе с одной новоприбывшей семьей Клаус спустился в продовольственный магазин рядом с синагогой – и был потрясен, когда увидел, что они себе покупали: свиную колбасу! Это тяжело ранило его, но он стал лучше понимать тот феномен, что являют собой советские евреи. Впрочем, строгого кашрута и в самой Фрайбургской общине тоже не было. Ближайшие кошерные магазины – в Страсбурге или Базеле, оба дорогущие. Община могла себе позволить разве что кошерные сосиски – раз в год, на Рош-Ха-Шана. И то один раз швейцарские пограничники не хотели пропускать их через границу! Еле отбили…

Огорчали не только приезжие новички, но и фрайбургские «старики». Многие из них шипели на новичков: «Религии не знают! Языка не знают! Понаехали тут!..». Таких Тешемахер охотно тыкал в их собственное – ими уже подзабытое – мигрантское прошлое (исконные, «коренные» фрайбуржские евреи были и среди «старых» членов наперечет!).

Не радовали и приезжие: один из них был особенно активен и предлагал голосовать за него на выборах: потому что через общины текут миллионы марок, и он, если победит, сразу же раздаст своим избирателям по 3500 марок (почему-то не выбрали, после чего он начал мухлевать иначе: со страховым полисами).

Тешемахер жил в Эммендингене и отработал в правлении Фрайбургской общины две каденции (председателем во время второй из них стала жена раввина).

Но вскоре стало понятно, что, кроме Фрайбургской, в округе нужны новые общины: так в 1995 году появились общины в Лёррахе и Эммендингене, где Клаус жил.

И туда, в Эммендинген, где к этому времени жило уже 80 евреев, он и перенес центр своих забот и хлопот. Он – фактический основатель не только общины и синагоги в Эммендингене, но и Объединения по сохранению еврейской культуры и истории и даже Еврейского музея.

И во всем ему помогала жена, Уте Тешемахер, тоже учитель, на протяжении 15 лет ее избирали председателем общины. Когда же в мае 2010 года оба они ушли из руководства общиной, в ней насчитывалось уже 360 членов.

Клаус Тешемахер и сегодня охотно водит экскурсии по Фрайбургской синагоге, охотно вспоминает ее историю, одним из главных создателей и деятелей которой довелось быть ему самому. Но он и сам теперь ее живая история, и по праву перенял у старика Альтмана право на улыбку и на присказку: «Ну посмотрим!..»

KLAUS TESCHEMACHER UND SEINE MISSION:

«MECKERE NICHT HERUM, MACHE ETWAS…»

(BERLIN – HAMBURG – SIDNEY – PARIS – FLORIDA– LONDON – L?RRACH – EMMENDINGEN)

Globus von Klaus

Seine Familie geht im Mannesstamm auf die spanischen Sepharden und Marranen zur?ck, die Ende des 15. Jahrhunderts nach Holland auswanderten. Ein Techera de Macho ist sogar in der sephardischen Synagoge Amsterdams verewigt. Seine Ahnen m?tterlicherseits hie?en Lewins – polnische Juden aus Lоdz, die nach Berlin umsiedelten. Anfang des 20. Jahrhunderts fand die erste Begegnung Teschemachers Vorfahren mit Russland statt: eine Zeit lang war sein Gro?vater preu?ischer Konsul in Odessa und heiratete dort eine ukrainische J?din, die bald an Tuberkulose verstarb. Nach seiner R?ckkehr nach Berlin begegnete Teschemachers Gro?vater seiner zweiten Liebe – der Gro?mutter von Klaus. 1939 heiratete der 37-j?hrige Vater von Klaus ihre 30-j?hrige Tochter, f?r die es zweite Ehe war.

Der Vater beteiligte sich offensichtlich an sozialdemokratischer Untergrundbewegung, und im gleichen Jahr (1939) wurde er von der Gestapo verhaftet. Die n?chste Etappe waren KZ-Lager: Sachsenhausen, Buchenwald und vermutlich Auschwitz. Die schwangere Mutter und die Gro?mutter haben beschlossen, aus Deutschland nach Kopenhagen zu fliehen: dort lebte eine Cousine des Vaters, die mit einem Mitarbeiter der Schwedischen Botschaft verheiratet war. Die Flucht ist gelungen: am 20. M?rz kamen die Mutter und die Oma wohlbehalten in D?nemark an, aber schon zu dritt – am 18. M?rz schloss sich ihnen sozusagen «unterwegs» Klaus Teschemacher an. Die Tante brachte die Fl?chtlinge in Hilewold, einer Vorstadt von Kopenhagen unter. Und genau einen Monat sp?ter, am 19.April, marschierte die Wehrmacht in D?nemark ein!

Den ganzen Krieg ?ber wurde die Drei – die Frauen und das Kind von den d?nischen Widerstandsk?mpfern in 17 verschiedenen Bleiben versteckt, sogar mal in Schweden! Niemand verriet sie, und die Drei erlebten unversehrt die Befreiung von D?nemark am 5. Mai 1945 mit. Der f?nfj?hrige Klaus wurde fast eingeschult (D?nemark schult bereits in diesem Alter ein), und nun wurden sie alle festgenommen: jemand teilte den Briten mit, die drei seien… deutsche Illegalen. Die Gro?mutter starb w?hrend der Ermittlung. Der Mutter gelang es jedoch, mit der Schwedischen Botschaft und mit den Widerstandsk?mpfern Kontakt aufzunehmen – im Endeffekt wurde sie zusammen mit ihrem Erstkl?ssler freigelassen.

Клаус и Уте Тешемахер / Klaus und Ute Teschemacher

Sie begaben sich nach Hamburg, in ein gro?es DP-Lager, der zum Ausgangspunkt ihrer Suche nach dem Vater und seinen ?lteren Kindern wurde. Au?erhalb des Lagers war «Jude» nach wie vor ein Schimpfwort, deswegen m?chte die Mutter nicht als J?din identifiziert werden, wenn sie durchs Lagertor ging; der kleine Klaus wusste auch gut, dass er sein Judensein lieber nicht offenbaren musste. Zu seiner j?dischen H?rtung trug der Antisemitismus als Tradition des j?dischen Lebens auch bei.

Im Lager sch?tzten sowohl Erwachsene als auch Kinder Freundschaft hoch ein und bildeten gerne Gruppen und Scharen, die zusammen am Rande des Erlaubten etwas machten (jedoch, auch ?ber den Rand hinaus) Die Schar, in die Klaus aufgenommen wurde, stahl R?der von den Jeeps der Besatzungsm?chte. An der 4 km vom Lager entfernten Grenze zwischen der britischen und der sowjetischen Zone wurden Bartergesch?fte zwischen den flotten Jugendlichen und sowjetischen Offizieren abgewickelt – R?der wurden gegen Lebensmittel getauscht! Das war der erste direkte Kontakt des zuk?nftigen Vorsitzenden der Gemeinde Freiburg mit sowjetischen Menschen und Sitten. Der Name eines unternehmerischen Majors von damals – Igor – setzt sich immer noch fest in seinem Ged?chtnis.

Bald wurden die jungen Gesch?ftsmacher entlarvt und Gesch?ft wurde gestoppt.

Die Mutter wurde psychisch schwer krank – kein Wunder, wenn man bedenkt, was sie alles erlebte. Sie wurde in eine psychiatrische Klinik eingeliefert. Den 11-j?hrigen Klaus nahm der Onkel in Berlin auf – ein hochqualifizierter Bauunternehmer. Nach 4 Monaten kehrte die Mutter zur?ck in die Harzer Wohnung, und Mutter und Sohn waren wieder vereint. Ca. 1 Jahr sp?ter wurde die Mutter f?r l?ngere und nicht absehbare Zeit erneut in eine Psychiatrische Anstalt eingewiesen.

Dann nahm Klaus ein anderer Onkel nach Australien, d.h. Sydney auf. Dort wurde er auch in der Gro?en Synagoge von Sydney Bar Mitzwa gefeiert!

Ende 1954 kehrte der Junge nach Deutschland zur?ck, das Schulleben nahm seinen Lauf bis der australische Onkel der Meinung war, Klaus m?sse auch flie?end Franz?sisch lernen.

So ging er f?r ein weiteres Jahr nach Paris um sich entsprechend Sprachkenntnisse anzueignen. Bei einem n?chtlichen Besuch in «Les Halles», den Markthallen von Paris, wurde der Pass entwendet, und so kehrte Klaus in den Harz zur Mutter zur?ck, allerdings recht abenteuerlich ?ber die «schwarze» Grenze bei Saarbr?cken.

Nach Beendigung der Schule (ohne Abitur) trat er in die Bundesmarine ein, und wurde recht bald – wegen der guten Sprachkennnisse nach USA versetzt und ein Jahr sp?ter an das Amt des Marine-attachе nach London an die Deutsche Botschaft. Etwas sp?ter auch eine Anstellung in Indien.

«Das werden wir schon sehen…»: