Мир, который не вернуть. Том 1: Начало

– У меня было около двух недель до обращения – несколько недель уже потерял в бреду. Но всё равно должны успеть – вирус ждать не будет, – он мрачно улыбнулся.

Нельзя было медлить, и мы оба отлично это понимали.

– Для начала, нужно осмотреть здание. Вдруг тут есть еда, или какие-нибудь другие припасы. Или ты уже?.. – Павлов чихнул.

– Будь здоров, – машинально сказал я. Павлов посмотрел взглядом «Издеваешься?». – Пока ты был в бреду – я побродил по зданию.

– Подожди, что? – перебил меня Павлов.

– Знаю, ты не очень это одобрял, – поспешил успокоить я, – но всё обошлось. Большая аптечка – много чего есть.

– Еда, что-нибудь?

– Больше ничего.

– Значит, рабочая аптечка, – задумчиво сказал он. – Очень пригодится. Где она?

– Она там, сверху. Пойдём? – я начал идти к двери.

– Успеется, – сказал Павлов. – Будем собираться – сходим. Блин, пожрать бы…

Я ожидал упрёк за безрассудство, но Павлов больше ничего не сказал. Я помог Павлову снять верхнюю одежду чтобы она хоть немного просохла. Его тощее, бледное с синими пятнами тело выглядело пугающе. Он ещё двигался как-то скованно, будто ему ещё не хватало сил.

Павлов остался в одной майке, а я был в кофте. Мы поднялись вверх по лестнице. Здесь были большие окна, выходящие на солнечную сторону. Солнце не только приятно ласкало кожу, обогревало, но ещё и давало какой-то позитивный настрой, плохие мысли проходили сами собой. Всё-таки, с непривычки, сначала было прохладно находиться без куртки, но я быстро привык, и уже не обращал внимания на это.

На секунду показалось, что теперь всё будет хорошо. Казалось, что никто никогда больше не умрёт. Казалось, что всё это было просто плохим сном. Казалось, что выйдем мы сейчас на улицу – там все живы… все счастливы…

С другой стороны я понимал, что это лишь моё воображение. Такого быть не могло, и я отлично это понимал. Но так хотелось обмануться, затеряться хоть на секунду в мечтах – разве не этого все ищут?

Из окна был прекрасный вид: здание находилось на склоне, и деревья, будто лесной ковёр, опускались вниз, во впадину – красивый хвойный лес. Небо было покрыто небольшими тучками-пятнышками, абсолютно белыми. Птицы на этом полотне выглядели, как маленькие живые кляксы. И над всем этим высилось солнце: красивое и мощное, которое дарит жизнь всему живому каждый день.

Как мало людей может по-настоящему оценить вид природы, который окружает их всю жизнь.

«Стоит только присмотреться, и целый мир откроется тебе», – этому меня научил брат, когда я ещё был маленький. Когда мы ещё нормально общались.

Мы прошли за аптечкой и, проходя мимо окна в коридоре, я увидел восставшего, одиноко тянущегося куда-то. У него были переломаны ноги, они просто болтались позади, как довесок к телу. За собой он оставлял грязный след из собственных останков и грязи. Всё это выглядело очень жутко. Мне он показался вестником чего-то плохого – мигом все иллюзии развеялись.

Я повернул голову и заметил небольшое синее пятнышко на руке у Павлова – пару часов назад этого не было.

«Ты и вправду в это веришь? – раздался знакомый голос в голове. – Веришь, что вы успеете? Веришь, что это чудо-лекарство вообще существует?»

– Отвали от меня! – выкрикнул я, схватившись за голову.

Павлов обернулся, бросился ко мне и, взяв за голову, принялся осматривать:

– Костя, ты чего? – он смотрел взволнованным взглядом, пытаясь понять, что случилось.

– Ой, – простонал я. – Стоит только закрыть глаза, как вижу этих монстров, – соврал я. Лучше никому не знать о «таких» моих проблемах. – Извини, что напугал.

– Ты сильнее их – помни это, – Павлов, кажется, поверил мне, или просто сделал вид – в любом случае, вопросов больше не было, и мы пошли дальше.

В одном этот голос был прав: странно было бы поверить в какое-то лекарство, о котором ничего до этого не слышал – этот вариант был слишком хорош, чтобы быть правдой. В жизни такого не бывает.

«Допустим, что оно существует – откуда же Павлов о нём знает? А если раньше знал – почему молчал? Больше месяца мы сами по себе. Не сходится. Тем более, если оно есть, Павлов связывался со штабом давно ещё – и? Помощь не приходит. На нас всем плевать. Почему они тогда не приходят, раз лекарство есть? Они ведь знают о нас».

«Может, некому приходить?» – пронеслось в голове, но я быстро откинул эту мысль – такого просто не могло быть. Кто-то должен ведь ещё быть. Просто им всем не до нас. Голос больше ничего не говорил.

– Это ведь туда мы ехали? – спросил я.

– Да, один из основных лагерей, – ответил Павлов.

– Значит, там должна быть моя семья, – сказал я, как ребёнок забегая в комнату, где была аптечка.

Я ни о чём теперь не мог думать. Радость заполнила меня, и мысли неприятные снова отошли на второй план. Наконец, я смогу увидеть семью.

«Вот бы всё получилось», – подумал я.

– Вижу, ты очень любишь свою семью. Хотел бы я увидеть её, – сказал Павлов, улыбнувшись. – Тогда надо поторопиться!

Здесь же Павлов нашёл старый рюкзак с порванной лямкой. Он быстро его перевязал. Оказалось, что Павлов хорошо разбирался в лекарствах, и быстро отобрал всё нужное.

Одежда Павлова ещё была влажная когда мы пришли, и, напоследок, мы решили ещё раз осмотреть всё здание – мало ли, что я мог пропустить.

Здание состояло из двух этажей и подвала, который вёл к лестнице в канализацию. Оно было длинным, но не широким. То есть, сверху, наверное, оно выглядело прямоугольной коробкой. Но всё равно само по себе небольшое.

Всё что здесь вместилось – это четыре кабинета, и небольшая комната, как мы поняли, для приёма пищи. Еды там никакой не оказалось – только мыши.

Мы вернулись обратно, и Павлов решил одеть влажную одежду. Всё равно там больше нечего было делать.

– Далеко нам идти? И куда мы сейчас?

– Возле города. Нужно идти назад, но через минут пятнадцать-двадцать будем на месте, – вздохнул он, и пошёл быстрой походкой. Я пошёл рядом с ним.

– А откуда ты столько о городе знаешь? – спросил я. – Где не окажемся – всё знаешь.

– Я разве не говорил? Вроде говорил… я жил здесь, какое-то время.

На этом наш разговор кончился.

Вечерело. Не знаю сколько было времени, но начинало быстро темнеть. Я даже и не заметил как прошёл закат. Прошло и тепло. Сначала не было видно, что это зимний день, но сейчас, когда начало холодать, я вспомнил что уже должен был наступить декабрь.

Когда уже почти стемнело, мы вышли к домам. Я узнал это место – этот район был простроен совсем недавно. Несколько домов так и остались недостроенными. Жёлтые краны так и застыли, ожидая новой работы.

Подростки не успели ещё оставить свои следы на домах. Цветастая детская площадка выглядела совсем новой и целой. Чьи-то забытые разноцветные формочки для песка заставили меня улыбнуться, но одновременно с этим вспомнил как Павлов расстрелял детей-восставших. Вспомнил их жадные и, одновременно, пустые глаза… мокрые от слёз глаза Павлова, полные сожаления. От накатившей грусти закружилась голова, ноги подкосились, и я упал, ударившись головой об край деревянной песочницы.

Краем глаза я успел заметить как Павлов обернулся и рванул ко мне. Увидел, его испуганный взгляд…

Когда я очнулся, сильно болела голова. Особенно где-то слева. Каждый стук сердца отдавался в голове, будто удар молоточка. Что-то сдавливало лоб и закрывало глаза. Я ощупал голову – она была обмотана повязкой.